Досье на невесту - Ларина Арина - Страница 12

– Слушай, у тебя пиво есть?

Голос был неожиданно мужским и жалостливым. Воспоминания вдруг начали аккуратно накручиваться на ссохшееся за ночь сознание.

– Рома, рыжий, заснул, паразит… – всплыло в мозгу параллельно с образом соленого огурца, влажного от рассола, покрытого пупырышками и исходящего острым ароматом. Образ овоща был намного ярче и сочнее смытой из памяти Роминой физиономии. Судя по тону, отсутствие пива должно было расстроить его намного больше, чем смазанный о подушку макияж, превративший Викино лицо в некачественную тряпку, постиранную в горячей воде: все краски чудовищным образом перемешались, и она стала похожа на больного колобка за залитым дождем стеклом.

– Вика! Пиво?

«Надо же, – со слабым самодовольством подумала она. – Имя помнит…»

Она разлепила губы и ответила сакраментальной фразой из советских времен:

– Пива нет!

– Чего, чего ты там шепчешь? Я не слышу. Только открой сама, мне плохо.

– Можно подумать, мне хорошо, – проворчала она, пытаясь сесть. Голова кружилась, и ощущение было такое, словно ночью ей во лбу пробили дырку и основное содержимое забрали для опытов. Зубы мешали и казались какими-то огромными и горькими на вкус.

– Хороша! Челюсть не забудь! – вяло хихикнул Рома. – Вот так люди и ошибаются с диагнозами. Сейчас я мог бы подумать, что у меня белая горячка.

– У меня зубы свои, так что сам свои челюсти не забудь, пень старый! И башку проветри, а то у тебя шутки тухлые!

– Угу. В зеркало глянь, Белоснежка.

Вика обиделась:

– Я там себя каждое утро вижу, так что ничего нового там не будет!

– Да, вот почему у тебя такой характер противный, – понимающе прогундел Рома. – Каждый день начинать с такого зрелища – никакого оптимизма не напасешься! Клыки сними, любовь моя шепелявая!

Вика машинально дотронулась до распухших губ и тут же вспомнила вчерашних дозорных:

– Я же могла ими ночью подавиться! – Она с отвращением вытащила маскарадный пластик и бросила на полку. – Как это я забыла?

– А не надо было пить! – просипел Рома.

– А не надо было поить! – парировала она, довольная своей находчивостью.

– Пиво есть? – занудничал он, слабо постанывая.

– Ты что – алкоголик? Начинать день с пива – это… это…

– Это производственная необходимость, – помог ей Роман. – У тебя дома кто-нибудь есть?

– А что? – Вика вдруг представила, как они пошлют за пивом маму, если она вдруг случайно окажется дома. Ей снова стало смешно, но смех был горьким и болезненно отдавался по всему телу. – Какой сегодня день?

– Плохой. Просто ужасный сегодня день. Безвозвратно вырванный из жизни, – простонал он.

– День недели какой?

– Зачем тебе? – с отчаянием и тоской спросил Рома, старательно отгоняя видение холодной пивной бутылки, по которой скатываются холодные капли влаги, а из горлышка лезет нежная пена…

– Тогда я тебе скажу, есть ли кто-нибудь дома.

– А-а-а… А какой был вчера?

– Свободен, – махнула рукой Вика и прислушалась. Ромин скулеж мешал определить, дома ли мама. Вика знала, что мама ругаться не будет и наличие в квартире рыжего парня ее не сильно впечатлит: после недавней истории с маминой близкой подругой, дочь которой повергла в шок родственников и знакомых сообщением о своей нетрадиционной ориентации, мама начала переживать, что рядом с Викой вместо кавалера постоянно отирается Бульбенко. Но все-таки ей было неудобно, что маму придется знакомить не с интеллигентным мальчиком за чашкой чаю, а с похмельно-опухшим Ромой, требовавшим пива.

– Мне фейс не начистят? – вдруг заволновался кавалер, в котором медленно начинали просыпаться рефлексы, и первым пробудилось чувство самосохранения.

– А есть за что? – ядовито поинтересовалась Вика, с отвращением прислушавшись к собственному голосу. В нем была обида, разочарование и подчеркнутые жирной красной чертой комплексы.

– Кхе, если надо, то будет, – примирительно зашептал Рома, слегка покраснев. – Я вчера тебя чего-то не дождался, сморило меня, не дуйся!

