Параграф 78 - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 36

Отлично. Я быстро, уже не таясь, переместился на то место, откуда недавно убрался Фест.

Где же он сам?

– Ты ведь всё ещё рассчитываешь смыться отсюда, Фест, – сказал я. Мой голос разнёсся по всем точкам громкой связи бытового отсека. – Но как? И зачем? Нам в лучшем случае осталось двенадцать часов жизни и часов восемь сознания. На что же ты рассчитываешь?

На пульте слабо мигнул один из огоньков.

– Ровно на то же самое, на что и ты, командир. Ты ведь тоже намерен выжить.

– Не понимаю, – сказал я.

– Набрасываю схему, – сказал Фест, заворачивая куда-то за угол. – Идея с пуском ракет была дурной, признаю. Но. Берётся кусок чего-то, содержащего вирус. А лучше – берётся живая крыска. Берётся она подмышку. Крыска – под мышку. Под другую мышку берётся агрегат, который стоит в углу. Всё это вместе со мной выдвигается на поверхность, начальству даётся сигнал…

– Знаешь, Фест, – сказал я, – ты какой-то странный. Умный, а дурак. Если это было возможно – почему док этим не воспользовался?

– А он не настоящий, командир. Он – как в том кине про чужого. Помнишь кино?

– Это где всех съели?

– Ага. Вот я и понял: наш док – тоже типа терминатор. Он потом оживёт. Ты обратил внимание: все нормальные люди в голову себе палят, а он – в грудную клетку?

– Профессионал, знает, куда бить. Нет, Фестиваль, тут другое… Ты не задумывался, почему так чётко собрали нашу группу – именно тех, кто тогда в доме был или около? Хряп и Гризли в холодке валялись, их и не включили в состав.

– А Соболь?

– Про Соболя я долго думал. Ты обратил внимание, что он всё время где-то вне поля зрения оказывался? И до операции, и после? А на операции – в самом центре?

– Ну и что?

– А то, что Соболь кормился с двух рук. Компренэ?

– Не компренэ. Никак я этого не могу компренэ. Да и врёшь ты всё.

– Не всё. Я никогда не вру всё. Это бессмысленно. Так вот, я тебе точно говорю: нас собрали по полстране и засунули сюда, глубоко под воду, откуда мы точно не уйдём – почему?

– Ну… почему? Ты сам-то знаешь?

– Догадываюсь.

– Поделишься?

– Это ты, скотина, должен был со мной поделиться – ещё в прошлом году. Тогда бы мы так позорно не влипли.

– В прошлом году… А что было в прошлом году?

– Легалайз.

– А это ещё при чём?

– Что ты перестал возить и что начал возить?

– Ну так это не только тогда. Да я вообще много чего тогда возил. И потом возил. Командир, не говорите загадками, вы меня изводите…

– Ты же наверняка умнеешь минута за минутой. А, Фест? Я прав? Ты умнеешь, да? Вирус действует. Ты будешь умнеть, а потом сойдёшь с ума. А потом будешь как та Мальвина.

– Почему же ты против моего плана, командир?

– Потому что уже слишком поздно, и это факт природы, против которой не попрёшь. Потому что нас засунули сюда специально, чтобы гарантированно уничтожить, – это факт оперативно-тактический. А сделано это, чтобы обеспечить сохранение в тайне некоей информации, которую мы получили на той операции – независимо от собственного желания. Ну и чтобы заодно зачистить спалившуюся площадку, поскольку дело сделать надо, а дело-то смертное. Вот теперь, наконец, компренэ?

– А ты сам-то почему здесь?

– Потому что я, дружище мой Фестиваль, только здесь и начал умнеть, а до того был полный кретин. Правда, начал умнеть я задолго до тебя. И сейчас я намного тебя умнее. И гораздо больше могу.

– Так ты тоже, да?..

– Да. Я вот, например, сообразил, что все чемпионы по бегу – негры, а по стрельбе – белые. А, Фест? Как тебе такое наблюдение? И ещё я, если хочешь знать, могу командовать крысами. Я теперь типа крысиный король. Мои маленькие хвостатые подданные следят за тобой из темноты… видишь их красные глазки? Вон, справа?

