Застава на Якорном Поле - Крапивин Владислав Петрович - Страница 25

Потом они опять носились по старому саду, и наконец Ежики нашел у развалившейся беседки длинную доску. Перебросил через поваленный ствол. Качели!

– Давай полетаем!

– Подожди, я запыхалась…

А он ничуть не запыхался! И немного хвастаясь, подпрыгивает, цепляется за горизонтальный дубовый сук, закидывает на него ноги, садится. Потом встает на нем, балансируя. Смотрит на девочку с высоты. У нее на ноге распустилась широкая штанина. Девочка подворачивает ее, стоя на конце доски. И поглядывает вверх.

Злая сила шепчет Ежики: «Она тебя победила, когда боролись, отплати ей! Прыгни на другой конец! Знаешь как полетит!»

Он пугается этой мысли, гонит ее! Никакой обиды нет у него на девочку! К тому же она, хотя и девчонка, и он зовет ее Вешкой (потому что полное мамино имя – Иветта), все равно это мама. И разве он может сделать ей хоть самую капельку плохого?!

Но кто-то коварный толкает Ежики, и он летит вниз – ногами точно на поднятый конец доски. И Вешка, нелепо взмахнув руками, взлетает. На миг она замирает в воздухе, прижимает руки к бокам, вытягивается и стрелой начинает уходить вверх. «Ты этого хотел, да?»

– Я не хотел! Не надо! Вернись!

Но она все меньше, меньше, и вот уже только пустое небо. И пустой сад. И весь белый свет – пуст. И пустота эта начинает наливаться безвыходным отчаянием.

– Ма-ма-а!!

И вдруг – шевеление в кустах. Не то вздох, не то стон… Ежики бросается сквозь чащу. Вешка, болезненно съежившись, лежит на примятых сучьях. Под носом и на подбородке кровь.

Радость захлестывает Ежики – оттого, что мама здесь. И страх за нее! И новое отчаяние: она думает, наверно, что он нарочно!

– Тебе больно? Я же не хотел! Мама, прости! Ну, прости, мама!..

От ее боли он зажмуривается, как от своей. И в наступившей тишине слышит голос:

– Ежики, ты что?

– Мама, я не хотел…

– Да знаю я, знаю… – Теперь мама большая, сидит на краю постели, гладит его плечо. Он хватает ее пальцы двумя руками.

– Ты уже приехала?

– Нет, я приеду утром. А пока я тебе снюсь…

Ну, все равно. Не выпуская ее руки, он опять закрывает глаза, успокоенный, почти счастливый…

Проснулся Ежики, когда за окном среди черных листьев еле наметилось серое утро. Ощущение, что он держит мамины пальцы, было таким настоящим, что несколько секунд Ежики не шевелился и не дышал. Но уже понимал, что это остаток сна. И уходил сон безжалостно и быстро…

А может, и Яшка приснился?

Нет, кристалл и монетка были под подушкой. Нервно и нетерпеливо Ежики сжал их в кулаке. И сразу Яшка зажужжал – торопливо и слегка обиженно:

– Ты же сам виноват. Прежде ты никогда не говорил про мамин Голос. И про Кольцо. Нужно было сразу…

– Я сейчас… Я скажу…

– Теперь не нужно. Знаю и так… – Яшкин голосок стал чище, тише и печальнее. – Только я не отвечу на твои вопросы.

– Почему?

– Не могу построить ответ… Я же ничего не знаю о Сопределье, о его законах. Об этом нигде ни слова. И в Информатории… В нем все – только про здешнее пространство…

– Яшка, я не понимаю!.. Ведь Якорное поле – оно же есть!

– Оно-то, видимо, есть, – невесело отозвался Яшка. – Я не знаю про другое…

– Про что?

– Есть ли там… твоя мама.

Ежики подавленно молчал. Потом сказал через силу:

– А голос… в телефоне…

– Могло показаться. Или приманка… Или вообще не было ничего… Или было.

– А тот разговор… Кантора и доктора… Что они выбрасывают людей куда-то…

– Если бы я сам слышал разговор… А тебе запомнилось перепутанно… А может, и приснилось.

– Да нет же!

Неужели и Яшка не поверит, не поймет?

Яшка ответил виновато:

– Я ведь не говорю, что не было… Я просто не знаю.

– А как узнать?!

– Это можешь только ты. Сам.

– Как?

– Иди опять. Пробивайся. Две попытки уже было, третий раз, может, повезет…

«Как в сказке», – с ознобом подумал Ежики.

– Как в сказке, – серьезно отозвался Яшка. – Поэтому смотри: третий раз не пробьешься – значит, все… Наверно, такой закон.