– Не дуйся?! – Она треснула его подушкой, наплевав на ломоту в теле и какофонию в голове. – Да кому надо дуться? На что? Да я только рада, что так получилось!

В ее голосе зазвенели слезы.

– Щас, погоди, я покурю и все сделаем в лучшем виде. И попью… слушай, выясни в конце концов, есть кто дома или можно гулять по коридору?

Вика нехотя встала, с удивлением ощущая податливую мягкость собственного позвоночника, не желавшего держать равновесие и ставшего за ночь каким-то хрящеватым и ненадежным. У дверей она обернулась и зачем-то погрозила понурому Роме кулаком:

– Даже не думай. Продолжения не будет.

– Зря я тебе про зубы напомнил, – с сожалением качнул угловатой головой Рома. – Сейчас бы повеселила домочадцев.

Мама оказалась дома. Она лежала на диване и смотрела какое-то кино, приглушив звук.

– Привет, – Вика смущенно махнула рукой и только тут поняла, что забыла надеть халат.

– Как самочувствие? – заинтересовалась мама, выключая телевизор.

– Страшное дело! – честно ответила Вика.

– А мальчик?

– Тоже помирает.

– Иди умойся, я вам кофейку сделаю.

– Он пива хочет, – робко сказала Вика.

– А ты?

– А я пиво не пью, ты же знаешь.

– Ну и все, вопрос закрыт. Или ты хочешь начать отношения с того, что будешь по утрам бегать для него за пивом? Кстати, я не против мужчин вообще, но я против пьющих в отдельно взятой квартире. Если ты помнишь, с твоим отцом я разошлась именно поэтому. И не думай, что ты сможешь его изменить. Это заблуждение.

– Если честно, я вообще не хочу начинать с ним отношения, – задумчиво прошептала Вика и прижалась головой к холодной стене.

– А что? – рассмеялась мама. – Совместная ночевка уже не считается началом отношений? Как вы сейчас говорите: постель – не повод для знакомства?

– Эх, мамуля, – словно многомудрая старуха улыбнулась Вика, – ты еще многого не знаешь.

Мамин жизнерадостный смех едва не заглушал льющуюся в ванной воду. Вика старательно смывала остатки косметики и размышляла, что такого смешного она сказала.

Рома разглядывал потолок и удивлялся сам себе: пытаясь напоить девчонку для налаживания контакта, напиться самому, да еще и не воспользоваться создавшейся ситуацией! Кому сказать, что он всю ночь проспал рядом с голой красоткой, не разобравшись в ее положительных качествах, – не поверят!

Он почувствовал себя спортсменом-неудачником на финишной прямой, когда цель близка, а ноги подогнулись, и более молодые и выносливые бегут вперед, поднимая пыль фирменными бутсами. Впервые в жизни он вдруг в полной мере понял всю многогранность значения слова «облом». Когда все сложилось, но не срослось.

Рома вскочил и начал с трусливой торопливостью одеваться. Собственное тело не казалось таким уж замечательным, живот нахально выступал над брючным ремнем. То ли Викины комплексы оказались заразными, то ли вчерашнее спиртное вступило в бурную реакцию с сознанием, но Рома неожиданно ощутил себя старым. Конечно, до кладбища еще пилить и пилить, но и молодость, можно сказать, была уже пройденным этапом.

«Вот он, кризис среднего возраста», – депрессивно подумал похмельный Роман, недавно перешагнувший тридцатилетний рубеж.

– Что ты в грязных брюках уселся на простыню? – возмутилась вернувшаяся из ванной посвежевшая Вика. Смыв поплывший боевой раскрас и причесавшись, она почувствовала себя увереннее. Халат, правда, пришлось надеть мамин, старенький и застиранный, поскольку свой она забыла в комнате. Но Вика знала, что у нее под халатом, и заранее гордилась. Она уже решила, что рыжего придержит до лучших времен, поскольку его присутствие помогало не думать о Диме, но и позволять кавалеру лишнего она не собиралась. Пусть помучается.

Он посмотрел на нее по-новому: молодая, гладкая девица, еще не ставшая женой, но уже покрикивающая, не тертая жизнью, самоуверенная, которая будет по любому поводу качать права и стараться скатать из квадратного мужика шарик, а из круглого нарезать кубиков… А он будет вечно подозревать, стараться соответствовать, тянуться за ее молодостью, которая не является ее заслугой, а просто дана ей, как факт? Да ну ее в баню!