Западные земли - Берроуз Уильям Сьюард - Страница 12

Мяуканья в Зверинце не было слышно, потому что Джо не использовал кошек, так же как и енотов, скунсов, норок, лемуров, лис или любых других тварей с высоким уровнем интеллекта. Он вовсе не хотел изучать или наблюдать последствия этой сомнительной хирургии на этих животных – немых свидетелей того, что когда-то Творец умелыми, деликатными и любящими пальцами насаждал жизнь на планете Земля, пока процесс не завершило злое животное по имени Человек, и эволюция остановилась.

Поскольку Человек, вне всяких сомнений, это финальный продукт. И вовсе не потому что гомосап – это вершина совершенства, глядя на которую сам Бог, задыхаясь от восторга, бормочет: «На большее я не способен!» – а именно потому, что Человек – это неудачный эксперимент, зашедший в биологический тупик и обреченный на неизбежное вымирание.

– Отлично, парни, тогда давайте пробьем выход наружу!

Идея гибридизации пронизывает все отношения между человеком и другими биологическими видами, потому что только существо, которое будет походить и на человека, и на животное, сможет перекинуть мост через межвидовую пропасть. Речь идет скорее о ментальных гибридах, мифологических конструкциях, чем о реальных самостоятельных организмах, способных к репродукции.

В задачу Хранителя входит выращивание этих наполовину сформировавшихся созданий и реализация их потенциала. Некоторые существа вырастить удается только ценою жутких страданий, другим же не в силах помочь ничто. Все предыдущее образование, все тривиальные приемы, весь прошлый опыт совершенно бесполезны в данной области…

Он нежно прижимает дух животного к себе, скрестив на груди ладони. Первый в своем роде, единственный в своем роде, прижимается к Нему с полным доверием. У этого существа в мире больше нет никого. И поэтому следует взять на себя полную за него ответственность. Никто другой не возьмет. В чем нуждается это существо? Он должен выяснить это и предоставить ему любой ценой. Ты теперь уже настоящий Хранитель, а не ученик Хранителя, как прежде.

Стоит тебе выйти наружу, и ты уже отвечаешь за себя сам. Тебе самому придется звать на помощь и соизмерять свой призыв с силой твоей потребности в помощи. На этой планете столько говорили о любви, и после всего, что было сказано и сделано на этот счет – а сказано было гораздо больше, чем сделано, – мало кто понимает, что существует любовь намного более сильная, чем любовь мужчины к женщине или мужчины к мужчине, любовь, которая не окрашена ни половым влечением, ни религиозной моралью. Любовь к созданию, которое ты сотворил из всей твоей сущности, превосходит всякую другую любовь.

И ты можешь даже умереть, потеряв это существо, в котором заключена вся твоя жизнь, каждое твое дыхание, каждый твой жест, вся твоя усталость и боль, воплощенные в единственном объекте, ибо такое горе способно убить. Он начинает понимать, почему люди идут на все, что угодно, только бы не попасть в подобную ситуацию. Но он обязан попасть в нее. Ибо взял на себя роль Хранителя.

У дверей бунгало на Палм-Бич, ожидая такси в аэропорт. Похож на мою мать, лицо грустное, как тогда, когда я видел ее в последний раз. Для нее так было лучше. Она очень долго болела. Мертвое лицо моего отца в крематории.

– Слишком поздно. Они уже отъехали от «Кобблстоун Гарденз»21.

3

Неферти поглощает свой завтрак за длинным деревянным столом вместе с пятью членами экспедиции: англичанином, французом, русским, австрийцем, шведом. Они разместились в большом сарае, мастерской, заполненной картотечными шкафами, койками, сундуками, полками для инструментов и оружейными пирамидами.

Англичанин обращается к Неферти:

– Ты только посмотри на себя, астронавт хренов! А все надеялись, что ты наведешь здесь порядок…

– Трудновато вдохновлять на подвиги, когда все мои инициативы на корню зарубаются критиками, у которых за спиной – машина компьютеризированного контроля над сознанием.