Ударила короткая очередь.

…Вот теперь Фест был обречён.

Не хочу рассказывать, как добивал его. Он меня тоже зацепил, чуть повыше левого локтя, паршивец.

Он очень вырос в моих глазах. Простил ли я его? Тогда ещё нет. Просто скинул в шахту.

(Да, а что касается загадки, что это мы там такое увидели, чего нельзя видеть… Расскажу чуть позже, когда дойдёт черёд до Скифа. Он во всём виноват.) 105.

Когда я вернулся, Спам и Люба играли в карты. На патроны. Возле Спама их лежала целая горка, а Люба как раз выщёлкивал из магазина очередной проигрыш. Они оглянулись на меня, Люба ухмыльнулся, и Спам, покачав головой, передал Любе свёрнутую бумажку. Люба бумажку развернул, проверил, та ли эта бумажка или не та, и сунул во внутренний карман.

– И какие ставки? – спросил я.

– Я проспорил сотню, – сказал Спам. – Не думал, что он тебя поцарапает. Давай перевяжу.

– Ну, перевяжи… Как ты думаешь, Фест там уже среди гурий?

– Угу. Только он теперь ничего не может…

Дырка была не дырка, а полноценная воронка, в выходное отверстие поместилось бы не очень крупное яйцо – но, к счастью, не задеты оказались ни нервы, ни крупные сосуды, ни кость. Спам засунул во входное наконечник баллончика ПИАА и заполнил пулевой канал тугой пенкой, содержащей мощные анестетики, антисептики и кровоостанавливающие препараты; потом замотал мне плечо перевязочным пакетом; через пару часов, заглотив из раны попавшие туда нитки и прочую грязь, пенка спадётся, превратившись в эластичную дренажную полоску, по которой из раны будет отходить гной (это если я не попаду на хирургический стол); в общем, ПИАА– гениальное изобретение. Но всё равно руку мне надолго отключило, поскольку пуля 5,45 – это вам не комар чихнул.

Лиса подошла, через плечо Спама полюбопытствовала, отошла – всё молча.

Я встал, зафиксировал себя в пространстве – определённая неустойчивость имела место быть, и этого не следовало показывать хотя бы самому себе, – и бросил свой жетон в кашпо.

– Может, пропустишь? – спросил Скиф. – Никто, я думаю…

– Нет, – сказал я. – Ни за что.

106.

Следующая пара оказалась – Люба и Спам.

Почему?

Ну, а как ещё? Других комбинаций у меня не было.

Но перед тем, как идти в коридор, мы все решили перекусить. А заодно ещё выпить. В фестовой фляге покамест основательно булькало, а Люба, оказывается, помимо стандартного пайка прихватил добрый шмат копчёного сала и брусочек прессованного суджука. Всё это было завёрнуто в льняную салфетку, Люба своим «баргузином» настрогал то и другое тонкими ломтиками, мы хлопнули по глоточку рома и съели мясо – даже я, которого основательно мутило.

– Ребята, – сказала Лиса, – может, переиграем? Вам друг с другом…

– А что? – спросил Спам и посмотрел на Любу. – По-моему, всё нормально.

Они отошли к лифту.

– Без глупостей? – спросил Спам.

– Дык, – пожал плечами Люба.

Оба разошлись шага на три и подняли автоматы.

– О, слушай, – спросил Спам. – Всё забывал спросить. Ты на самом-то деле пидор или нет?

– Да нет, – сказал Люба. – С чего бы?

– Да просто ты единственный, кто Лису не порол.

– А-а… Не, просто… ну…

– Чего? Давай, рожай.

– Ну, она такая… не знаю… красивая, что ли. И умная. А я…

– Вау! Я так почему-то и думал… Фест – точно козёл. И не гурии ему на том свете будут, а Иблис.

– Да ладно, – сказал Люба. – Пусть лучше гурии, не жалко.

– Как скажешь… На счёт три? – предложил Спам.

– Ага.

– Раз… два… три!..

Очереди ударили одновременно.