Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга первая - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 105

Рой накрывает тот берег. В каждом лопнувшем шаре таких стрелок много более тысячи.

Строй впереди – оседает, мечется. Падают уже последние щиты.

Приоткрывается перспектива.

Венедим видит бьющихся в постромках быков, а за ними – что-то с огромными, в три роста, колесами. Быки разносят упряжь и начинают разбегаться, бросаться на людей. Их быстро убивают. Но смотреть больше некогда, потому что не пострадавшие от «заноз» крайны из-под берега идут на новый приступ...

– Что это было? – Драган попытался встать. Помост шатался, но такой уж он был по природе своей.

– Чары, – бросила сквозь зубы Живана. Она брезгливо – рукавицей – счищала блевотину со своих штанов. – Ненавижу их всех... до чего ненавижу... хуже падали.

– Смотри, – сказал Авид. – Опять летят. Приближалось что-то, похожее издали на маленький рой пчел.

– Кто?

– Вороны. Во... исклевали-то... – Он оттянул лоскут разодранной штанины. Там все было вздувшееся, синее, в крови и черных дырочках. Болит, как...

– Да ты говори, не стесняйся, – усмехнулась Живана. – Мы тут все равно как на одном горшке посаженные.

– Не приучен, – сказал Авид.

– Слушай, а змеи были? Или мне привиделось? Драган потрогал глаза. Глаза будто распирало изнутри.

– Были, – сказал Авид. – Покружили, потом дальше полетели. Легкую добычу искать... Живана вдруг встала, напряглась.

– Ребята, – сказала она, не оборачиваясь. Голос у нее задрожал. – Кажется, наши... бегут. Вон, далеко.

Братья вскочили. Наши не могли бежать. Это было что-то другое, девчонка не поняла.

Они не сразу увидели то, на что смотрела Живана.

Справа, в полуверсте, где еще полчаса назад стоял над рекой частокол, зияла дыра. И из этой дыры, из клубящейся не то пыли, не то дыма – выходили и както сразу оказывались в строю чужие воины, и вокруг них зияло пустое пространство. И только потом стало видно, что пространство это усеяно телами...

Венедим прекрасно понимал, что таким боем понастоящему управлять невозможно. Крайны на этот раз сумели оторвать и отбросить остатки его тысячи от частокола, выгнать на открытое пространство. Но и здесь мелиорцы продолжали лишь пятиться, соблюдая какое-то подобие порядка. Рядом с Венедимом, по правую руку, бился белоусый стратиот; щит его видом своим напоминал торец колоды, на которой рубят мясо.

Тонкая кривая сабля взлетала нечасто, но после каждого буквально взмаха очередной крайн оседал под ноги своим. Его место тут же занимал другой – до следующего взмаха...

По левую руку долго держался мальчишка – из крестьянских детей. Мощное тело атлета и действительно мальчишечье курносое лицо. Он орудовал двулезвийным топором, таким огромным, что Венедим сначала просто не поверил своим глазам. Однако пудовое это чудовище просто порхало в руках парня, и нипочем ему были всякие там щиты и нагрудники... Парня сразил маленький саптах, выскочивший незаметно откуда-то из-под ног, взмахнувший мечом и пропавший. Топор вдруг упал, парень нагнулся, чтобы его подхватить, но подхватывать было нечем... Венедим не видел, что с ним стало.

Сменилось еще несколько воинов, они быстро гибли, или же их оттаскивало, уносило куда-то водоворотом схватки. Иногда теснота была такая, что вдавленные друг в друга враги не могли ничего друг другу сделать, разве что кусаться. Невозможно было даже вытащить из-за пояса или голенища короткий нож.

Потом – как-то сама собой толпа редела, и тогда враги отталкивались на длину клинка...

Щит Венедима расселся пополам, он сбросил его обломки и теперь защищался только мечом. Это требовало утроения внимания, но зато можно было дать отдохнуть правой руке, которая уже, налившись чугуном, переставала слушаться.

Высокий и пузатый крайн в черном панцире и тоже без щита, но с двумя мечами выбрал Венедима себе в поединщики. Он бился неплохо, очень неплохо, но панцирь все же сковывает движения... Венедим, отступая, заставил его сделать лишний шаг, чуть утратить равновесие – и острие меча вошло крайну в горло, как раз над вырезом панциря.

Выдернув меч, Венедим быстро огляделся. Слитный бой, кипевший несколько минут назад, разбился на сотни мелких схваток: один на один, трое на одного, пятеро на семерых... Одолев противника, победитель тут же бросался на помощь кому-нибудь из своих – кто был поближе. А чуть дальше, прикрываясь бугристой серой стеной щитов, мерным шагом надвигалась конкордийская тяжелая пехота...

– Все ко мне! – заорал он изо всех сил. – Ко мне! Ко мне!!!

Кто-то услышал. Кто-то заметил краем глаза чужое движение. Кто-то просто почувствовал. Венедим ранил еще одного крайна, тот метнулся назад, зажимая разрубленное плечо. Вновь рядом с ним встал белоусый стратиот. Он где-то добыл себе новый щит. Бойцы прилипали к своему командиру. Из хаоса возникал новый строй.

Едва ли сотня... Его сотня.

Последними разошлись здоровенный крайн и пожилой грузноватый слав. Сотник Агавва, вспомнил его имя Венедим. Он вспомнил даже, где и когда они встречались. У сотника владение было в пограничных землях, и Венедим ездил улаживать его трения с тамошними стратиотами. Агавва не входил в его тысячу, и до битвы они не встречались. Кого-то, выходит, смяли еще... Поединщики, не завершив боя, расходились под вопли и свист. Строй тяжелой пехоты пропустил уцелевших крайнов сквозь себя, как решето пропускает воду. Лязгнула команда, щиты чуть разошлись, в промежутки выставились длинные тонкие копья. Ударил невидимый барабан, набирая темп с медленного рраз... рраз... до быстрого: раз-два-три-четыре... Строй разгонялся для удара, почти бежал.

Венедим прекрасно знал, что им – измотанным, избитым, неопытным, вооруженным пестро и легко никогда не выдержать этой таранной атаки. Он оглянулся. За спиной – рядом и почему-то далеко в одно и то же время – кто-то удерживал из последних сил частокол. Сверкали синие клинки... Справа – топорщился деревянной щетиной земляной вал. Серая глина.

А за ним и впереди, наискось, – летящие флажки. Кто-то несется на помощь... Понято.

Венедим выставил меч перед собой – как копье. Сделал шаг вперед.

Строй колыхнулся туда-сюда... Венедим пошел, не оглядываясь. Все ускоряя шаг. Побежал.