Дамы убивают кавалеров - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 32

Похоже, своей мелкой философией на глубоких местах я успокаивал себя. Или, напротив, самого себя накручивал? Приводил в боевую готовность перед тем, что планировал совершить? Кто его знает.

Все время я не упускал из виду вход в подъезд. Именно в нем (как рассказал мне во время нашей попойки в кафе «***» капитан РУБОПа Саня Перепелкин) проживал наркоторговец средней руки Рубцов по кличке Рупь.

Гражданин Рубцов сейчас находился дома – это я проверил.

В его старом московском подъезде имелось три этажа. На каждом этаже располагалось по три квартиры. Итого получалось – девять апартаментов в подъезде. Черный ход отсутствовал.

Значит, в среднем каждый девятый посетитель подъезда шел к гражданину Рубцову. Судя по интенсивности движения в старом дворе, ждать мне предстояло долго. Однако я почему-то пребывал в уверенности, что нужного мне товарища я среди прохожих узнаю издали.

Вот в подъезд вошла большая кривоногая дама, вместе с кривоногой же огромной собакой.

Через десять минут туда проследовала совсем юная девчушка-мама с ребенком в коляске.

Еще через пятнадцать минут дверь в парадное открыл седой интеллигентный старик в камуфляже.

Все не то. Солнце переместилось на небе и стало припекать. Я подвинулся на лавочке следом за ускользающей тополиной тенью. Пиво кончилось. Пустую бутылку я аккуратно поставил рядом со скамейкой.

В подъезд вошла, останавливаясь на каждом шагу, древняя старуха с двумя продуктовыми сумками.

Лихо забежали два пацана лет девяти.

Время моего наблюдения превысило три часа. Гражданин Рубцов из подъезда не выходил. И никто, похоже, его не навещал.

Вот у рубцовского парадного остановился древний «жигуль», и седые супруги принялись выгружать из него бесчисленные сельскохозяйственные мешки.

Я не терял терпения и открыл вторую бутылку пива.

И вот наконец в подъезд проследовал тот самый хлопец, которого я дожидался. Я приметил его издалека. Парень щеголял в надвинутой на лоб бейсболке, темных очках и, невзирая на жару, в черной рубашке с длинными рукавами. Кроме того, он словно бы растекался, стелился по земле. Не шел, а суетился. Не шел, а все время боялся.

Я одним глотком допил вторую бутылку пива. Взял ее, опорожненную. Быстренько проследовал за парнем в сторону подъезда. Вот чем отличается моя работа от ментовской. Отличается – в лучшую сторону. Я могу действовать, не заботясь о доказательствах. Основываясь на одних «оперативных данных». Или даже – на «оперативном чутье». У меня не болит голова о следователях, адвокатах, судьях и общественности.

Итак, и оперативные данные, и оперативное чутье подсказывали мне, что стелющийся субъект – мой клиент.

Я вошел вслед за парнем в черном в прохладный подъезд. Консьержка здесь отсутствовала, домофон был испорчен. (Признаюсь: испорчен – мною.)

Усталые шаги «чернорубашечника» звучали по лестнице уже на втором этаже. Наркоторговец Рубцов проживал на третьем.

Я пронесся по первому пролету. В руке я сжимал пустую бутылку из-под пива. Глаза мои тем временем привыкали к подъездной полутьме.

Шарканье шагов парня в черном доносилось до меня тем временем с пролета между вторым и третьим этажом.

Я неслышно взлетел к площадкам второго этажа. Дыхание мое не сбилось.

В этот момент я услышал короткий, сторожкий звонок на третьем этаже. Похоже, именно в ту квартиру, куда стремился и я. Теперь главная моя задача – успеть, пока гость не исчезнет за входной дверью.

Я взлетел на два пролета вверх. Предчувствия меня не обманули. Дверь в квартиру – ту самую квартиру – оказалась полуоткрытой. Когда я появился на лестничной клетке, «чернорубашечник» как раз делал шаг внутрь жилья гражданина Рубцова. На пороге белесым пятном маячил хозяин.

Субъект в черном не успел закончить своего первого шага.

Стеклянная бутылка – прекрасное оружие. Естественно, в умелых руках.

Она даже не разбилась.

«Чернорубашечник», оглушенный, начал заваливаться набок. Я увидел изумленные глаза хозяина квартиры. Наркоторговец Рубцов, кажется, не успел сообразить, что происходит.

Прямо перед собой он вдруг увидел дуло пистолета. Моего пистолета. (Газового, конечно, – но гражданин Рубцов, по кличке Рупь, об этом не знал.)

– Руки в гору! – отчетливым шепотом скомандовал я ему.

Гость, разделявший нас с Рубцовым, в тот момент потихоньку сползал по стене подъезда. Наркоторговец наконец стал что-то понимать и попытался судорожно закрыть дверь перед моим носом. От удара моего башмака дверь вылетела из его рук и распахнулась на всю ширину.

– Не дергайся, сука, падла, – пристрелю!

Мой пистолет уперся в переносицу Рубцову. С такого ракурса «макаров» (пусть даже газовый) выглядит особенно впечатляюще.

Рупь отступил в глубь квартиры.

Давно потерявший сознание чернорубашечный гость, до того сползавший по стенке, наконец с мягким шумом опрокинулся навзничь – на подъездный пол. Я скомандовал гражданину Рубцову:

– Бери его за ноги! Быстро втащи в квартиру! Быстро!

Рупь, кажется, начал соображать, что его атакует не ОМОН и не РУБОП. Для него нападение вроде моего представляло собой наихудшую угрозу. ОМОН, ограниченный Уголовно-процессуальным кодексом, с ним бы еще понянчился. В случае же наезда бандитов расправа ему грозила скорая и беспредельная.

– Шевелись, сволочь! – шепотом скомандовал я, делая красноречивый жест пистолетом. – Тащи его внутрь!

Не хватало, чтобы соседи из двух других квартир на площадке увидели в свои глазки побоище и вызвали милицию. Однако я делал ставку на традиционное равнодушие москвичей к любым происшествиям. И на то, что соседи по лестничной клетке, наверное, знали, что с рубцовской квартирой дело обстоит нечисто. И, вероятно, не жаловали ее хозяина. Трудно представить себе более осведомленных и одновременно более равнодушных друг к другу людей, чем столичные квартирные соседи.

Гражданин Рубцов покорно нагнулся и стал втаскивать внутрь жилья тело своего гостя. Он трелевал его прямо за ноги. Тело слегка зацепилось затылком за порог, однако под прицелом моего пистолета наркоторговец Рупь завершил операцию довольно быстро. И что удивительно, в ходе нее он не издал ни единого звука.

Я вошел следом в квартиру Рубцова. Захлопнул за собой дверь. Теперь я чувствовал себя в большей безопасности. Ну, а Рупь соответственно – в меньшей. Я достал из кармана черный скотч и бросил его гражданину Рубцову. Тот чудом поймал катушку. Руки его тряслись. Губы беззвучно шевелились.

Наркоторговцы, когда доходит до драки, – довольно трусливые люди.

– Вяжи его! – скомандовал я.

Отыскать кончик у катушки с липкой лентой – трудное дело, даже если у тебя не трясутся со страха руки. Но, как ни странно, Рупь легко с этим справился. Видно, адреналин, выделяющийся в его кровь, придавал ему ловкости.

– Начинай со рта! – скомандовал я.

Рубцов послушно опустился на колени и стал заклеивать гостю рот. Несчастная головушка «чернорубашечника» слегка постукивала о пол.

– Хватит.

Не выпуская из правой руки пистолета и не сводя дула с Рубцова, я нагнулся к телу – с помощью швейцарского офицерского ножа, зажатого в левой руке, обрезал конец клейкой ленты.

– Теперь переверни его на спину. И вяжи ему руки.

Рупь исполнил эту команду удивительно быстро.

– Достаточно, – скомандовал я. – Теперь – ты. Быстро встал на колени. Лицом к стене, руки за спину.

Для убедительности я сильно ткнул Рубцова пистолетом в висок. Голова его дернулась. Он обреченно опустился на коленки. Отполз лицом к стене и заложил руки за спину.

Я сунул пистолет за поясной ремень и завязал ручонки гражданина Рубцова. Это был единственный момент, когда тот в принципе мог оказать мне сопротивление – однако противник оказался деморализован настолько, что даже не пикнул. Я же говорю: наркодилеры – совсем не бойцы. Слабовольные хлюпики. Более трусливые, чем даже наркоманы-слизняки.

– А сейчас я завяжу тебе рот, – ласково проговорил я. – Но ненадолго, минут на десять… И знаешь, зачем завяжу? – задал я риторический вопрос и сам же на него ответил: – Затем я его тебе завяжу, что в ближайшие десять минут ты будешь очень громко орать… Потому что тебе будет очень, очень больно… Ну, ты готов?