– Но второй раз была засада. А если и сейчас?

– А ты плюй на все правила! На все Мёбиус-векторы, темпоральные кольца и меридианы. Рвись напропалую! – совершенно непонятно и сердито посоветовал Яшка.

– Знать бы, на что плевать! Я об этих векторах и так ничего не знаю! Я просто ехал, шел, бежал, вот и все…

– Значит, надо снова, – неуверенно сказал Яшка. – Ехать, идти, бежать. Только еще быстрее… прямей. Это же третий раз…

– Яш… А ты будешь со мной? Поможешь?

Неловко крутнулось в ладони. Словно крошечный Яшка-мальчик смущенно помотал косматой головой.

– Я не могу… Ты сначала должен отправить меня.

Вот так… Вот тебе и друг.

– Но ведь это же последний раз! А потом – лети!

– Ну да! – капризно откликнулся Яшка. – А если с тобой что-то случится? Кто отправит меня?

– Боишься…

– Боюсь… Вдруг тебя поймают, засадят в клинику, меня отберут, выбросят… Тогда что? Опять валяться в мусоре сто лет?.. Ежики… я ведь и так сделал для тебя, что умел…

А и в самом деле! Что еще требовалось от Яшки?

– Тебе ведь не выбраться нынче днем на Поле, – опять зажужжал Яшка. – А для меня, для взлета, сегодня последний вечер. Завтра меридиан выйдет из совмещенных плоскостей, и это на полгода. Опять столько ждать… Я потому и рассчитал, я тороплюсь…

– А мне говорил: плюй на все эти законы и векторы…

– Так у тебя же своя дорога. А у меня своя, и законы свои…

Возможно, Яшка хитрил. Просто хотел улететь скорее. Но Ежики уже не спорил. «Своя дорога… – отдалось в нем. – Своя Дорога…»

– Ладно…

Днем все было как полагается: врач, процедуры, возня с диагностическими датчиками. Завтрак и обед, безвкусные, как жеваная бумага. Доктор позволил включить экран, и Ежики включил, чтобы не вызвать подозрений. Чтобы никто не понял, что внутри у него нетерпение, как взведенная пружина. Он говорил, что чувствует себя вполне здоровым, только скучно ему. Врач советовал поскучать пару дней.

После обеда приходил Кантор. Сообщил, что послезавтра приедет тетя Аса.

– Но, Матиуш… у меня к вам просьба. Даже если вы станете жить с родственниками, учиться можно все равно в лицее. При ваших способностях это наилучший вариант. Подумайте, а?

Чтобы он отвязался, Ежики обещал подумать. Но думал о другом. О послезавтрашнем дне. Когда вырвется наконец из лицея и снова – на Кольцо. На Поле! Третья попытка.

Нет, он не будет спешить, кидаться очертя голову в незнакомые коридоры. Он дождется или разыщет Рэма, Лис, Филиппа. Он расспросит их, «пограничников», досконально, подробно. Он терпеливо и обдуманно будет искать нужную Дорогу. Пока есть Дорога – есть надежда…

Но прежде всего надо было отправить Яшку.

Около одиннадцати вечера Ежики украдкой выглянул в прихожую. Дежурила сестра Лотта – пожилая и неприступная. Ладно…

С тех пор как живут на свете мальчишки, существует нехитрый прием: в постель – чучело, а сам – на улицу. Ежики, очень стараясь не шуметь, содрал со столика пластиковое покрытие, свернул трубу, увязал ее скрученной в жгут салфеткой. Добавил к трубе махровый халат. Очень удачно, что среди оставленного врачом лечебного имущества оказалась плоская электрогрелка с терморегулятором. Ежики поставил его на «тридцать шесть и шесть» и сунул грелку тоже под простыню. Теперь инфракрасный шпион, если он есть, зафиксирует спокойно спящего мальчика с нормальной температурой.

Ежики выключил свет. Притих на минутку. Затем на цыпочках подошел к окну. Медицинский блок находился в новой пристройке. Окна – сплошные, овальные, выгнутые. Открывались они редко и с трудом – не следовало нарушать медицинский микроклимат с его кондиционированным и стерильным воздухом. Но Ежики еще днем расшатал и ослабил упоры. Теперь надавил, и прозрачный щит нехотя отодвинулся на шарнирах.

Воздух ночного сада вошел в палату. В нем не было сейчас привычной влажной духоты. Прохладный он был, хороший. Все-таки скоро осень. Словно радуясь долгожданной свежести, особенно бойко стрекотали ночные кузнечики.