Зеркала - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 13

Ну? – так и не догадавшись, спросил я. Это же интеллект, сказал Боб. То есть? – не понял я. То и есть, сказал Боб.

Короче, по Бобу, получалось, что каждый служащий, все равно кто: член Политбюро, почтальон, милиционер, директор банка, секретарь парткома, нормировщик на заводе, бухгалтер, преподаватель института, старший следователь прокуратуры – все, кто каким-нибудь боком прислоняется к процессу циркулирования информации, – все они, выходя на работу, включаются в мыслительный процесс некоего гигантского нечеловеческого интеллекта. Каждая операция по обработке и дальнейшей передаче информации, проводящаяся ими, помимо своего основного предназначения (скажем, назначить бабушке пенсию – «да», «нет»), имеет и некую теневую сторону и в виде отчетов, цифр, сводок и так далее начинает циркулировать по информационной сети, так или иначе влияя на прочую информацию, приводя, возможно, к каким-то решениям – скажем, ввести войска в Афганистан. Это я упрощаю, конечно, сказал Боб, не так все примитивно, но из миллиардов таких вот элементарных информационных операций и складывается этот самый мыслительный процесс.

Становление и развитие этого интеллекта было для общества чрезвычайно болезненно, поскольку задачи перед аппаратом становились большие, масштабные, а существенных ограничений не вводилось. Так, по Бобу, получалось, что задачу «Индустриализация СССР» аппарат выполнил, соблюдая те условия, которые были введены: форсированные сроки, минимальные затраты, ограниченное привлечение иностранных капиталов, – и все это, разумеется, за счет того, что нарушались общечеловеческие нормы, заповеди и все такое прочее… поэтому уничтожалось крестьянство: нужны были дешевые рабочие руки, а самые дешевые они у преступников, работающих под конвоем, поэтому надо создать такие законы и такую обстановку, чтобы преступников было побольше… чтобы хватило для самых грандиозных проектов… Понимаешь, поначалу это была просто машина, примитивная кибернетическая машина, с которой к тому же не умели обращаться, но очень скоро она начала преследовать собственные интересы – она распоряжалась всей без исключения информацией в стране, поэтому могла вести – и вела – информационную игру с генератором идей, поставляя ему такую информацию, которая заставляла его генерировать именно те идеи, которые шли на пользу аппарату. Это уже проявление интеллекта, и достаточно мощного. Он очень умело поиграл на маленьких слабостях дядюшки Джо… Не все получалось гладко в этой игре, потому что иногда в информационных узлах оказывались люди, способные принимать самостоятельные решения, а интеллект аппарата воспринимал это как сбои в своей работе – и тогда начался тридцать седьмой год, после которого главным и ценнейшим качеством любого чиновника стала исполнительность…

Хрущев, почувствовав, интуитивно поняв роль аппарата в тех событиях, ощутив его сопротивление, попытался было бороться с ним, но проиграл темп, а потом и всю партию – собственно, проиграл ту самую информационную игру. Аппарат методом селекции информации блокировал одни его идеи и неумеренно подавал, доводя до абсурда, другие, вынуждал делать неверные ходы там, где уже созданы были предпосылки к успеху, – скажем, в истории с Пауэрсом, ясно же, что это была провокация тех, кто хотел сорвать переговоры, и ясно, что действовать надо было иначе… понятно же, что бороться с аппаратом при помощи того же самого аппарата – это тащить себя за косичку из болота…

Сейчас? Сейчас достигнут полный гомеостаз. Интеллект добился своего и теперь будет прилагать все усилия, чтобы гомеостаз сохранить. Какого рода усилия? Транквилизация генератора идей – информационная игра ведется так, чтобы никаких действительно новых идей он не выдавал; Транквилизация общества – о, здесь обширнейшее поле деятельности! Наконец, блокировка информации, все же поступающей в систему – главным образом из-за границы.

Кой-какие долгосрочные меры в рамках той же блокировки: снижение культурного уровня, усреднение образования – и так далее. Уже заметно.

Воспитание – разными методами – отвращения ко всему новому, необычному.

Культивирование неизменности образа жизни, оседлости, постоянного занятия одной деятельностью. Ты не думай только, что он там размышляет специально, как это устроить и не упустил ли он что-нибудь. Это происходит автоматически. Допустим, ты бросаешь камень, и мозг твой мгновенно производит довольно сложные баллистические расчеты – хотя заставь тебя эти расчеты сделать на бумаге, ты провозишься неделю. Так и у «него»: то, что служит для жизнеобеспечения, осуществляется легко и непринужденно; а навязанные задачи решаются долго, громоздко, со множеством ошибок… да это и не вполне ошибки, а просто результаты решений других, собственных задач.

Перспективы? Боб почесал подбородок. Знаешь, я так долго думал над этим, что теперь уж точно ничего не знаю. Если по большому счету, то единственный выход – это отказаться от управления обществом вообще. Но это же, сам понимаешь, утопия. Так что могу говорить только о нас, о маленьких человечках. Стараться «вести себя» на своих местах – на своих местах в информационных узлах этой системы, внося сбои в мыслительный процесс этого монстра. Может быть, он сдохнет. Поступать не по инструкциям, а по совести. Только это чистейшей воды идеализм… А закон – это тоже инструкция? – спросил я. То есть? – не понял Боб. Ты сказал – не по инструкциям, а по совести. Так закон – это тоже инструкция? Черт его знает, неуверенно сказал Боб. Как когда… смотря для чего закон служит… Ты помнишь Юрку? – спросил он. С ним ведь поступали строго по закону.

Только закон этот был специально создан для того, чтобы существовала и процветала эта структура ОВИР. Понимаешь, если бы не было этой процедуры отбора, разделения на чистых и нечистых, проверок благонадежности и уважительности причин, оценки их – чисто субъективной, кстати! – если бы можно было, как в цивилизованных странах, уехать, приехать, пожить здесь, пожить там, – так ведь и не понадобилось бы этой десятитысячной оравы чиновников, следящих, чтобы все шло по закону. Кому это выгодно? Откуда пошло? Вот тогда я и стал задумываться… Сначала додумался до наличия паразитического класса – чиновничества. Потом вижу – не сходится. Ведь даже высшему чиновничеству отсталость страны невыгодна… То есть класс-то есть, и именно паразитический, но есть что-то и над ним – за ним… И вот читаю какую-то книжку, чуть ли не Винера, – и как молнией по затылку, думаю: ну, все… ты меня знаешь, я человек увлекающийся, но не пугливый, а тут аж руки-ноги отнялись – страшно стало. Думаю – вот почему кибернетику мордовали…