Параграф 78 - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 24

57.

Лифт остановился, но дверь не открылась.

– Блядский бог… – процедила сквозь зубы Лиса, пока я доставал сканер. – По-моему, нам уже должно начать везти.

Спам кашлянул. Со значением. Конечно, религиозные представления Спама – это особый разговор, очень особый. Рассказать – не поверят. Но при нём не стоит допускать богохульства. И чёртохульства – на всякий случай. Мало ли что. Единственно, кому это… ну, не то чтобы разрешается, но спускается с рук – Лисе. Ляпни такое я, он бы меня пристрелил. Потом бы рвал на себе волосы и погоны, но – уже потом.

Почему эти женщины могут вот так просто и с пользой для себя использовать свои анатомические особенности, а мы, люди – нет?

Виновата Лиса или нет (может, сглазила?), но нам отнюдь не начало везти. Свет в кабине лифта померк, и из динамика раздался всё тот же мерзкий голосок: «Зафиксировано несанкционированное вторжение. До запуска процесса самоликвидации осталось триста секунд. Введите код отмены…»

Я огляделся. Стены лифта и потолок были гладкие, без каких-то следов USB-гнёзд или заглушек. Был миг, когда мне показалось, что я вижу порт под кнопкой – но это была всего лишь головка винта, фиксирующего панель.

«…двести сорок секунд…»

Где-то недалеко грохнул глухой взрыв.

– А что, ребята? – сказал Скиф. – Похоже, что финиш. Мы наконец добегались.

– Типун тебе в глотку, – буркнула Лиса, пытаясь просунуть кортик в щель между створками.

– Резина? – спросил Фест.

– Ну.

– Тогда отойди, лишняя дырка… О! Я это сказал! Я это сказал!

– Маленький афрожопый…

– Командир! – Фест почти кричал. – Разрешите мне! Я один раз из такого же лифта…

– Валяй, – сказал я. – Ребята, встали по сторонам…

Я понял, о чём Фест говорит. Это я его тогда – года три назад? – запер в таком же примерно лифте – и он из него ушёл. Как колобок.

Мы встали по сторонам двери – почти излишняя предосторожность, если будет рикошет, то пуля обойдёт всю кабину; Фест встал на колени слева от предполагаемой плоскости огня и поднёс АКСУ к щели.

«…двести секунд…»

– Огонь, – предупредил он. Я открыл рот.

Он сначала выстрелил один раз, посветил фонарём – и, надо полагать, удовлетворился результатом. Кивнул нам всем – и стал долбать по щели, с каждым выстрелом смещая ствол на пару сантиметров вниз.

– Боюсь, что в эти дырки мы всё равно не пролезем! – весело сказала Лиса, когда Фест отстранился, любуясь работой. – Разве что Пай.

Я знал, что будет делать маленький паршивец, поэтому заранее полез в боковой карман разгрузки. Фест тем временем стал долбать по верху щели.

«…сто шестьдесят секунд…» – напомнил нам голос, когда Фест израсходовал магазин.

Я подал ему комок синявки размером с четверть спичечного коробка и два взрывателя РД-17. Он кивнул, разделил синявку пополам, облепил ею взрыватели, откупорил упаковку презервативов, которую, оказывается, уже держал в зубах, сунул в презерватив взрывчатку, налил четверть фляжки воды, закрутил резинку – и аккуратно, чтобы не порвать, пристроил это сооружение в верхней части двери, в расширенной выстрелами щели. Потом точно так же заминировал низ двери.

Я взял в руки пульт. Все были умные, битые не раз – повернулись мордами к стенкам, присели, руками прикрыли уши и затылки. У меня одна рука была занята, так что я постарался засунуть уши между коленями. И нажал на кнопку.

Оглушило, конечно. Первые секунды после такого кажешься себе рыбой, которая всплывает кверху брюхом. И ничего тебя при этом особенно не волнует. Хоть бы и жить осталось минуту – ну, даже если и с хвостиком.

Эти скользящие двери в лифтах специально делают с не очень прочными фиксаторами – чтобы при отказе механизмов створки можно было развести вручную. Не то чтобы совсем уж руками, но простейшим ломиком. Вот ломик мы и применили…

(Мы пахали!..)

Как известно, нет такой гайки, в которую простой русский человек не смог бы забить простой русский болт.

