Сердце Зоны - Левицкий Андрей Юрьевич - Страница 75

– Это не значит, что я знаю все на свете.

– Но мы на этой… на Земле?

– Не знаю я.

– Да, но… Так что тогда… – Сталкер оглянулся на плазменный излучатель и спрыгнул в песок. – Тогда пойдем узнаем?

Бензина в машине осталось совсем мало; они отогнали джип подальше от океана и оставили в траве. В железных ящиках помимо запчастей лежали спецпайки и оружие с боеприпасом. Другаль взял только «макаров» и нож, а Емеля – ружье, два пистолета, два ножа, «узи», на пояс повесил сумку, куда напихал магазинов и несколько коробок с патронами.

Быстро съев содержимое одного спецпайка, они захватили из кабины пару фляг с водой, отойдя немного от джипа, оглянулись… Трава под ветром ходила волнами, шелестела о шины. Машина была последним, что связывало с Зоной. Рубаха успела просохнуть, Емеля натянул ее, надел куртку. Одежда задубела от соли – ему это даже понравилось, прикосновение твердой шершавой ткани к коже было приятным. Носки он сунул в карман, связал шнурки ботинок и повесил на шею.

– Ну что же, Емеля, – почти торжественно произнес Ростислав, ожидающий, когда спутник будет готов. – Давайте и вправду попытаемся узнать, что это за место?

– Давайте попытаемся, – согласился Емеля.

И они пошли вдоль границы, где песок сменялся травой, по самому краю белой полосы, в сторону силуэтов на горизонте.

2

«Малыш» встал, когда до высящихся над равниной зданий оставалось с полкилометра.

– Все, – сказал Никита, убирая руки с руля. – Топливу каюк. А ведь так мало осталось…

– Пешком дойдем, – возразил Химик.

Он был бледен и постоянно трясся: действие артефакта закончилось. Некоторое время назад, притормозив, напарник вколол ему обезболивающее, но Химика все равно шатало, голова тряслась, как после контузии, глаза налились кровью, лицо казалось бледной маской из папье-маше. Никита пока чувствовал себя более-менее – из-за того, что он лишь рулил и нажимал на педали, действие души растянулось, он был бодрым, говорливым и деятельным.

– Как пешком? – сказал он. – Тут же монолитовцев должно быть полно. Для чего нам «Малыш» нужен был? Чтобы к самой ЧАЭС на нем подъехать… Хотя странно, нет нигде сектантов. Почему? Вообще никого не видно…

– Костюм надень, – посоветовал Андрей. Он кое-как приспособился к тому, что во рту не хватает зуба, и говорил более внятно. – Радиация так и так повышенная, слышишь, как счетчик щелкает?

Он остался сидеть в кабине, а Никита прошел в салон и нацепил костюм. Рюкзак с Черным Ящиком повесил на спину, взял оружие и оба шлема; вернувшись, протянул один напарнику. Обхватив себя за плечи и беспрерывно дрожа, тот разглядывал окрестности: нигде никого, только слева на тополе вороны сидят. Жутковатое дерево – тонкие черные ветви без листьев, кривое… разве тополь может быть таким кривым?

Башенный охладитель высился впереди – огромная бетонная постройка, расширяющаяся книзу.

– Вон сколько песка у основания насыпано, – сказал Пригоршня. – Целая гора, видишь.

Сталкеры вышли наружу, закрыли дверцы. Никита окинул броневик взглядом и побыстрее отвернулся: «Малыш» выглядел еще хуже, чем напарник. Весь побитый, поцарапанный, вмятины на броне, турель сворочена набок, колпака нет, лишь уродливое погнутое железо – будто глубокая рана на кабине.

Надев шлемы с большими выпуклыми стеклами, они пошли вперед. Химика качало, он припадал на левую ногу. Пригоршня поначалу нервно крутил головой и не опускал автомат, выискивая врагов среди поросших бурой травой холмиков, но потом успокоился, окончательно уяснив, что вокруг никого нет. Где-то монотонно и тоскливо каркала ворона, по небу ползли легкие облака.

– Куда монолитовцы подевались? – в который раз спросил Никита. – Что это значит, а? Если Осознание против нас… а ведь тут – самое гнездо у них. Они бы отряд навстречу выслали – и все, и конец нашей экспедиции, без «Малыша» не прошли бы.

В шлемах были установлены счетчики радиации, которые щелкали все активнее: без костюмов в этих местах было бы слишком опасно. Забравшись на вершину очередного холмика, Никита вдруг остановился, сел на корточки, прижав руку к груди, а другой ухватившись за растущий рядом куст.

– Что? – спросил Химик.

Из-под шлема донесся глухой голос:

– Чего-то хреново мне, Андрюха.

– Сердце?

– Колотится, сволочь.

– Я же говорил: нельзя душу, если заболел ты, если температура.

– Да, но у меня еще… еще в боку колет и словно что-то шевелится в брюхе, мелкое такое… А сейчас голова вдруг закружилась, чуть не упал.

Андрей молча разглядывал лицо напарника под тусклым свинцовым стеклом. Голова Пригоршни двоилась, а земля иногда кренилась, и приходилось напрягаться, чтобы не потерять равновесие.

– Как думаешь, может, это яд начинает действовать? – промямлил Никита.

– По-моему, у тебя просто отходняк после артефакта.

– Да что-то не похоже. Мне кажется, яд…

Пригоршня посидел еще немного, потом встал и несколько раз хлопнул ладонью по шлему.

– Так, ладно, не рассиживаемся тут, идем. Быстрее, надо этих ученых найти и вытрясти из них противоядие. Давай! – покачиваясь, он заспешил вниз с холма.

Башенный охладитель все вырастал перед ними и наконец закрыл треть неба. Ввысь уходила покатая бетонная стена, вся в трещинах и сколах, у основания ее была гора грязно-серого песка.

– Так что, включаем передатчик этот, как Касьян говорил? – спросил Пригоршня. – Или нет, давай вон на вершину заберемся, на песок. Второй склон к самому охладителю подходит, туда сползем и расположимся под стенкой. Не хочется на открытом месте оставаться.

Он первым забрался на вершину и замахал руками тяжело карабкающемуся следом напарнику.

– Сюда давай! Тут вон какое дело…

Добравшись до Никиты, Андрей увидел широкий пролом в основании охладителя; склон песчаной горы уходил в него. Пока они шли, ветер разогнал облака, стало светлее – дневной свет лился в дыру. Андрей сел, вытянул ноги и стал съезжать на заду, подгребая руками. Никита сделал то же самое, но ладони у него были пошире, да и сил осталось больше – он быстро догнал напарника, поехал впереди. По мере того как они спускались, взгляду открывалось просторное помещение в основании башни.

Ввысь уходил облицованный плитами покатый купол, который мог бы накрыть стадион, целое футбольное поле – если бы оно было круглым. Внизу все засыпано песком, образующим горы, долины и ущелья. Из него выступали опрокинутые вагонетки, виднелись загнутые кверху концы рельс, впереди высилась кабина могучего экскаватора, а еще дальше торчали зубья его ковша. Рядом – большая песчаная воронка, на дне которой лежали тела. В гигантском помещении царил сумрак, но наклонный столб света из пролома падал в воронку, освещая ее, будто сцену театра.

– Вон там! – Никита вскочил, увязая по щиколотки, побежал вниз. Голос гулко разнесся по залу, отражаясь от стен и купола, эхо повторяло его, постепенно затухая: там, там, там…

Андрей тоже встал, побрел следом. Счетчик радиации щелкал все медленнее и в конце концов почти смолк, лишь изредка едва слышно постукивал. К тому времени, как он спустился, успев по дороге все внимательно рассмотреть, картина того, что произошло здесь, уже сложилась в голове: два человека отстреливались от отряда монолитовцев, которые лезли со всех сторон. Теперь на краю воронки и на склонах лежало больше десятка тел, а на дне ее, рядом с выкрашенным синей краской радиопередатчиком, – двое, солдат в шлеме и бледно-голубой форме с белыми разводами, и человек в гражданской одежде. Солдат лежал на боку, согнув ноги, рядом валялся автомат необычной формы. Шлем расколот, песок вокруг головы напитался кровью. Гражданский – Химик сразу решил, что это ученый, – полусидел, привалившись к передатчику, из которого раздавались тихое шипение и голоса.

– Эй! – закричал Никита. – Эй, ты!

Химик увидел, как напарник подскочил к ученому, склонился над ним. Рация, видимо, была включена в режиме поиска: шелест и треск становились то громче, то тише, сквозь них доносились накладывающиеся друг на друга голоса, смолкали, возникали другие… По всей Зоне стоял шум, переговаривались сталкеры, вызывали друг друга военные, с какой-то базы кричали об очередной атаке снорков…