Пространство мертвых дорог - Берроуз Уильям Сьюард - Страница 49

– В настоящее время он работает над Морозной Чумой… скоротечная гипотермия… жертвы замерзают насмерть под грудой одеял…

– Да ладно, он, наверное, просто кран на батарее перекрывает. Все это только проекты, где готовый продукт? Разумеется, мы бы не хотели, чтобы нас обвинили в экспериментах на людях…

– Стоит только отвлечь их внимание…

– Да-да… «Смотрите, какой шикарный закат!»

– А вот Гнилая Чума… Первый симптом – запах мертвечины… запах выступает в качестве переносчика. Маски не помогают. Возбудитель Гнилой Чумы проникает сквозь поверхность тела.

Поскольку на базаре продаются артефакты всех эпох человеческой истории, он функционирует также как музей для документальных фильмов и лекций.

Музей Утраченных Изобретений… Когда обходишь витрины, объясняющие их лекции и фильмы включаются автоматически…

Выставленные в пыльных стеклянных ящиках приспособления, принадлежащие отдаленным эпохам и далеким культурам, выглядят так, что посетителю не остается даже намека, чтобы догадаться, для чего они служили в свое время.

– Этот сросток проникающих друг в друга зубцами перфорированных хрустальных дисков – чисто декоративное изделие?

А этот шкафчик размером с большой телевизор… я говорю «шкафчик» за неимением более точного слова, а размеры точнее определить трудно, потому что он полностью асимметричен. Большинство поверхностей скорее плавные, чем угловатые, хотя и углы тоже имеются…

Полностью асимметричен? Отсутствие симметрии наводит Кима на мысль о том, каковы могли быть функции этого устройства… аварийная дверь для духовных существ. Симметрия предсказуема, поэтому хорошая аварийная дверь должна рандомизировать симметрию… сложная система панелей, которые можно открывать и закрывать тысячами различных образов. Петли скрипят, создавая волшебную музыку спасения от давно позабытых опасностей.

– Для чего в точности использовались подобные штуки? – спрашивает человек из ЦРУ недовольным скрипучим голосом.

Хранитель отвечает на вопрос странным пожатием плеч наоборот – он словно опускает их вместо того, чтобы приподнимать.

– Человеческий, эээ, род… так сказать, Homo sap… (смех) существует, возможно, уже два с половиной миллиона лет… археологи все отодвигают и отодвигают назад дату нашего появления па свет… возможно, аборт будет наилучшей гипотезой… (смех), но артефакты, которые явно были изготовлены рукой человека, встречаются только на протяжении последних пятидесяти-ста тысяч лет. В этом скромном промежутке, джентльмены, мы преодолели путь от каменного топора и копий до баллистических ракет с ядерными боеголовками… принцип, в общем, тот же, что и у копья, но эффективность намного выше… (смех). Почему бы не допустить, что другие культуры проделали тот же самый путь, а впоследствии бесследно исчезли? К тому же нельзя исключать и возможности того, что артефакты уничтожались преднамеренно. «Речные люди» в Новой Гвинее изготовляют для каждого празднества маски, которые впоследствии уничтожаются. А что бы сказал историк далекого будущего о псевдоартефактах современного искусства? Кто этот художник, который смешал вместе целую бочку болтов и гаек? Я помню, он еще потом сжигал табуретки… Ах да… Арман, точно, Арман… Откуда наш гипотетический ученый будущего догадается, что этот артефакт представлял собой всего лишь приспособление для торговли именем? Это Арман, и он стоит столько по той же самой причине, по которой у индейцев племени квакиутль обломки медных котлов после потлачей имели тем большую стоимость, чем больше стоил разбитый котел68.

В витрине стоит нечто похожее на трещотку… Труба из тусклого зеленого металла два фута в длину, два дюйма в диаметре, с отверстиями на каждом конце. Гладкие белые шнурки выходят из трубы на середине ее длины и соединяются с ручкой из той же самой зеленой металлической субстанции.

