Долг центуриона - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 16

Что же делать?

Я снова побежал, но на этот раз стараясь обогнуть толпу по периметру.

Пусть беглецу удастся оторваться еще больше, но зато я его не потеряю из вида. А там, если подвернется удобный момент, все же всажу ему пулю в ногу. Имею право остановить его и таким методом. А учитывая, что еще совсем недавно этот ирмурянин...

Вот только не тут-то было.

Пробившись сквозь толпу, ирмурянин, вместо того чтобы кинуться наутек, вонзился в тело трубы, словно титановый резианский термит в ножку стула из розового дерева, являющегося для этого вида насекомых величайшим лакомством в мире. Собственно, сделать это было нетрудно, поскольку труба, как и положено для всех подобных карнавальных сооружений, по большей части состояла из картона и деревянных реек.

Я снова остановился.

Теперь мне предстояло угадать, с какой стороны трубы появится беглец. А может, он собрался в ней отсиживаться? И вообще, зачем ему она нужна?

Ответ на последний вопрос я получил быстро. Где-то внутри трубы послышались чьи-то возмущенные крики, потом раздался оглушительный треск, и вдруг все это огромное сооружение стало заваливаться. Причем прямиком на меня.

7

– Ну а потом? – спросил Мараск.

– А что – потом? – сказал я. – Ничего особенного. Я выбрался из-под обломков и, конечно, обнаружил, что ирмурянина уже давно и след простыл. Ловко, да?

– Угу, – задумчиво промолвил Мараск. – Удивительно прыткий тип. Зачем ему это было нужно?

– Я бы и сам с удовольствием услышал ответ на этот вопрос.

Краб-кусака, заменяющий Мараску рот, еще раз щелкнул клешнями и сообщил:

– И все-таки, раз ирмурянин хотел от тебя отделаться, значит, ему это зачем-то было нужно. Скорее всего, ты ошибаешься, и у него здесь, на Бриллиантовой, есть надежное убежище, в котором он может отсиживаться сколь угодно долго. А может, есть кто-то, кто может его вывезти с планеты на личном космолете. Ты не думал об этом?

– Возможно, ты прав, – согласился я. – По крайней мере, это единственное более-менее логичное объяснение поведения ирмурянина. Все остальные предусматривают ту или иную степень помешательства.

– И это означает?

– Да ничего хорошего это не означает, – сказал я. – Своим бегством ирмурянин доказал собственную причастность к смерти федерального агента. Значит, это все же не было самоубийством. Каким именно образом и по какой причине ирмурянин его ухлопал – вопрос отдельный. Это можно выяснить после того, как ему будет сделано сканирование памяти. Главное, сейчас он ускользнул. Причем в самое ближайшее время здесь появятся другие федеральные агенты для того, чтобы расследовать смерть своего товарища. Вот они-то поставят наш инопланетный квартал с ног на голову и перетряхнут так, что об этом будет помниться еще долгие годы. Заодно они, конечно, проведут сканирование памяти всем, кто хоть малейшим образом окажется замешанным в этом деле...

– Ты опять слишком торопишься, – промолвил Мараск. – Откуда ты знаешь, может быть, ирмурянин кинулся наутек лишь потому, что посчитал, будто ты собираешься с ним рассчитаться за схватку в ресторане, навесив на него какое-то не совершенное им преступление?

– Не пойдет, – возразил я. – Во время разговора, предшествовавшего его бегству, он ясно дал мне понять, что причиной его задержания считает не только ресторанную историю, но и некие события, совершившиеся в гостинице, где он остановился. Какие, если не смерть Александра Хозда?

– Да какие угодно, – заявил Мараск. – Откуда ты знаешь, что именно для него является действительно крупным грехом, настоящим нарушением закона? Почти каждый мыслящий понимает это по-своему. Как правило, так, как принято на его родной планете. Причем ее законы запросто могут не совпадать с обычными федеральными законами. И то, что ирмурянин считает преступлением, здесь, на Бриллиантовой, является не более чем чудачеством.

– Ну да, например, попытка отправить к праотцам центуриона инопланетного района, – сыронизировал я.

– Вполне возможно, – согласился Мараск. – Вполне возможно.