Внутренние створки разогнало сантиметров на тридцать – в общем, голый человек пролезет. Внешние остались как были, но я нашарил рукой фиксатор, отжал его – дверь откатилась свободно.

Опять полутёмное помещение с далёкими размытыми огнями…

Нельзя сказать, что я увидел движение: я его угадал. Отскочил – ровно в тот момент, когда засверкали вспышки, и несколько пуль врезались в и без того достаточно дырявую заднюю стенку лифта. Остальные пробарабанили по дверям.

Кто-то засел напротив лифта и лупил дурацки-длинными очередями. Но, может быть, у него были к тому основания.

– Спам, – сказал я. – «Шершнем» его.

Сам же вынул «Гюрзу» и прицелился по лампочке в потолке. Вернее, присмотрелся к светящейся матовой панели, чтобы понять, где там торчат лампочки. Свет надо погасить, а то мы хуже мишеней в тире…

Но в этот момент снаружи полыхнула ослепительно-белая вспышка – из тех, после которых всё вокруг на некоторое время погружается во мрак, а после становится видимым, но – негативом, – и оглушительно, мировым молотом в мировую бочку, в которой мы все сидим, грохнуло, затем почти неслышно протрещали две коротких – отсечка по три – очереди, и – я успел только выдохнуть, но ещё не набрал воздух, – в дверь крикнули:

– Гудвин! Ключи!

Это был док. Я не мог его ни увидеть, ни услышать, но я и увидел, и услышал.

И просунул ему ключи.

«…до запуска процесса самоликвидации осталось двадцать секунд. Ведите код отмены. До запуска про… Код отмены введён. Код принят. Процесс подготовки к самоликвидации прерван. Спасибо за использование кода».

58.

Когда док и Люба поняли, что произошло, они не раздумывали долго: Люба лупанул из своего «Шершня» по витрине (пуля её не брала), потом они с доком соорудили пирамиду из трёх столов и влезли в кабинет – и хорошо, что провозились лишнюю минуту, разбирая где-то там баррикаду, потому что иначе, боюсь, точнёхонько попали бы под огонь сидевшего в засаде бородатого мужика с огромными ручищами. А так – Люба накрыл его шоковой гранатой из подствольника и добил из основного ствола. Зачем добивал? Потому что СШГ его не взяла. Как это? А вот так: мужик встал, отряхнулся и начал разворачивать «калаш». И пришлось гасить его по-взрослому…

Люба выглядел по-своему озадаченным.

Но надо было как-то выбираться из лифта. Внешнюю дверь удалось открыть полностью, а вот створки внутренней двери практически заклинило. Мы их подёргали, потягали – бессмысленно. Лифт остановился заметно ниже пола, надо полагать, створки упирались во что-то незыблемое.

Пай выскользнул наружу, даже не снимая разгрузку. Фест был чуть покрупнее, но и он пролез. Нам со Скифом пришлось потруднее, но, поснимав разгрузки и пояса, мы кое-как протиснулись наружу. А вот Лиса, решившая было пойти тем же путём, застряла.

То есть она не насмерть застряла, просто сунулась – и поняла, что не проходит. Спам в бронике тоже не проходил.

Мы перекрыли коридор: Док, Люба и примкнувший к ним Скиф – с одного конца, Пай и Фест – с другого. Я остался возле кабины, чтобы помочь.

«ТИК-6» – как, впрочем, и «2», и «3» – других не пробовал – изделия прекрасные, но один недостаток имеют: их неудобно снимать и надевать в одиночку. Застёжки так расположены, что нужна какая-то цирковая гуттаперчевая подвижность суставов, чтобы до них дотянуться. В общем, Спам и Лиса поснимали друг с дружки броники, подали их мне в щель, и мы со Спамом начали тяни-толкать Лису в мою сторону, но она не пролезала. Тогда Спам выбрался наружу, Лиса стащила с себя свитер и тельняшку, оставшись в лифчике, мы со Спамом потянули её – я за руку, Спам за коленочку, – и вытащили репку. И в этот момент лифт обрушился.

Честно говоря, мы не сразу поняли, что произошло. То есть ещё секунда – и Лиса либо навернулась бы вниз вместе с кабиной (не очень страшно, метров семь, но всё равно неприятно), либо её разрубило бы пополам. Мы пялились на пустоту, а потом оттуда нас обдало клубом вонючей пыли.