Парфюмер звонит первым - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 22

Садовникова вышла на привокзальную площадь. Вся она оказалась залита солнечным светом. Подвывая, подъезжали троллейбусы. В них грузились только что прибывшие пассажиры. Публика посостоятельней укладывала сумки и чемоданы в багажники легковушек. Суеты почти не было, особенно если сравнивать со столичной площадью трех вокзалов.

Таня понятия не имела, где здесь находится камера хранения.

Навстречу шли двое симпатичных юных милиционериков. При других обстоятельствах она бы, не задумываясь, спросила у них дорогу. А теперь, после исчезновения Лени, что-то екнуло в груди: «А вдруг они уже знают, что я должна прийти за посылкой, и только меня и поджидают?.. Ф-фу, – отогнала Таня дурацкие мысли, – что за паранойя!» И именно для того, чтобы преодолеть себя, избавиться от мании преследования и доказать самой же, что ей ничто не угрожает, она остановила молодых милицейских и спросила:

– Не подскажете, где здесь камера хранения?

– Подскажем, – охотно откликнулся юный милиционер. – Выйдете через вокзал на перрон, прямо на первый путь, и идете направо. Там увидите красное одноэтажное здание, на сортир похожее. То и будет камера хранения.

«Вот видишь, как все просто, и совершенно нет ничего страшного», – успокоила себя Таня.

– Спасибо, офицер, – она обворожительно улыбнулась. Милиционер засиял.

– Он не офицер, – ухмыльнулся его товарищ, – он курсант!

– А ты кто? – окрысился первый. – Не курсант, что ли? – И крикнул уже вдогонку стремительно удаляющейся Тане: – Девушка, а что вы делаете сегодня вечером?

– Я уезжаю, – бросила на ходу Татьяна и вошла под своды вокзала. И подумала: «А и вправду хорошо было бы отсюда уехать». Предательская мысль об отъезде посетила ее за сегодняшний день не впервые. С тех самых пор, как она вошла утром в разгромленный офис, Таня время от времени подумывала об этом.

Происходящие события отнюдь не внушали ей оптимизма. Предчувствия подсказывали, что вчерашние и сегодняшние происшествия – возможно, только начало. Возможно, лишь преддверие чего-то странного и неприятного. Бежать… Это соблазнительно. Но… Как она может бросить свое дело, офис, коллектив? Как может предать Леню, который, вероятно, нуждается в ее помощи? Наконец, как оставить неразгаданной загадку: куда делся Леонид Шангин и что с ним произошло? Ведь если на эти вопросы так и не ответить, они будут мучить ее всю оставшуюся жизнь.

Через вокзал Таня вышла на перрон и двинулась вдоль первого пути в направлении, указанном курсантиком. На перроне было пустынно, только в киоске с пивом одинокая продавщица обмахивалась испанским веером, да на лавке в безнадежном ожидании поезда дремал в окружении чемоданов полный мужчина.

А вот и краснокирпичное здание камеры хранения. Действительно, похоже на общественный туалет. Широкое окно приемщика настежь распахнуто, но внутри никого нет. Таня заглянула внутрь и крикнула в душную темноту:

– Эй, есть кто живой?

– Чего вопишь? – раздался голос совсем рядом.

После яркого солнца Татьяна не заметила в полутьме, что приемщик сидит тут же, по другую сторону окошка.

– Ой, звиняйте, не признала, – весело проговорила Таня со вдруг проклюнувшимся казацким акцентом. – Мне бы одну вещичку получить.

– Какую тебе вещичку? – Приемщик в синем сатиновом халате поднялся и подошел к окошечку. Он был молодой, но с уже сильно выдающимся вперед пивным брюшком.

– Да вот, номерочек у меня. – Таня достала из сумки и протянула в окно номерок с цифрами 113.

– А квитанция?

– Квитанция? Она тоже имеется. Только, знаете, она не на мою фамилию. Муж сдавал – ну, то есть не муж, а друг. А сейчас он уехал, а получить вещички не успел. И меня попросил их забрать.

– Надолго друг-то уехал? – Приемщик вдруг подмигнул ей.

– Да, надолго. На три месяца, на вахту на Север.

– Значит, ты теперь вроде как одна?

– Он думает, что одна.

Приемщик оценил юмор, громыхнул.

– Ну, давай сюда свою квитанцию, – отсмеявшись, милостиво разрешил он.

Таня достала из сумочки Ленькину свернутую бумажку, протянула. «Кажется, сработал план «а», – облегченно подумала она, – а именно легкое кокетство. К плану «б» – подкупу – прибегать не пришлось». Расслабившись, она даже не сразу заметила, что после того, как приемщик развернул квитанцию, что-то в его настроении неуловимо переменилось.

Он, внимательно изучив бумагу, нахмурился.

– Это ж на чью фамилию выписано? – отрывисто спросил он.

– Шангин. Леня Шангин моего друга зовут.

– Нет у меня для тебя ничего, – вдруг бросил сквозь зубы приемщик и швырнул на прилавок квитанцию (а номерок не бросил – прибрал себе).

Таня едва успела подхватить бумаженцию, как окно с треском захлопнулось.

Ошеломленная метаморфозой, произошедшей с приемщиком, Таня несколько секунд остолбенело стояла, даже не замечая, что чуть поодаль от здания камеры хранения замер какой-то мужичонка, который минуту назад внимательно прислушивался к их диалогу, а теперь присматривался к ней.

Таня постучала ноготками в оцинкованное окошко камеры хранения.

– Эй, – вполголоса позвала она.

Нет ответа.

– Эй! – позвала она уже погромче и постучала в окно костяшками пальцев.

И опять тишина.

– Эй, куда вы убежали? – закричала Таня и забарабанила кулачком.

Из недр камеры хранения раздался рык:

– А ну, пошла отсюда!! – и четырехэтажный мат.

Таня оцепенело отступила на два шага. На глаза навернулись слезы.

– Что я вам сделала-то? – пробормотала она.

– Иди-иди, давай! – продолжал разоряться приемщик внутри своей крепости, так и не отворив оконце. – Вали отсюда, а то сейчас в милицию позвоню, они живо тебя!

– Хам. Дурак. Скотина, – вполголоса пробормотала Таня и отступила от камеры хранения. Нарываться на скандал и впутывать милицию совершенно не входило в ее планы. Но что же тогда делать?

И тут к ней подошел тот самый мужичонка, что внимательно прислушивался к их разговору. Он был в пиджаке, надетом прямо на голубую майку, в стоптанных сандалиях, с огромной пустой сумкой в руках. Типичный привокзальный деклассированный элемент.

Он обратился к Тане, выразительно зыркнув по сторонам и понизив голос:

– А я знаю, чего тут было.

– В смысле? – повернулась Таня к нему.

– Я знаю, почему Пахомыч на тебя взъярился.

– Ну, и?..

– Так ведь это, – он облизнулся, – информация денег стоит. Хочешь все знать – гони монету.

– Да? А какая такая у тебя информация? – Татьяна усмехнулась. – Может, они мне и не нужны, твои знания.

– Про вещь я твою знаю.

– Да откуда тебе знать?

– И про мужика твоего знаю. Шмакин фамилие его или Шпагин…

– Шангин?

– Во, точно. Шангин!

– Да? И что ты знаешь?

– Пятьсот рублей.

– Пятьсот?! Нет, это слишком дорого.

Таня повернулась и сделала вид, что собирается уходить. Обычный трюк опытного переговорщика.

– Ну, как хочешь, – жалобно сказал мужчинка.

Но не успела она сделать и двух шагов, как он схватил ее за руку:

– Стой! Ну, хоть пивком угости.

– Пивко-ом? – протянула Таня. – Ну, тогда ладно.

– А потом, – вдохновился он, – когда я тебе все расскажу, ты мне двести рублей заплатишь.

– Сто дам. Если твоя информация будет того стоить.

– Будет, будет стоить! Э-эх-ма! Раскрываю государственную тайну! Ну, пошли!

Тут же, в ларьке на пустынном перроне, у продавщицы, обмахивавшейся испанским веером, Таня купила для мужичка пол-литра местного пива «Костровой». Мужик схватил запотелую бутылку, одним движением пальца откупорил ее и тут же присосался. Двумя глотками он ополовинил бутылку и не смог сдержать облегченный выдох: «О-ох, хорошо…» Черты лица стали разглаживаться. На него снисходила благодать. Таня терпеливо ждала. Опохмеленный отошел к лавочке в тени акации, которая в этом городе росла даже здесь, на перроне, и плюхнулся. Татьяна присела рядом:

– Ну, рассказывай.

Мужичонка выразительно оглянулся по сторонам и понизил голос: