Наш маленький Грааль - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 2

А мне – хотя бы один такой! Или даже половинку, четвертушку, хотя бы одну восьмую!..

Для начала я согласен, конечно, на приз куда попроще. С турнира любой серии, любой категории и минимального призового фонда. Лишь бы выиграть, лишь бы стать первым! Эти кубки, чтоб их, мне уже снятся, преследуют, мерещатся…

Но только что говорить!

Я – теннисный неудачник. Я до сих пор не выиграл ни одного турнира, школьное первенство, турнир в доме отдыха и соревнования на теплоходе, конечно, не в счет. А ведь большой теннис для меня любимее всего на свете. Милее вкуснющей маминой жареной картошки и даже Милки Безуховой из десятого «Б».

Семья у нас хотя формально и многодетная, но маленькая. Две сестры, я, папа, мама, бабушка – она живет в Подмосковье и наезжает редко. Еще на юге, в Краснодарском крае, живет ее бывший муж, папин отец, известный приколист. А больше и нет никого. Ни дядюшек, ни тетушек. Один дядя Митя, папин брат, был – и тот давно умер. Так что нашим воспитанием занимаются исключительно родители. И в спорт в раннем детстве предки меня отдали не для рекордов, а чисто для того, чтоб я гармонично развивался. Я мелким-то чахлый был и носом вечно хлюпал – как, впрочем, все московские дети. Вот в пять лет меня уже и сбагрили – на плавание, в лягушатник при детской поликлинике. Я там быстро освоился, без труда научился держаться на воде и полюбил подныривать под девчонок, соратниц по тренировкам, и хватать их за ноги. Те противными голосками визжали, жаловались родителям, и меня, нарушителя спокойствия, из лягушатника живо поперли. И тогда предки отправили меня в обычный, уже взрослый бассейн. От соплей к тому времени я излечился, занятий не пропускал, резиновую шапочку дома не забывал, но только с тренершей, как сейчас помню злобную очкастую тетеньку, у нас все равно любви не сложилось. Никаких сил не было исполнять ее тягомотные указания: в бассейн – только по свистку, в воде – не шевельнись. И плавай не по дорожкам, а как последний придурок, по мелководью – малым детям иного не положено.

Меня этот террор просто бесил, с очковой тренершей мы состояли в постоянных контрах, и каждый раз, когда после вечерних тренировок меня забирал папа, она начинала катить баллоны: что я из всей группы самый бесперспективный, бестолковый, неспособный, несносный и не годный к спортивной борьбе… И все отцовские речи, что в бассейн меня отдали вовсе не для спортивной борьбы, а для гармоничного развития, разбивались об ее гнусную ухмылку.

Так что с плаванием вышла нескладуха, и из секции меня тоже очень быстро поперли. Уж сейчас-то, надеялся я, родаки от меня точно отстанут. Начнут без ограничений выпускать во двор, и я буду спокойно лазить со всеми нормальными пацанами по подвалам и гонять мяч внутри заброшенной хоккейной коробки. Но упорные предки – далось им мое гармоничное развитие! – не сдавались. И в этот раз засунули меня еще хуже – на фигурное катание.

Это была полная катастрофа. Я хотя и совсем мелкий был, к тому времени только пошел в школу, в подготовительный класс – но ведь не без глаз. Видел по телику это фигурное катание неоднократно. Когда мужики сами по себе катаются – еще туда-сюда, хотя все эти костюмы с блестками, как у «снежинок» в детском садике, – сущий кошмар. Но когда парни пляшут в парах… И приходится волочить на себе противных девиц, подбрасывать их, ловить, тащить за собой по льду… А при этом еще самому прыгать и вертеться волчком! В общем, занятие для полного дебила.

И к тому же непонятно, победил ты или продул. Решают не голы, не скорость, не время, но противные, с сердитыми лицами, судьи. Разве это соревнование – так, балет какой-то.

– Хочу в хоккей! – умолял я родителей.

Но был готов согласиться и на конькобежный спорт, и на легкую атлетику, и даже на керлинг.

Только легкой атлетики в нашей округе не было, как, впрочем, и конькобежного спорта, на керлинг брали с восьми лет, а хоккейная секция оказалась платной, причем просили за нее, как я понял по расстроенному папиному лицу, очень изрядных денег. А у нас в семье, я уже говорил, с этим делом всегда было неважно. Что вы хотите: кроме меня, еще две сестры, и мама – учительница в обычной школе, а у папы – одно имя чего стоит: Климент. В честь красного маршала Ворошилова. Да и по профессии он – последний романтик, геолог…

И хотя отец мне наболтал, что в хоккейной секции нету мест, я прекрасно понял: он просто не может за нее заплатить. И я пусть и мелкий, а врубился: нормальный спорт – в хоккей играют настоящие мужчины – он и стоит нормальных бабок. А кто победнее – иди на дурацкую фигурку.

– Разговор на эту тему закрыт, – строго сказал папа. – Будешь ходить на фигурное катание. Все.

– Поближе к дому и ценою подешевле… – прокомментировала отцовское решение сеструха Машка.

Наверняка это не ее слова, а из какой-то книжки, она у нас любит шибко умной прикинуться и вечно, когда ни глянь, над своими фолиантами горбатится. И ее, прошу заметить, ни на какое фигурное катание не волокут.

А другая сеструха, Аська, сказала так:

– Да не горюй ты, Макс. Подумаешь, фигурное катание! Скажи спасибо, что в музыкальную школу не отдали.

И Аська, конечно, железобетонно права. Потому что куда лучше чертить коньками всякие развороты-елочки, чем пиликать на скрипке бесконечные гаммы.

Но, на удивление, с фигуркой у меня дело пошло. Тренер оказался мировецкий – особо не давил и даже орал только в исключительных случаях (когда, например, я на спор взялся костер прямо на льду разжечь). Никаких костюмов с блестками, к счастью, шить не пришлось. И таскать на себе девчонок – тоже. Много занимались в зале нормальными мужскими делами: турник, шведская стенка, брусья, конь. Бегали. Прыгали. Иногда за всю тренировку на каток вообще не выходили. «Зачем форсировать? – не совсем понятно говорил тренер. – Лед – он как женщина, которую раскрыть надо…»

Про соревнования да про спортивные перспективы тренер тоже не упоминал. Не разделял нас, как злосчастная тренерша по плаванию, на перспективных и никчемных. Хвалил даже толстого Ваську, который за целый год так и не научился приседать в пистолетике. А мое почти идеальное вращение и, как говорили девчонки, самый красивый перекидной прыжок во всей группе, наоборот, не выделял. Сдержанно говорил: «Приемлемо…»

И потому я очень удивился, когда однажды после занятий меня вдруг подозвала к себе важная тетенька. Она представилась заслуженным тренером, рассказала, что наблюдает за мной несколько тренировок подряд, и завела уже подзабытую с плавания песню про перспективы.

Я слушал настороженно, потому что большой спорт – это, во-первых, как говорит папа, для тупых. А во-вторых, очкастая тренерша из бассейна намертво вколотила мне, что я – бесперспективный и вообще полное дерево. И в-третьих, если всерьез заниматься фигуркой, на соревнования ездить – это ведь придется костюмы с блестками шить?!

Я честно изложил свои сомнения важной тренерше. Она в ответ басисто, по-мужски, расхохоталась. А отсмеявшись, выложила: шить блестящие костюмы мне однозначно не придется. Потому что зовет она меня, оказывается, совсем не в фигурку. А в большой теннис.

– Он-то здесь каким боком? – обалдел я.

Ну, она и объяснила. Что, оказывается, какое-то исследование было с известными теннисистами в качестве подопытных кроликов. Выясняли, откуда чемпионы вырастают. И определили, что для стопроцентного чемпионства совсем не нужно ребенка прямым ходом в теннис вести. Сначала – на годик в бассейн, потом – на пару лет на фигурное катание. И только потом в теннис. Вроде бы с таким багажом сразу начинаются нечеловеческие успехи.

Я, врать не буду, загордился. Получается, предки со своим гармоничным развитием меня в потенциальные чемпионы готовили?!

И тут же дал тетеньке свое согласие: готов, мол, предать фигурные коньки в угоду корту, ракетке и мировой славе.

Только уже когда шел домой, подумал: а ведь я лоханулся. Кто в нашем классе теннисом занимается? Кирилл и Миха, а их обоих родаки на иномарках к школе подвозят. Это считается спорт элитный, знай деньги выкладывай – одна ракетка, по слухам, кучу баксов стоит, не говоря уже о кортах и тренерах. А у нас семья честная и малообеспеченная. И что скажет папа, когда я сообщу ему, что вместо скромной и почти бесплатной фигурки самовольно перешел в крутейший большой теннис?! Он, конечно, купит мне и ракетку, и мячи, но ведь у сестры Машки, я сам видел, зимние сапоги развалились. А у Аськи с самого рождения сердце слабенькое, ей нужно на платные процедуры ходить и каждый год в санаторий ездить.