Пальмы, солнце, алый снег - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 18

«Нужно спросить у Артема, – мелькнула в голове привычная мысль. – Впрочем… – тут же оборвала себя Саша, – если завкафедрой прав… то ничего говорить Артему как раз и не надо».

Во время ужина я опять пересеклась с Мефистофелем.

Его, похоже, нимало не затронуло ночное происшествие.

Будто ничего и не случилось, он ужинал, как писал классик, в узком кругу последователей и друзей. Сидел за тем же столиком, что и в первый день, и опять во главе его, и снова его речам внимали восхищенные сподвижники…

В этот раз в их рядах, правда, отсутствовал Антон (его тело, как я подслушала на рецепции, ближе к вечеру увезли в Москву, в морг). Не оказалось среди спутников бородача и моей знакомицы Ярославы. Плачет, наверное, в своем номере. Это ведь какой стресс: зайти в ванную комнату и увидеть такое… Называется – приехала отдохнуть! Да и еще один повод есть для слез – в ее годы, при всем гламуре-ажуре, а еще одного такого юного красавчика, как Антон, больше подцепить явно не удастся…

За мой столик (беременность – будто проказа!) опять никто не садился, и от скуки я снова наблюдала за прочими отдыхающими и снова гадала, кто из них кто, как живет и чем дышит… Но только интересных типажей сегодня было мало, и мой взгляд все время возвращался к единственной колоритной фигуре – психологу-бородачу. Почему он все-таки сказал, что все пятеро его подопечных – покойники?.. И может быть, Ярослава – вовсе и не плачет? Может быть, она не явилась к ужину, потому что с ней что-то случилось?.. Вдруг она в списке бородача как раз вторая?!

«Что за бредовые фантазии!» – оборвала я себя.

Тем более что в этот момент в ресторане появилась и она сама. Как всегда, ослепительная, хотя и одета она всего лишь в скромную черную водолазку и темные, без изысков, брючки. Но есть такие женщины, которым и траурные наряды идут.

Ярослава, элегантно и еле заметно поводя бедрами, прошествовала к столику, где сидел глава тренинга… Вежливо кивнула ему – тот барственно, будто Троекуров какой, кивнул в ответ… И вдруг она отвернулась и направилась к моему столу! Даже бородач, при всей своей невозмутимости, и тот явно опешил. Остальные участники тренинга и вовсе смотрели ей вслед, разинув рот. А Ярослава подошла ко мне, сдержанно улыбнулась и спросила:

– Я присяду, Алена? Не возражаете?..

– Нет, конечно… Садитесь, – опешила я. И тут же (вот несдержанный язык!) выпалила: – А чем вам ваш Фрейд не угодил? Надоело, что постоянно мозги компостирует?

Ярослава присела за стол, открыла меню, улыбнулась и ответила:

– Нет, Яков Анатольевич тут ни при чем.

И слегка понизила голос:

– Не хочу за одним столом с Сашкой сидеть. Вон с той, рыжей…

«Эта которая позавчера у нее Антона пыталась отбить», – тут же отметила я.

И светски поинтересовалась:

– И чем же вам бедная крошка так насолила?

– Лично мне – ничем, – поморщилась Ярослава. И понизила голос почти до шепота: – Но на нее сегодня приступ откровенности напал. И она на тренинге такое нам выдала…

– В смысле?.. – не поняла я.

– У нас заведено: каждый участник тренинга обязательно рассказывает о своем самом за всю жизнь неблаговидном поступке.

«Во маразм!» – едва не выпалила я. Но вовремя удержалась и фыркнула:

– И что же? Эта Саша в детстве душила кошечек?..

– Хуже, – скривилась собеседница.

– Ой, расскажите, расскажите! – заинтересовалась я.

– Не могу. Мы обязательство подписываем – чужих тайн никому не разглашать, – вздохнула Ярослава.

Но по ней было видно: язык так и чешется.

– А вы никому и не разгласите, – сказала я.

Ярослава озадаченно уставилась на меня, так что пришлось объяснять:

– Я ведь – беременная, а беременные – они не люди.

– А кто? – улыбнулась Ярослава.

– Ну… мне муж как-то спьяну выдал: ты, мол, инкубатор для моего сына.

– Свинство, – припечатала Ярослава.

