Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга первая - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 41

Под ногами лежала ковровая дорожка, бесконечная и, наверное, извилистая – шагах в сорока коридор явно начинал изгибаться. На дорожке был выткан странный растительный орнамент, в котором, если долго всматриваться, различались серые ровные стволы и густые листья... Всматриваться было некогда. Пятна сливались в единое серое.

Да ведь и не такое могло встретиться на запрещенном перекрестке.

Сзади попробовали дверь. Мягкий смазанный шорох. Каким-то спинномозговым мышлением Алексей вывел: сейчас то, что по ту сторону, начнет ломать дверь. Вот нашарит и приволочет что-нибудь потяжелее...

Они побежали. Коридор без дверей, похожий на переход между двумя зданиями. Чуть вниз... направо... И снова они успели в последний момент.

Из отдушины под потолком (решетка вылетела с хлопком, напоминающим выстрел) высунулись сразу несколько тонких розоватых щупалец, стремительно заструились к полу и над полом. Они были усеяны мельчайшими крючками. Саня всхлипнула и подалась назад. Алексей схватил ее за воротник и ремень и швырнул просто по воздуху – вдаль. Сам не успел одно щупальце обхватило его за левую ногу, чуть повыше лодыжек, дернуло. Он упал. В падении сумел выхватить нож. Рубанул по щупальцу. Ощущение было такое, что он режет облитый резиной медный кабель. Перерезал. Оставшиеся закружились вокруг в танце ослепших змей. Тот кусок, который впился в его ногу, сжимался все сильнее. Алексей проскользнул между двумя поднявшимися для броска щупальцами, кувыркнулся через голову, вскочил. Саня стояла перед ним, лицо перекошено, в руке бомба. Он молча перенял бомбу, точным движением направил ее в отдушину. Через несколько секунд грохнуло. Куски дерева пролетели над головами, пульсирующий обрубок розоватой плоти толщиной в руку ударился о стену и стал изгибаться подобно гусенице. Крючья на нем были уже не микроскопические...

Коридор оборвался внезапно, будто разрубленный пополам. Дальше шел узкий покатый скальный выступ над черной бездной. Вниз не хотелось заглядывать. Другой, однако, не видно было дороги...

Он попытался на ходу отодрать обрезок щупальца, но не сумел – оно было как проволока, колючая проволока.

Может быть, показалось, а может быть, и нет – но внезапно Алексей почувствовал дуновение ветра.

Он оглянулся. Отсюда была видна наружная стена дома: серый камень, зубчатый гребень стены, островерхие башенки... Выступ продолжался и их довел до нависшей над пропастью полукруглой площадки. Дальше, покрытая щебнем, шла тропа: в расселину за площадкой и вниз, вниз... непонятно куда.

На площадке стояли несколько деревьев без хвои и листьев: черные сучья, кривые стволики... они мучительно напоминали что-то, но Алексей заставил себя не отвлекаться.

Дальше тропа круто спускалась вниз, еле видимая после освещенных (чем? только что сообразил – было очень светло...) коридоров. Как глаз, сестренка? Молчит... Хруст под ногами. Слышно только дыхание. Бежали непосильно быстро.

Со смертью разминулись на полмига. Впрочем, это еще не привал – остановка на минуту. Что сзади? Сзади, сзади, сзади... далекий шум. Не приближающийся. Что само по себе радует. Хотя и умеренно.

Кольцо вокруг лодыжек сжималось все сильнее. Он сел, достал нож. Понял, что не видно ни черта. Саня наклонилась, сказала: дай я. Нашла конец щупальца, стала отдирать. Отдиралось оно с репейным звуком. Как хорошо, что плотные штаны... нет, местами достало и до кожи... ничего. Это я так. Обрезок был поболее полуметра длиной и обвился трижды. Саня совсем не по-дамски растянула обрезок в руках, присмотрелась: нам не понадобится ни для каких целей? Выброси, махнул рукой Алексей. Она отшвырнула его в камни, там тут же зашуршало и посыпалось. Потом раздался тонкий писк. Похоже, щупальце сразу приступило к охоте.

– Спускаемся медленно, – сказал Алексей. – Я впереди. Будешь падать, предупреждай. И старайся на меня.

– Хорошо. – И Саня отчего-то засмеялась.

– Ты чего?

– Да... вспомнила, как девки наши тебя делили...

– Делили?

– Ой, что творилось... слов не подобрать. Мы вовремя смылись. А то – глазки бы друг дружке повынимали, это уж как пить дать.

Кстати, о пить, подумал Алексей. Воды я захватить не догадался. Козел. Козел, как известно, он и в Африке козел...

Камни все норовили уйти из-под ног, но Алексею удавалось удерживать равновесие – иногда чудом. Саня падала дважды, и был момент, когда она могла ссыпаться вниз по-настоящему. Но – успел. Что у меня за природа такая – успевать в последний момент?..

Там, где вокруг ноги обернулось щупальце, кожа начала гореть. Ох как гореть...

Снизу дом – замок? – из которого они удрали, казался совсем маленьким. Но возможно, что отсюда виден был лишь самый край.

Небо над самим замком было темным, а по краям – светлым, почти белым.

Под ногами не было видно ничего. Алексей по-настоящему надеялся лишь на то, что вода всегда собирается внизу.

Потом он увидел светящееся туманное пятнышко. А может быть, увидела Саня – она тронула его плечо и показала вниз. К тому времени ногу жгло так страшно, что половина сил уходила на то, чтобы не обращать внимания на это жжение.

Вторая половина – на поиски равновесия, естественно.

Они замерли ненадолго, и вскоре стало ясно: кто-то или что-то поднимается по тропе им навстречу, светя себе путь голубоватыми фонарями.

Алексей достал оружие и проверил его.

«Марголин» был в полном порядке, заряжен разрывными. Револьвер шериффа с таким именно названием: «Шерифф» – насчитывал в своем барабане пять патронов. Один был истрачен по бандиту, а один вчера – во время проверки боевых качеств. «Шерифф» Алексею понравился очень – одним новшеством. Хорошо забытым, разумеется. Револьвер был самовзводный – но взвод осуществлялся после того, как сделан выстрел. Поэтому – очень легкий спуск. Необычайно легкий. Выстрелил и тут же взвел для следующего выстрела. А не как повсеместно – тянешь-тянешь-тянешь спусковой крючок, пока курок изволит соскочить с шептала...

Все это хорошо. Только вот Аникит остался в машине. Никуда он оттуда, понятно, не денется однако выведет ли кривая странствий в ту же точку пространства? Этого не знал никто, кроме тех молодящихся теток, что прядут пряжу судеб. А может, и они еще не знали... Алексей взвел курок револьвера, взвел курок «Марголина» – и стал ждать.