Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 22

– Ладно… Очень надо бить тебя! Ты лучше скажи: что теперь делать-то? – буркнула Настя.

– А что скажешь, то и будем делать, – отвечал внезапно развеселившийся Сеня. – Хочешь: на море пойдем, хочешь – в кафешку. А можем водки добыть и напиться. Как ты тогда на карнавале, помнишь?

– Сеня! Ведь и правда врежу, а!

Он перестал улыбаться:

– Ну а чего тогда спрашиваешь?… Хочешь – лети в Москву, винись перед своим Эженчиком…

Настя побледнела.

Сеня быстро закончил:

– А хочешь: мы с тобой возьмем и поженимся – и дело с концом. И мамаша тебе тогда не указ. И Эжена своего можешь не бояться.

Настя остановилась.

– Что-что ты сказал?

– Замуж за меня выходи! – гаркнул Сеня. – Вот и будем с тобой встречаться… на законных основаниях.

Вокруг них шумел вечерний Южнороссийск. Магазины выплевывали усталых трудяг, по уклонистой улице деловито карабкались троллейбусы… А Настя стояла против Сени, смотрела в его глаза: одновременно насмешливые и серьезные…

– Ну, чего замолчала? Али не мил? – потребовал Сеня. – Принимаешь предложение?

«Сенька всегда делает то, чего я хочу. Чего я от него жду», – возликовала она. И серьезно ответила:

– Нет. Предложение не принимаю.

– Нет? – опешил Сеня. – Как это?

– А вот так. – отрезала Настя. Понаслаждалась его ошарашенным лицом и снисходительно сказала: – Кто ж так замуж зовет – наспех, посреди улицы?! Ты бы еще в рупор мне предложение сделал!

Она запоздало увидела: прохожие замедляют ход и прислушиваются к их разговору. Но Сеня, тоже в запале, ничего не замечал:

– Ах да, я забыл! Ты же у нас – элита! Тебе нужно ванну шампанским заполнить, яхту с алыми парусами подогнать… Нет у меня яхты, и шампанского в ванне нет! Да если б и были – не по этой я части! Не из тех, кто бриллианты дарит. Так что в последний раз спрашиваю – замуж идешь за меня? За такого, как есть?

– За деревенщину? – Настя с трудом сдерживала улыбку.

– Идешь или нет?!

– Ладно, обойдусь без шампанского, – неохотно согласилась Настя. – Иду. Не ори только, люди же смотрят…

…Домой к бабуле Татьяне Дмитриевне и деду Николаю Арсеньичу они вернулись поздно. Вечер получился суетной, бестолково романтичный. Гуляли по набережной, смотрели на звезды, строили планы – грандиозные и нереальные… Сеня говорил: «В Москве нам, Настя, жизни не дадут. А здесь, в Южнороссийске, – хорошо, да скучно. Так что надо применять радикальные меры. Ехать отсюда к чертовой матери».

Он с серьезным видом предлагал самые фантастические выходы из положения. Например: завербоваться на рыболовецкий траулер или на лихтеровоз и вместе уйти в море: «Меня, наверно, старшим матросом возьмут, а тебя уж, извини, буфетчицей».

«Детский сад! Младшая группа!» – думала Настя о планах-фантазиях Арсения. Но поддавалась его энтузиазму, и вот они уже уплывали в кругосветное путешествие, – а где-нибудь на Карибах бежали со своего траулера, находили себе необитаемый остров и жили там в бамбуковом шалаше, под сенью кокосов… «А потом мы напишем книгу, назовем ее „Новые Робинзоны“. Продадим в Голливуд, прославимся, получим „Оскара“ – как Меньшов… Вернемся в Москву королями!»

Настя хохотала. Вечер сегодня и правда заколдованный. Так и верится во всякую милую чушь… Может, и правда уехать? Вот оно – море, а вот – корабли, ими полна бухта, и добрая половина из них – с иностранными флагами… Незаметно пробраться, дождаться границы – а потом броситься в ноги капитану: не гоните, оставьте нас младшими матросами…

– А паспорта, говорят, в Гамбурге можно купить, – просвещал Сеня. – Платишь денежку – и готово: ты уже европейский гражданин.

Настя кивала, они принимались обсуждать, где бы им заработать денег на европейский паспорт, как пробраться на иностранный корабль и каким образом спрятаться от пограничников и таможни…

– И ты готов изменить родине? – пытала Настя.

– Ради тебя – готов! – твердо отвечал Сеня

И Настя смеялась, и гнала от себя тоскливую мысль, что этот день скоро кончится. И надо будет – во всех смыслах слова – возвращаться на землю… И действительно что-то делать – что-нибудь нудное, противное, тягостное… Но день ведь закончится только завтра?

Но день закончился даже раньше.

Во дворе их встречал Николай Арсеньевич. Одиноко курил на лавочке под задумчивым тополем. В руках его белел бланк: телеграмма.

– Быстро они… – пробормотал Сеня. – Срочную, что ли, прислали?

– Срочную. – вздохнул дед.

Настя подавленно молчала. Текст гласил:

– «Возвращайте!» Что я им, вещь? – возмутилась Настя.

– Первый самолет в восемь утра. – спокойно сообщил Николай Арсеньевич. Сеня молчал, выжидательно смотрел на Настю.

– Я никуда не поеду, – решительно сказала она.

– И что же вы будете делать? – спокойно спросил Сенин дед.

– Поженимся, – дернул плечом внук. – Завтра же заявление подадим.

А Настя с изумлением увидела: лицо Николая Арсеньевича исказила гримаса боли…

– Зря ты так, Ириша, – мягко сказал Егор Ильич.

Ирина Егоровна отшвырнула телефон. Аппарат проехался по полировке стола, жалобно звякнул.

– Зря? Ты говоришь зря? А как мне ее еще называть?! Дрянь, вот ведь дрянь!

Она дрожащими руками подтянула телефон к себе, судорожно затыкала в клавиши.

– Куда ты звонишь? – спокойно спросил отец.

– В справочную «аэрофлота». Полечу туда. Первым же рейсом.

– Ира, успокойся. – Егор Ильич твердой рукой отобрал аппарат. Попросил жену: – Галя, принеси валерьянки.

Валерьянка оказалась наготове.

– Давайте, девочки, каждая по тридцать капелек. – велел Капитонов. – Вот так, умницы, а теперь водички… И слезки утираем…

Жена и дочь послушно запивали капли, доставали носовые платки…

– Ну, полегчало? А теперь присядем и спокойно поговорим. Без истерик. И без оскорблений. И так уже дров наломали.

– Мы наломали? – подняла бровь жена.

А дочь снова взвилась:

– Да о чем тут говорить? И зачем?! Не болтать надо, а туда лететь, забирать ее, пока не поздно!

Егор Ильич оставил реплику дочери без ответа. А Галина Борисовна внимательно посмотрела на супруга, мимолетно заметила:

– Ты вроде бы и не удивился…

– Честно сказать, не сильно, – признался Капитонов.

Дочь резко повернулась к нему:

– Ты… ты знал? И молчал?!

– Ира, – поморщился Егор Ильич. – Прошу тебя – прекрати истерику. Нет, конечно, ничего я не знал. Но догадывался, что у девчонки – любовь. Она всю весну как на крыльях летала. Глаза горят, мордаха хитрая… Да и букеты эти огромные – вы верили, что они от бывших одноклассников?

– Настя никогда ничего не рассказывала, – задумчиво сказала Галина Борисовна.

– А ты ее разве спрашивала? – поинтересовался Егор Ильич. – Кого волновало, что у нее на душе? Девочка – благополучная, не пьет, не курит, в институт ходит, сессии сдает, о чем еще беспокоиться?

– Можно подумать, ты у нее спрашивал, – огрызнулась супруга.

– И я не спрашивал, – примиряюще сказал Егор Ильич. – Честно говоря, не до того было… Вот и упустили девчонку.

– Ну и что теперь делать? – требовательно спросила Ирина Егоровна. Ей явно хотелось решительных действий – прямо сейчас, немедленно.

Реплика осталась без внимания. Галина Борисовна снова спросила мужа:

– И ты догадывался, что, м-мм… ее избранник – этот Арсений? Они же в десятом классе друг друга, кажется, едва терпели!

– Ну, не то чтобы «едва»… Они тогда просто конкурентами были. Боролись – считай, друг против друга. И Настя злилась, что Сеня – способней ее. А сейчас им делить стало нечего. Да и перед глазами у нее Сеня теперь не маячит. Каждое утро ее чувство вспыхивает с новой силой.

– Как она только могла! – Ирину Егоровну аж передернуло. – Он такой отвратительный! Вечно голодный, вечно колючий, рубашки эти байковые… И это его «гэ» ужасное!