– Я ему тоже по физии залепила, – кивнула я. – Ну так расскажите про эту Сашку, пожалуйста!

– Ладно, – решилась Ярослава. – В конце концов, знают пять – узнают и пятнадцать.

Она захлопнула меню и велела подбежавшему официанту:

– Салат из свежих овощей без заправки и минеральную воду.

(Мне тут же захотелось сошвырнуть свою жареную картошку со шкварками под стол.)

– Эта Саша – владелица и исполнительный директор фирмы «Клевенский». Слышали про такую?

– Клевенский? Антивирусы? Конечно, слышала, – оживилась я.

– И что вы слышали? – приказным, будто я перед ней на ковре, тоном поинтересовалась Ярослава.

Ах ты, начальница недоделанная! Впрочем, по своей работе я привыкла терпеть и не такое. И потому спокойно ответила:

– Ну-у… Антивирус Клевенского – по-моему, единственный в нашей стране надежный. Им любой офисный работник пользуется. И что, неужели это она его разработала и внедрила?.. А с виду такая невзрачная…

– В том-то и дело. Владеет фирмой – она. И патент на антивирус – у нее. Только она его украла. У собственного брата.

К тому времени, когда Саша поступила в аспирантуру, Артем (он был старше двумя годами) свою диссертацию уже защитил и жил в полном шоколаде. Работал в известной западной фирме, успешно преподавал в родном институте, встречался с красивыми девушками, рулил шикарной машиной (правда, на педаль газа пришлось поставить специальную накладку), ездил на дорогие курорты… Любой другой мужчина на его месте каждое воскресенье бы обедню отстаивал – в благодарность, что жизнь до такой степени задалась. Но только не Артем.

Саша поражалась: чем больших успехов добивался брат, тем злей становился на язык и тем больше тосковал. И все чаще возвращался домой нетрезвый. Поддатый. Пьяноватый. А то и вовсе пьяный в стельку.

– Зачем тебе это надо? – допытывалась в такие дни Александра, помогая красноглазому, саркастичному, расхристанному брату дойти до спальни. – Обычно ведь с горя пьют, а ты – с чего?!

– Я тоже… с горя… – заплетающимся языком ответствовал Артем.

– Да в чем же твое горе?..

– Ох, отстань, амеба… Тебе все равно не понять.

Она и не понимала. Неужели взрослый, состоявшийся, успешный человек до сих пор переживает из-за своей хромой ножки?.. Или причина в чем-то ином?

Впрочем, теперь – когда цель в жизни поставлена – на причину ей было плевать. Наоборот, в ее же интересах, чтобы Артем пил как можно больше. И желательно в ее, Сашином, обществе.

Начала она с малого. Всегда старалась остаться дома тем утром, когда брат вставал после очередной попойки. Ждала, пока он, шаркая и чертыхаясь, выползет из своей комнаты в кухню. И едва Артем бессильно падал на табуретку, тут же подносила ему кружку ледяного пива.

– Амеба, отвали, – отмахивался брат. – Не буду я опохмеляться. Это путь в пропасть. Лучше воды плесни.

– Да брось ты, разве вода поможет?! – возмущалась сестра. – Как Гораций говорил: подобное лечат подобным.

– Не Гораций, а Гиппократ, тупица, – вздыхал Артем.

– А пиво, между прочим, остатки алкоголя в организме расщепляет, – вкрадчиво добавляла сестра. – Типа антиблокатора, во!

– Да ничего оно не расщепляет, – вздыхал брат.

Но на запотелую кружку, Саша видела, смотрел с вожделением. И, разумеется, не выдерживал. Просил:

– Впрочем, давай. Два глотка выпью.

Пил два глотка, а потом, когда на столе появлялись аппетитные, только что из духовки, черные сухарики с приправами и солью, пиво, разумеется, выпивалось полностью. Еще и за добавкой приходилось бежать – и очень скоро, гораздо раньше полудня, Артем приходил в состояние, идентичное вечернему. То есть был по меньшей мере сильно поддат. А иногда и в стельку пьян. И приходилось звонить в офис: предупреждать, что он сегодня не выйдет.

– М-меня т-так и с р-работы п-попрут, – жаловался он сестре.

«Скорей бы», – думала она. А вслух утешала: