Закон оборотня - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 40

– Это верно – мало, – сказал я. – А что еще?

– Погоди, – пробормотал Хоббин.

Он слегка привстал со стула, разглядывая что-то поверх моего плеча. И поскольку я сидел спиной к двери, это, конечно не мог быть никто иной, как только что вошедший посетитель.

Добыча. Хищник ее наконец-то дождался, и вот сейчас сделает прыжок. Пытаться остановить – бесполезно. Можно только надеяться, что добыче удастся ускользнуть. Иногда, очень редко, но такое случается.

Я обернулся.

М-да…

Личина у посетителя была дорогая. Конечно, не как у Шеттера, но все же стоила она владельцу немало. Причем либо посетитель принадлежит к разряду модников, меняющих модели личин как перчатки, либо разбогател не так уж давно, и решил по этому поводу пуститься во все тяжкие. Второе – вернее всего. И стало быть, Хоббин сейчас возьмет его в оборот.

– Я пошел, – буркнул Хоббин.

Он встал и направился к посетителю.

Я неторопливо допил остававшееся в моей кружке пиво, закурил новую сигарету и только после этого посмотрел в сторону столика, за который Хоббин усадил своего клиента.

Судя по всему, действие там разворачивалось по заранее разработанному, много раз уже сыгранному сценарию. Посетитель не очень умело и совсем не убедительно делал вид, будто пришел в "Кровавую Мэри" всего лишь попить пивка. Хоббин делал вид, будто ему абсолютно верит, рассказывал, какая прелесть охота на крота, и время от времени, очень осторожно, намекал на то, что знает о еще более веселых и интересных развлечениях.

Чем это должно было закончиться, предугадать не составляло труда.

Ладно, попробуем что-нибудь сообразить и без помощников. Тем более Хоббин мне ничего нового, того, чего бы я до этого не знал, не сообщил. Или все-таки сказал? Было там нечто в его последних фразах мне запомнившееся, наводящее на мысли. Может быть фраза о том, что творцов очень мало и все они находятся под наблюдением мусорщиков.

Их и в самом деле мало. Вот в чем штука!

И наверняка, если в одном кибере появился творец, это означает, что в другом кибере он исчез, каким-то образом обманул мусорщиков и скрылся от их слежки. И если знать, в каком кибере это произошло, то можно определить, с кем я имею дело.

Это немаловажно. Знать точно, с кем имеешь дело. Пока мне известно лишь имя, да и то наверняка фальшивое. Если мне удастся установить, какой из творцов за последние три дня пустился в бега, получить сведенья о его привычках, о его слабостях, о его характере, это может здорово помочь. Может быть, даже именно это позволит мне вычислить, где он скрывается.

Я еще раз посмотрел в сторону столика, за которым Хоббин обрабатывал посетителя.

Там все было на мази. Хоббин вполголоса что-то объяснял. По лицу у посетителя все еще блуждала смущенная улыбка, а вот глаза его уже как-то странно бегали. И стало быть, рыбка клюнула. Ну, а если рыбка клюнула, то быть ей пойманной.

Заметив, что я смотрю в их сторону, Хоббин, не переставая что-то вполголоса втолковывать посетителю, едва заметно покачал головой. И это уже был знак мне. Означал он, что лучше бы мне не пялиться в сторону их столика. Посетители в такой ситуации чрезвычайно пугливы.

Все верно. Перестану, сейчас перестану.

Я подумал, что неплохо было бы сходить и взять еще кружку пива. Вот только, не за этим я сюда пришел. И налегать на пиво сейчас не стоит. Лучше попробовать прикинуть, какие сведенья мне еще нужны.

Итак, хорошо бы добыть карту кибера – 122. Неплохо было бы узнать хоть что-то о творце, которого мне надлежит найти. Еще что?

Шеттер. Вот о ком я тоже ничего не знаю. И это совсем плохо.

Вообще, получается не расследование, а сплошное блуждание вслепую. И любой профессионал, прежде чем за него браться, по крайней мере попытался бы о нанимателе, а также кибере, в котором придется действовать, хоть что-то узнать.

Вот только профессионалы не погибают с голода. И поэтому у них есть возможность выбирать, узнавать, прикидывать, стоит ли за это дело браться. У меня же такой возможности не было.

Либо я берусь за это дело прямо сейчас, без всяких условий, либо отправляюсь в яму. Не очень, надо признать, богатый выбор.