– Какие еще там критики! Вставай! И вдохновляй нас!

Неферти испытывает внезапный прилив энергии. Он подскакивает до самого потолка. Другие продолжают жевать. Русский, в промежутках между порциями еды, изучает какие-то графики, лежащие у него на столе. Неферти проходит сквозь потолок и натыкается на слой слежавшегося снега. Он прорывается сквозь снег в небо цвета кобальтового хрусталя, раскинувшееся над руинами Самарканда.

Внизу он видит какую-то постройку на сваях, судя по виду – турецкую, которая возвышается над глубоким голубым озером. Он опускается на землю и пересекает небольшой рукав озера по сваям, концы которых возвышаются на пару футов над поверхностью воды, пока не добирается до спиральной лестницы с широкими ступенями, выложенными голубыми и красными керамическими плитками. Ему хочется остаться здесь, несмотря на многочисленные опасности, угрожающие ему. Все равно нет ничего хуже застоя. Он готов даже покинуть свое старое тело, и с этой мыслью он начинает подниматься по ступенькам, ведущим к возвышению, расположенному на высоте двадцати футов над поверхностью озера.

В конце подъема Неферти оказывается перед дверью из полированного серебристого металла, в котором отражается его лицо и его одеяние. Он облачен в татарское платье… золотое шитье, бахрома из красных и голубых шелковых нитей, кафтан с твердыми накладными плечиками и войлочные сапожки. На поясе висит искривленная сабля. Лицо Неферти помолодело, как и его худощавое, мускулистое тело. Зубы – желтые и крепкие, как старая слоновая кость, губы искривлены в безрассудной усмешке. Судя по всему, Неферти грозит неминуемая опасность, взывающая к решительным действиям.

Из двери выступает замок в виде кольца. Он поворачивает кольцо, и дверь открывается. Из-за двери выскакивает маленькая серая собака. Неферти знает эту собаку – он велит ей заткнуться. Следом за собакой появляются еще два пса – черный и коричневый.

Неферти пытается закрыть дверь за собой, но не может понять, как работает механизм.

Он заходит в маленькую комнату, где вдоль стен стоят низкие диваны, а в стены вбиты крючки для одежды. Рядом с прихожей – еще одна комната того же размера, отделенная перегородкой с проходом возле дальнего конца. Во второй комнате находятся два человека – старик в серой джеллабе представляет Неферти полноватому евнуху средних лет с беззубым ртом в коричневом халате; в лице евнуха безошибочно читается властность, хитрость и изворотливость. Старый евнух – Повелитель псов-привратников.

Неферти кланяется и говорит:

– Вы оказали мне честь.

Евнух кланяется в ответ. Судя по всему, речь пойдет о чем-то важном и неотложном.

Слуга приносит мятный чай и стаканы. Трое собравшихся приступают к переговорам. Псы-привратники сидят неподвижно, переводя взгляд с одного говорящего на другого.

Старый евнух достает из кожаной сумки потрепанный томик «Офицеров и джентльменов»22.

Серая собака принюхивается и на миг оскаливает желтые клыки.

Затем евнух достает оттуда же вилку, на которой видны следы засохшего яичного желтка. Коричневый пес принюхивается, и его глаза загораются.

За этим следует страница из газеты, фуфайка с номером 23 на ней, нож с полой ручкой. Черная собака принюхивается… перегородка откатывается в сторону. Псы-привратники гуськом выходят за дверь.

Когда Неферти приказал серой собаке заткнуться, он пошутил – псы-привратники никогда не лают. Безмолвные и целеустремленные, они следуют по ., пятам своей жертвы на расстоянии нескольких дюймов. Как бы быстро ни поворачивалась жертва, псы-привратники всегда остаются у нее за спиной. Это небольшие собаки, не более двадцати фунтов весом, с длинными заостренными мордами, несколько похожие на шипперке23.