Солдаты Вавилона - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 21

Аннабель шевельнулась, и вернулось осязание. Но ожидаемой вспышки боли не было, к удивлению, и Аннабель шевельнулась сильнее, попыталась поднять руку… Рука слушалась, но двигалась с трудом, будто одолевая что-то вязкое, и вдруг Аннабель – сразу – поняла, что лежит в какой-то грязи, теплой и плотной, а голову ее придерживает ладонями Берт. И огонек лампы, освещающей своды пещеры, тоже стал ясен и понятен. И звуки, множество тонких звуков, приходящих отовсюду…

– Да, Берт, – сказала она. – Давно я… так?

– Без сознания? Часа два.

– А как остальные?

– Отогреваются…

– То, что говорил…

– Аннабель!

– Я помню. То, о чем говорил Дракон, нашлось?

– Все на месте, не беспокойтесь. Все хорошо.

– Мне надо вымыться и одеться.

– Не торопитесь. В рапе надо пролежать не меньше трех часов.

– Долго. Слушайте, Берт, а вы верили, что… получится?

– М-м…

– Понятно.

– Верил, думаю. Иначе не пошел бы…

– Это, наверное, не зависит одно от другого.

– Интересная мысль.

– Нет, правда. Вот подумайте как следует…

Они замолчали, и Аннабель опять соскользнула в сон. Ей приснился берег моря, дюны, поросшие искривленными соснами, опускающееся в воду багровое солнце. Она смотрела на солнце, а потом оттолкнулась от земли и полетела к нему – и в какой-то миг ей стало так страшно, что она вздрогнула всем телом и проснулась.

И одновременно с этим рука Берта потрепала ее по щеке, а голос сказал:

– Принцесса, пора.

Было светлее, за поворотом, невидимый сам, но щедро рассылающий оранжевые лучи, горел костер. Слышались голоса и звуки какой-то работы. Аннабель потянулась и села.

– Отвернитесь, Берт. Я встаю.

– Минутку, я дам накидку. Воздух холоднее рапы.

– Спасибо.

– Озеро рядом – вон там. Отмывайтесь. И осторожнее – там сразу по шею.

– Я помню – будто уже была здесь.

– В каком-то смысле – так оно и есть.

Берт подошел сзади, набросил ей на плечи мягкую шкуру какого-то несчастного зверя. Аннабель встала, удивляясь, как чудесно подчиняется тело. Закуталась – шкура доходила до колен – и, выдирая ноги из вязкой рапы, пошла к озеру.

Костер горел на самом берегу, дымок стелился над водой. Свод нависал совсем низко и метрах в сорока от берега, подобно небу, образовывал горизонт, смыкаясь с водой. Вода была неподвижна настолько, что это пугало. Против природы воды – быть такой неподвижной. И, разгоняя боязнь, Аннабель погрузилась в озеро.

Вторую часть путешествия Аннабель перенесла намного легче. Хотя путь из подземного озера к источникам, бьющим в долине, и дальше по ручьям, мелким речкам, застревающим в болотцах, каналу, перегороженному шлюзами – был извилист и долог. Выброшенная на песчаный пляж, она сразу обрела себя, приподнялась и огляделась. Ущербная луна, красная и тусклая, касалась края земли, а над водой небо светлело. Потом она почувствовала вкус соли на губах. Все правильно, это озеро Татль, оно же – залив Спасения, оно же – Брандтова Бездна… полусоленый-полупресный водоем в устье Акрона, отделенный от моря островной грядой на западе и неимоверно глубокий на востоке, там, где со стометровой высоты рушатся в него воды реки Лоуи…

Поднялся и выпрямился во весь рост генерал. Чуть дальше зашевелился Берт.

– Ваше высочество, вы в порядке? – очень тихо спросил генерал, не поворачивая головы – и что-то в его вопросе относилось не к самочувствию Аннабель.

– Да, мой генерал, – так же тихо ответила Аннабель. – Берт, – позвала она.

Берт подошел молча и встал рядом. Повернувшись лицом друг к другу, они втроем особым образом сомкнули руки и закрыли глаза. И опять на изнанке век Аннабель увидела непонятные знаки…

– Туда, – сказала она и показала рукой.

– Туда, – подтвердил генерал.

Они пошли в ту сторону, куда позвало их чутье, и через десять минут слева, на самом краю поля зрения, Аннабель увидела зеленовато светящееся пятно. Стараясь не менять угол зрения, она сделала несколько шагов в том направлении.

Это был песчаный холмик чуть выше колен. При взгляде в упор он не светился, но начинал мерцать, как только Аннабель отводила глаза в сторону.

– Нашла, – сказала она.

Втроем они быстро раскидали песок. В трех мешках была одежда, в четвертом – еда. Под мешками лежал длинный кожаный чехол, и когда Берт поднял его, лязгнула сталь. Последним извлекли солдатский ранец. Открывать не стали – знали и так, что там амулеты, документы и деньги. Бросив в яму по камню, заровняли ее руками и только тогда стали одеваться.

Теперь надо было уходить – далеко и быстро. Генерал вел, Аннабель старалась не отставать. Сзади дышал Берт. Становилось все светлее и светлее. Двести шагов бегом – двести шагом, двести бегом – двести… двести… двести… Меч бил по спине, по правому бедру колотил кинжал, по левому – наручень. Так они бежали до того момента, когда край оранжевого солнца возник над сине-дымчатым горизонтом и от всего вокруг брызнули острые тени. Тогда генерал сбавил шаг. Надо было искать место для отдыха.

Оно нашлось вскоре – огромное, как комната, дупло в теле полувыгоревшей секвойи. Осторожно войдя туда и никого не обнаружив, генерал махнул рукой. Берт и Аннабель сотворили знак закрытия. Может быть, теперь их не найдут.

Вернее – не заметят случайно. Потому что если будут искать…

Аннабель жестко усмехнулась про себя. За последние две недели, проведенные у Яппо, она достаточно четко уяснила, с кем именно ей придется иметь дело.

Шансов на успех не было ни малейших.

Но не было и возможности избежать схватки.

А победитель получал все.

Оставалось лишь принять этот жребий…

Они продолжили путь с наступлением темноты, отдохнувшие, выспавшиеся, почти сытые. Запас вяленого мяса и галет следовало растянуть на несколько дней, до выхода из приграничья. Пить воду можно было, но только выдержав ее в серебряной фляжке до потепления. Иначе невидимости, пусть относительной, пришел бы конец.

«Кошачьим глазом» Аннабель пользовалась и раньше, до знакомства с Яппо, но никогда не достигала такого эффекта. Казалось, что этот длинный тонкий ремешок, трижды охватывающий лоб, проходящий над и под глазами и перекрещивающийся на переносице, лишь немного осветляет сумерки и делает четче контуры предметов. Сейчас, после подготовки, Аннабель видела в полной темноте – но не глазами. И даже не видела, хотя и не могла назвать это новое – и именно шестое – чувство. Просто оказалось, что ей не нужно видеть предметы, чтобы знать о их присутствии, расположении и свойствах. И она шла, как днем, беззвучно и быстро. И так же беззвучно и быстро шли ее спутники.