В комнате гаснет свет… вспыхивает экран… мы видим высокого худого гуманоида в сандалиях и набедренной повязке из какой-то пористой розовато-коричневой кожи, который стоит на крутом склоне, прижавшись спиной к скале. Он держит трубку в своих узких – не более двух дюймов в ширину – ладонях, у него длинные, утончающиеся на концах пальцы с четырьмя суставами… Двенадцать неотесанных дикарей с копьями и дубинками в руках ползут вверх по склону.

– Из экипажа потерпевшего крушение космического корабля уцелел только он один. Это существо, принадлежащее к древней расе, хочет только одного – жить в мире с туземцами… научить их тому, что он знает сам, и, может быть, научиться чему-то самому… Но он сталкивается с враждебно настроенными варварами, полными отвратительной жгучей ненависти к чужеземцу, к существу, которое отличается от них самих…

– Да у него на теле волосы не растут!

– Он такой голый, это просто неприлично!

– Интересно, а на яйцах у него есть шерсть? – Кэш проверяет на ощупь остроту ножа…

– Не знаю, Клем, но скоро мы это узнаем. Лицо у инопланетянина светло-розового цвета, гладкое как терракота. Его немигающие черные глаза со светящимися голубыми зрачками выражают какое-то чувство, слишком далекое и нейтральное, чтобы его можно было назвать презрением.

Он извлекает двенадцать дротиков из колчана, висящего на поясе, и заряжает ими трубу. Затем он раскручивает трубу у себя над головой.

– Что это он там вытворяет?

– Дух Трубы входит в трубу и одухотворяет ее. Теперь труба вращается уже по своей собственной воле. Она извлекает свою силу из договора между человеком и Духом Трубы. Дух соглашается одухотворить трубу, но только единожды. После того как трубой воспользовались один раз, второй раз воспользоваться ею уже невозможно.

Быстро вращающаяся труба уже превратилась в сплошное марево для глаз, инопланетянин приподнимается следом за трубой и уже стоит на цыпочках. Тонкий металлический свист вырывается из трубы, и дротики устремляются в воздух, настигают каждый свою жертву и поражают ее в жизненно важную точку… в голову… в сердце… в желудок… в шею… нападавшее стадо уничтожено. Но что делать, если появятся другие враги? Он может изготовить оружие из подручных материалов. Огромный туземец с безумными глазами берсерка, из которых, кажется, сыплются искры, сжимая каменный топор в лапах, возникает в шести футах перед ним. Инопланетянин выхватывает пружинный нож и всаживает его – ФРРТЬ! – прямо в грудную клетку злобной твари, задевая при этом позвоночник. Враг падает на землю, извивается, как перерубленный лопатой червяк…

– А сейчас некоторые из вас могут сказать: «Наверняка у него больше не осталось ни одной идеи». Что ж… посмотрим… кто знает…

В следующей экспозиции мы видим маски в натуральную величину из человеческой кожи, уложенной в несколько слоев… злобные хари… злорадные морды, провонявшие обугленной плотью и предсмертными криками… физиономии, выражающие трусливое, раболепное подобострастие… мертвые, бездушные лица…

– Старинная забава… называется «перекидывание масками»… в чем-то похожа на теннис…

Двор, мощенный известняковыми плитами, с рядами скамеек для зрителей. Прибывают участники соревнований. Они полностью обнажены, если не считать поясов и притороченных к ним масок. Они выходят на середину двора и смотрят друг на друга. Взгляд бросателя масок может поранить, как скальпель. Вот они расходятся на тридцать футов, продолжая поедать глазами друг друга. Один из игроков срывает с пояса маску и швыряет ее так стремительно, что в полете она расплывается в мутную линию. Второй игрок делает легкий жест, и маска летит обратно. Наконец, с третьего броска первому игроку удается эффектно послать маску вверх. Напряжение игры растет по мере того, как в нее вступают все более и более мощные маски. Иногда с одного броска маска совершает тридцать или даже пятьдесят перелетов от игрока к игроку, приобретая при этом все большую и большую силу.

БАММ

Маска поражает противника. Он падает на белые плиты… корчится как припадочный… изо рта течет слюна, брызжет пена, гной течет из катаракт, в которые превратились его мертвые, выжженные глаза… Теперь он станет добычей жестоких мальчишек, которые постоянно отираются вокруг площадок для игры в маски.