Звезды под дождем - Крапивин Владислав Петрович - Страница 2

– Мне хорошо, – сразу согласилась девочка и почему-то вздохнула. Потом сказала: – Зонтик не мой. Мамин. Она впереди сидит, вон там… А ты почему без зонтика?

– У меня нет зонта, – отчетливо произнес мальчик. – А если бы он был, я сейчас сидел бы дома. В том-то и дело.

Он с удовольствием увидел, что девочка удивилась.

– Без зонта ходишь под дождем, а с зонтом… дома?

– Да, – сказал мальчик. Сжал губы и прищурился. – Что, непонятно?

– Ты вообще какой-то… – немного обиженно сказала она.

– Какой? – хмуро спросил он и добавил: – Что я, виноват? Раз так получилось…

– Как?

Это слово девочка произнесла очень равнодушно. Будто просто из вежливости. Но мальчик видел, что ей интересно. Он перестал сердито щуриться.

Все-таки это была немного знакомая девчонка и разговаривала с ним, как со знакомым. И однажды он спас ее от прямого попадания снежком. А снежок был крепкий. Правда, она ничего не знала, но это, подумал мальчик, даже лучше. А рассказать про свою неудачу хотелось. Ведь даже самым сильным и гордым людям хочется иногда поделиться с кем-нибудь своей горечью. От этого делается легче.

– Понимаешь… – вздохнул мальчик и пошевелил раскисшим ботинком. – Понимаешь, – повторил он уже решительнее, – я сделал открытие.

Он хотел сказать "изобретение", но получилось не так. Слово «открытие» само спрыгнуло с языка. И, может быть, мальчик был прав.

Для него это и в самом деле было открытием. Оно случилось три дня назад. Тогда еще не было дождя, а было яркое солнце. Мальчик стоял на крыше сарая и держал над собой зонт.

– Прыгай! – кричали внизу мальчишки.

Мальчик не прыгал.

– Забоялся, – сказал самый маленький и толстый из приятелей и презрительно оттопырил губу.

Мальчик молчал.

С земли сарай казался очень обыкновенным: старым и невысоким. До нижней кромки пологой крыши всего три метра. Обыкновенным был и мальчик. Невысокий, тонкорукий, с выгоревшими волосами, по которым уже скучали ножницы. Загорелый, как и все мальчишки в августе. В майке, которая выбилась из-под ремня. Конечно, он не очень походил на героя. Но ведь и трусом до сих под, кажется, не был.

А сейчас стоит и не прыгает.

– Забраться да как дать ему! – предложила тощая белобрысая девчонка, одна из тех девчонок, которые всегда вместе с мальчишками участвуют во всех опасных делах. – Тебе говорят! Прыгай давай! Или съезжай на брюхе! А других не задерживай.

Мальчик не отвечал.

В небе двигались облака. Большие, круглые, как желтые аэростаты. И сарай, который казался с земли очень обыкновенным, плыл навстречу облакам, будто поднятый в небо корабль.

А двор напоминал поверхность планеты, увиденную с космической высоты. Островки пыльной травы, пересыпанной седыми шариками одуванчиков, были похожи на зеленый архипелаг, а дождевая вода в бочке у сарая, словно круглое озеро в отвесных берегах, светилось голубой синевой.

Мальчик любил всему на свете давать имена и названия. Они всегда придумывались сразу. Зеркальце воды в бочке он назвал Озером Синего Света, а пятна травы Архипелагом Неизведанных Лесов…

– Да прыгай же! – Это изо всех сил крикнула белобрысая девчонка.

Мальчик наконец спохватился: да, пора.

И поднял зонт.

Черный зонт был похож на купол цирка, уменьшенный в сотни раз. Только под куполом всегда сверкали лампы, а здесь было темно. Лишь одиноко светилось крошечное отверстие. Как прокол иголки. Микроскопическая капля неба горела в нем, словно синяя звезда на темном небосводе.

– Синий Сириус, – шепотом сказал мальчик, и в нем шевельнулось предчувствие близкой радости.

Он опустил зонт совсем низко, так что волосы на макушке коснулись шуршащего полотна. Теперь мальчик видел только землю, а вместо неба везде была черная материя, насквозь прогретая солнцем и почему-то пахнущая клеем. Лишь в звездном проколе по-прежнему горела яркая синева. Потом в него попало солнце. Звезда вспыхнула ослепительным огнем и рассыпалась на тонкие лучи и радужные кольца.

– Вспышка сверхновой, – прошептал мальчик.

– Ха, он, кажется, шепчет "господи, спаси!" – съязвила внизу тощая девчонка и отвернулась в знак негодования.

– Какой толк, что он знает наизусть звездную карту? – пожал плечами самый старший и рассудительный из мальчишек. – Он не может прыгнуть с высоты трех метров. Видали мы таких космонавтов!

– Что? – спросил с крыши мальчик. Он понял наконец: они решили, что он боится!

Мальчик неторопливо закрыл зонт: его нужно было теперь беречь.

– Я и так могу!

Он прыгнул без всякого зонта-парашюта! Перелетел через поленницу и упал руками и коленями на траву – прямо на самый большой остров Архипелага Неизведанных Лесов…

– Подумаешь… – сказала тощая белобрысая девчонка. Когда нечего сказать, девчонки всегда говорят "подумаешь".

Самый толстый и самый маленький из приятелей закусил свою большую губу.

– Думаешь, другие не могут? – спросил он. И, пыхтя, стал карабкаться по шаткой поленнице на крышу.

Мальчик не ответил. Раскрыл зонт и снова поймал отверстием солнце. На матерчатом небе заиграла звезда. Мальчик подмигнул ей и тихо засмеялся.

Так родилось открытие.

Он не мог все это рассказать девочке. Было бы долго и непонятно. Он только объяснил:

– Я хотел сделать планетарий. Маленький планетарий, складной. Надо на зонт нанести все созвездия. Понимаешь? Раскрыл зонт – и над тобой звезды. Надо только на месте звезд сделать иголкой проколы. И можно будет днем узнавать, где какие звезды, хоть их и не видно. Только нужно заранее высчитать, как установить зонт…

– А ты знаешь все звезды? – удивленно спросила девочка. – И высчитал, да?

– Да. Я проверял ночью.

Ночь пахла травами, речным туманом и остывающим асфальтом тротуаров.

Мальчик сошел с крыльца. Три этажа погасших окон тускло блестели. От нагретых за день стен веяло теплом. Дом был похож на большой пароход, приплывший из жарких стран, и уснувший у знакомого причала. А старый сарай в глубине двора выступал, как большая темная скала.

Мальчик пересек двор и взобрался на сарай.

Сейчас все было на так. Травяные пятна-острова исчезли в темноте. Дождевая вода в бочке совсем не напоминала маленького озера. Она была черной, и в ней неподвижно висели две звезды. Словно кто-то прорыл земной шар насквозь, и сейчас из этого круглого колодца на мальчика смотрели звезды южного неба.

Под майкой у мальчика стучал будильник. Стучал испуганно, как сердце спрятанной за пазуху птицы. Он не понимал, зачем его стащили с уютной тумбочки, сунули между майкой и голым животом и понесли неизвестно куда. Маленький комнатный будильник не догадывался, что ему придется стать астрономическим хронометром.

Мальчик вытащил его и поставил рядом на доски. Оказавшись на свободе, будильник сразу успокоился, застучал деловито и совсем по-домашнему.

Потянуло сыростью. Это проснулся на минуту не сильный, но прохладный ветер. Мальчик поежился, подтянул колени к подбородку и обхватил их руками. Светящиеся стрелки показывали, что до полуночи еще десять минут.

Мальчик стал смотреть в небо.

Оно казалось таким бесконечным, что было страшно дышать.

В черной глубине влажно сияли звезды. Мальчик хорошо знал карту северного неба. Он мог даже по памяти нарисовать ее. Но, конечно, он помнил только главные, яркие звезды, Те, из которых складываются ломкие контуры созвездий. А сейчас, будто стараясь помочь мальчику, небо опрокинуло на него все запасы звездного искристого света.

Чем дольше он смотрел, тем больше звезд проступало в бесконечной черноте. За самыми близкими и горячими светились другие – не такие яркие, но зато их было больше. А за ними мерцала целая россыпь далеких искр. Но это не все. Приглядевшись, мальчик увидел, что небо сплошь усеяно тончайшей звездной пылью. Эта пыль сгущалась в туманную полосу Млечного Пути и светлые островки других галактик.

Мальчик растерялся. Он не мог запомнить столько! Этого не было на карте!