Я снова ткнул окурок сигареты в пепельницу и подумал, что, наверное, пора от этой привычки отвыкать. Конечно, рак легких мне здесь, в кибере, не грозит. Однако и удовольствия большого эта слабость не приносит. А денег на сигареты уходит много, поскольку их, здесь можно курить хоть одну за другой, без каких либо вредных последствий для организма.

Какой к черту организм? Программа я, программа, и только. Это там, в большом мире, я был организмом. Был, да весь вышел, поскольку полгода назад лишился своего тела, сделал ошибку, исправить которую уже невозможно.

Я закрыл глаза.

Не хотелось мне глядеть вокруг, не хотелось видеть эту таверну, и старика бармена, и Сплетника, а также Хоббина, который сейчас уже почти наверняка уговорил посетителя потратить некоторую часть своих капиталов на круиз по местным, подпольным увеселительным заведениям. Ничего мне сейчас не хотелось. Хотя бы потому, что у меня перед глазами вдруг замаячила площадь, перегороженная авиетками мусорщиков, и здание центрального банковского кибера, от которого я тащил на плечах свое тело, свое спасенное, то самое, похищенное у меня несколько часов назад тело. Тащил, радуясь, кретин этакий, что вот, спас, вернул, обхитрил всех, кто на меня охотился, ушел от убийц, обвел вокруг пальца мусорщиков, и добился-таки своего. Спас.

А еще я в тот момент думал о том, что не пройдет и получаса, как я смогу перебраться из искусственного тела обратно в свое, собственное, родное, из мяса и костей. И снова стану человеком, верну себе все, что уже было считал потерянным. И прежде всего – осознание того, что являюсь человеком.

Как же! Дудки! Ничего не вышло.

И все потому, что я не учел всего лишь одну – единственную мелочь. Не сумел предугадать, что этот гад Смолянчик подстрахуется, посадит на крышу снайпера.

И снайпер, конечно же, вовремя выстрелил. И не промахнулся.

Только я тогда еще не знал, что тело, которое я тащу на себе, вот-вот погибнет, поскольку ему в висок угодит пуля снайпера. Точнехонько в висок. Вот сейчас…

Я все-таки очнулся. И не решаясь смотреть по сторонам, стал разглядывать пепельницу, усеянную пятнами от окурков китайских сигарет. И даже зачем-то подумал, что пятен от тех сигарет, которые я только что выкурил, здесь быть не может. Поскольку они не являлись китайскими.

И почему-то это было для меня важно. Может быть, не хотелось мне оставлять следов своего пребывания здесь, в "Кровавой Мэри"? Почему? Да откуда я знаю? Не хотелось и все. Несмотря на то, что я приходил сюда чуть ли не каждый день все последние полгода, и уж следов от китайских сигарет наоставлял предостаточно. Особенно в последнее время, когда деньги у меня стали заканчиваться.

И все-таки – почему? Почему я именно сейчас, именно здесь, сижу и вспоминаю, как потерял свое тело? Почему, вместо того чтобы действовать, я предаюсь воспоминаниям, которые довольно успешно гнал от себя все последние полгода?

Ну, если честно, то, конечно, не очень успешно. Однако же – гнал. А сейчас вот расклеился, сдался, в самый неподходящий для этого момент.

Может быть, потому, что именно здесь, вместе с тем же Хоббином и Ноббином, а также Сплетником, я устроил свои символические похороны? А потом, на следующий день, еще и отметили рождение новой бродячей программы – Ессутила Квака?

Вот только почему раньше ничего подобного со мной в "Кровавой Мэри" не происходило? Или таверна тут не причем? Может быть, сказался визит в китайский кибер, в место, в котором живут одни бродячие программы? И это воспоминание всего лишь является эхом, следом посещения кибера – 122, вдруг проявившимся, догнавшим меня, напомнившим о том, кем я на самом деле являюсь?

И конечно, мне надлежало прямо сейчас уйти отсюда и постараться забыть об этом срыве, в очередной раз расправиться со своими воспоминаниями. Мне сейчас было не до них, мне нужно было действовать. Торопиться, пытаться добыть необходимые сведенья, стараться выжить в этом иллюзорном мире, так похожем на большой, но являющемся чем-то другим, чужим, к которому я за последние полгода так и не сумел до конца привыкнуть.