Боулинг-79 - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 17

– Не нужны мне такие советы.

– Воля ваша, – молвил Владимир хладнокровно и снова погрузился в «Алмазный мой венец».

* * *

Итак, Володька высокомерно замолчал.

Ни заниматься, ни читать Валерке решительно не хотелось. Предвкушение свидания словно выдувало из башки все умные мысли (да и неумные тоже).

Пойти выпить для храбрости, хотя бы сто грамм, было решительно нельзя. Совершенно неудобняк прийти на первую свиданку с выхлопом.

Что оставалось Валерке?

Только убивать время.

Разумеется, он сходил в душевую комнату и тщательно намылся болгарским шампунем «Крапива». О гелях для душа в ту пору не слыхивали, и тело пришлось драить мылом «Детским».

Благодаря настояниям Владимира Валерка тщательно соблюдал личную гигиену – даже в неласковых условиях отсутствия персональной ванной.

Затем он, выйдя на лестницу, начистил ботинки и прошелся щеткой по джинсам.

Побрился электробритвой «Харькiв» и спрыснул лицо импортным одеколоном «О’жен».

Володька время от времени отрывался от журнала и с насмешливым одобрением следил за Валеркиными манипуляциями.

«Ни слова больше! – думал про соседа Валера. – Не хочешь со мной по-серьезному разговаривать, и не надо. Я буду держать язык за зубами».

Вовка тоже хранил молчание. А до свидания оставалось, с ума сойти, еще два с половиной часа.

И тут Валерке наконец пришло в голову, куда пригласить Лилю. Чем ее можно удивить. Да, вот это была идея! Колоссальная!..

Вовка мог, конечно, сколько угодно зубоскалить на тему «Москва – центр культуры всего прогрессивного человечества», а только трудно было в тогдашней Белокаменной с бухты-барахты сводить куда-нибудь девушку.

Напомним, что в столице мира и социализма не существовало в ту пору ни единого клуба. Имеются в виду не Дворцы либо Дома культуры, а клубы в нынешнем значении этого слова – с громкой музыкой, танцами, представлениями и выпивкой. Ни одного. Студенты того времени и не представляли себе ничего подобного.

Отсутствовали как класс бильярдные. Спустя пятнадцать лет после описываемых событий поэт Шалевский, завзятый бильярдист, поведал Валерке (они тогда торговали кроссовками в Лужниках, и их места оказались рядом), что в конце семидесятых в Белокаменной имелось всего четыре бильярдных стола. Не четыре заведения – а четыре стола. Не считая, разумеется, тех, что размещались на дачах членов и кандидатов в члены Политбюро. А также в санаториях для цэковских и правительственных работников.

Да и трудно было представить себе в ту пору, что юноша на первом свидании может повести девушку в бильярдную. Это все равно что на ипподром приглашать, в очаг азарта и разврата.

Что оставалось? Театр? Нет, вывести девушку в театр также не представлялось никакой возможности – в условиях цейтнота, в котором оказался Валерка. Поход со спутницей на спектакль – мероприятие, которое готовилось за месяц, а то и два. В столице имелось (на взгляд Валерки) три пристойных театра: Таганка, имени Ленинского комсомола и «Современник». Более терпимый Володя добавлял к списку еще три: МХАТ, Сатиру и театр-студию Спесивцева на Красной Пресне. Ну, и для любителей оперы-балета, конечно, Большой. Все остальные театры посещались только полными лохами и провинциалами. И вести девушку в Театр имени А.С. Пушкина было совершенно не комильфо. Тем более звать ее, чтобы вдвоем стрелять билеты на Таганку или в «Современник».

Сотни кинотеатров в самом деле, как вещал Володька, гостеприимно распахивали свои двери в столице. И около трехсот советских и зарубежных фильмов выходили на экраны ежегодно. Но сколько из них стоило смотреть? «Не больше пяти», – заявлял Валерка. «Одиннадцать!» – спорил с ним более благодушный Володька. В итоге друзья сходились на средней цифре: от семи до девяти (или восемь с половиной, как заявил однажды более подкованный в искусствах Валерка. Кстати, одноименный фильм оба друга не видели, только слышали о нем. Картина Феллини, несмотря на Гран-при Международного московского фестиваля, так и не вышла в советский прокат.)

Во всяком случае, в ту субботу Валерка тщательно проштудировал газету «Досуг в Москве» с полным репертуаром кинотеатров и ничего подходящего не обнаружил.

Что оставалось? Третьяковка? Пушкинский музей? Трогательно, романтично, но как-то не для первого свидания.

Можно было оттаптывать ноги в Сокольниках, Парке культуры или просто на бульварах – но леса и укромные лавочки больше подходили не для первой свиданки, а для гораздо более позднего, романтического периода встреч.

Гулять по Патриаршим прудам с демонстрацией мест действия романа «Мастер и Маргарита»? А что, если Лиля не читала (или не любит) великий роман? Или, хуже того (она ведь, в отличие от Валерки, кажется, москвичка) – знает топонимику Булгакова гораздо лучше его?

Однако Валере все ж таки удалось придумать, куда пригласить Лилю: место неожиданное, редкое, экстравагантное и вполне приличное. Удалось – без всякой помощи Володьки. Но он был уверен: приятель на все сто процентов одобрил бы его выбор.

* * *

Валерка выехал на свиданку сильно загодя. Перед выходом вспрыснул себя дезодорантом «Фа» (один флакон на двоих; куплен по случаю в магазине «Подарки» на Калининском). Спросил у Вовки, который дочитывал катаевский роман:

– Я отразим?

Володя оторвался от «Нового мира», внимательно оглядел товарища с головы до ног и воскликнул:

– О нет, поручик! Вы неотразимы!.. Носовой платок взял?

– Я на свидание, а не сморкаться иду!.. Нет у меня свежих!..

– Возьми мой!

Володька даже встал, вытащил из чемодана под кроватью (где хранились мелкие носильные вещи) свой платок и насильно сунул его в карман Валеркиной джинсовки. Трогательная забота о друге.

Далее Валерка дохилял до Красноказарменной улицы и сел в троллейбус двадцать четвертого маршрута. Вчера Вовка по-честному разделил все содержимое найденного бумажника. Друзьям досталось (за вычетом прогулянного в «Пекине») по триста рублей – целое состояние. Однако Валерка проявил благоразумие – взял с собой на свидание только пятьдесят целковых. Но и с ними он чувствовал себя просто Крезом. Деньги студент положил в портмоне (когда-то привезенное ему мамой из поездки в Латвийскую ССР). Портмоне засунул в задний карман джинсов. Он недавно прочел в публицистической книге журналиста-международника О. Бурчакова «Отравленная молодость», что в Америке принято носить бумажник в заднем кармане брюк. Что ж, в настоящих джинсах и с портмоне, туго засунутым в задний карман, он чувствовал себя почти ковбоем. Ковбоем в троллейбусе «ЗиУ», завода имени Урицкого.

Солнечный весенний день уже клонился к закату, и глубокое, далекое небо обещало довольно скорое и веселое лето. Полупустой троллейбус весело гудел на перегонах. За немытыми окнами мелькали Лефортовский парк, Яуза, мрачные здания секретных НИИ и КБ, сплошь потянувшиеся, едва электрический экипаж миновал мост через реку…

Троллейбус окончил свой бег неподалеку от метро «Лермонтовская», рядом с одной из семи сталинских высоток. Юноша встал у передних дверей, готовясь к выходу. Двери раскрылись, и в этот момент кто-то довольно сильно толкнул его в спину. Когда Валерка инстинктивно обернулся, чтобы высказать обидчику все, что он о нем думает, мимо него только скользнули вниз по ступенькам две тени – и тут же растворились средь голых кустов скверика, окружающего памятник Лермонтову. И в тот самый миг, как тени исчезли из поля зрения, а студент ступил на тротуар, он почувствовал, что из его заднего кармана исчезло портмоне!

Он схватился за карман джинсов. И, правда – пусто!

Сволочи!.. Они стырили его бумажник!..

Юноша стал растерянно озираться. Карманники исчезли где-то за гранитным Михаилом Юрьевичем.

Немногочисленные добропорядочные пассажиры троллейбуса разошлись.

Сам троллейбус захлопнул дверцы и не спеша поплелся на новый круг – к остановке рядом с выходом из метро.