Я подумал, что все эти умозаключения, конечно, чрезвычайно интересны. Вот только пока толку мне от них не очень много. Хотя... насчет гостиницы...

Конечно, шансы, что ирмурянин в нее вернется, самые минимальные, но все же на всякий случай кое-какие меры предосторожности предпринять стоит.

Я вытащил бормоталку и набрал номер гостиницы «Космическая сломанная повозка». Не прошло и пары минут, как мне ответили. Бульканье Услана-второго с четвертью нельзя было перепутать ни с каким другим голосом. Сообщив ему о том, что в случае если ирмурянин вернется в гостиницу, об этом необходимо немедленно поставить в известность меня, я сунул бормоталку обратно в карман и сказал:

– Таким образом, теперь мне остается только ждать. Если в течение ближайшего времени ирмурянин не объявится ни в космопорту, ни в гостинице...

– И не явится сюда для того, чтобы сдаться тебе прямо в руки... – добавил Мараск.

В голосе его явственно слышалась некоторая доля сарказма.

– ...Вполне возможная вещь, – не моргнув согласился я. – И если он не появится, то это будет означать, что он лег на дно, причем в таком месте, в котором его обнаружить будет непросто.

– А ты, значит, решил ждать у моря погоды? Нет? Думаешь, удача сама приплывет тебе в руки?

– Вот уж чего не собираюсь делать, так это бездельничать, – фыркнул я. – Однако хочу тебе заметить, что мне как-то не верится в вариант, при котором здесь, на планете, у ирмурянина может найтись надежное убежище. Учти, на Бриллиантовой нет того, что называют преступной средой. Конечно, часть жителей инопланетного района запросто может пользоваться для обогащения не совсем честными методами. Однако профессиональных преступников здесь нет. Бриллиантовая – планета торговцев и банкиров. Другими словами, это в высшей степени респектабельная планета. И вряд ли кто-то из обитателей инопланетного района рискнет лицензией на ведение дел на этой планете для того, чтобы укрыть такого типа, как ирмурянин.

– Тут ты прав, – промолвил Мараск, – Вот только, сдается мне, в данном случае возможен вариант, при котором некто из твоих подопечных пригласил ирмурянина специально для того, чтобы он избавил эту планету от одного надоедливого центуриона. И вот у него-то ирмурянин найдет себе убежище. Может такое быть?

Я поморщился.

Да, конечно, такое вполне могло быть. И это был бы самый худший из возможных вариантов. Время. Его у меня оставалось не так много.

Интересно, через сколько часов на Бриллиантовую явится инспектор-дознаватель с поручением расследовать странное самоубийство одного из федеральных агентов? Скорее всего, он заявится сюда уже завтра. И к моменту его появления у меня должны быть хоть какие-то серьезные результаты. А лучше бы твердые доказательства того, что Александр Хозда свел счеты с жизнью без чьей-либо помощи, либо того, что к этому делу приложил лапу кто-то посторонний, например тот же ирмурянин.

Ирмурянин... Ну хорошо, даже если допустить, что кто-то нанял его меня прихлопнуть, то каким боком в это дело может оказаться замешан федеральный агент? Или то, что номер ирмурянина оказался рядом с номером самоубийцы, и в самом деле не более чем совпадение?

Ох, что-то я в этом сомневаюсь...

– Кстати, – промолвил Мараск. – Не пора ли нам перекусить?

– Ты хочешь сказать – тебе? – уточнил я.

– Вот именно. В отличие от некоторых, я, например, не могу прошвырнуться до ближайшего ресторана и вынужден целиком и полностью полагаться на милость тех, под чьим покровительством нахожусь. Понимаешь?

Я окинул его задумчивым взглядом.

Мараск, помещавшийся за перегораживавшей первую комнату моей резиденции стойкой, на специальном помосте, здорово смахивал на сахарную голову, высотой метра в полтора, покрытую лоснящейся кожей. В верхней части конуса его тела имелась пара глаз, дыхательное отверстие и ниже – большой, беззубый рот. Беззубый потому, что зубами Мараска служил краб-кусака, являющийся... как бы это сказать?... отделяющейся частью тела моего помощника. Несколько ниже рта к туловищу Мараска была прикреплена серебряная звезда, являющаяся знаком того, что он мой помощник.