Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Я больше не буду, или Пистолет капитана Сундуккера - Крапивин Владислав Петрович - Страница 40


40
Изменить размер шрифта:

– Ай!.. Я больше не буду!.. Хватит! А то Ленке скажу, чтобы не выходила за тебя!

– Я вот тебе скажу… – Петя поставил Генчика на ноги, закутал в мохнатую фуфайку и опять дал глотнуть горячего с сахаром. Просто кипяток!

– Ты меня уморишь, – отдышавшись, сказал Генчик. – Хватит меня мучить, я домой хочу…

– Сиди, пока шмотки не высохли… И расскажи про все подробно.

Генчик рассказал. И признался даже, как раньше боялся Шкурика и как его чуть не прострелил.

Петя слушал задумчиво. Потом пообещал:

– Я про этот случай рассказ напишу. Будет называться «Младший спасатель Бубенцов».

– Правда? Значит, я попаду в книжные герои! Ура…

– Ну, до книжки мне далеко. А в газете, может, напечатают.

– Хорошо иметь родственника-писателя…

– Ты мне подразнись! Опять варежку возьму.

– Я больше не буду!

Когда одежда высохла, Петя отвез Генчика на моторке к Тележному спуску. И проводил до дома.

Они внесли клетку со Шкуриком в сарай. Шкурик подозрительно принюхивался. Генчик принес ему горсть пшена и молоко в блюдце. Чем кормить детенышей болотных крыс-мутантов, он не знал. Шкурик попробовал и пшена, и молока. И стал умываться. Ну совсем как человечек.

Генчик и Петя постояли над клеткой.

– Вроде бы очухался, – сделал заключение Петя. – Значит, не помрет.

Петя ошибся. Когда на следующее утро Генчик прибежал в сарай, Шкурик лежал в клетке неподвижно. Скорчился и прижимал к груди черные ручки. Глаза были задернуты пленкой.

Генчик просунул руку. Потрогал Шкурика. Погладил. Потом принес со двора большой лопух. Завернул в него крысенка. Только острый голый хвост торчал из лопухового свертка.

Генчик похоронил беднягу Шкурика за сараем, недалеко от своего игрушечного города. Никуда не денешься, рядом с городом всегда бывает кладбище.

В плоский холмик он вкопал похожий на пирамидку обломок кирпича и написал черным карандашом:

ШКУРИК

Большой печали Генчик не чувствовал. Что поделаешь? Он старался, он спасал. Раз несчастный Шкурик не пережил вчерашнего, значит, такая у него судьба.

Правда, ресницы все-таки слегка намокли…

Конечно, жаль Шкурика… Если все живое появляется на свет не зря, значит, и этот шкыдленок жил для какой-то пользы. Для какой? Чтобы радовать своего хозяина Бусю? Но тот его предал… А может, для того, чтобы отучить от страха Генчика Бубенцова?

«Тогда спасибо тебе, – мысленно сказал Генчик Шкурику. А потом вдруг подумалось дальше, о себе: – А от тебя-то какая польза? Ты зачем на свете?»

В самом деле, какой от него, от Генчика, в человеческой жизни прок? Что он сделал хорошего? Пожалуй, одно: помог старой тетке достроить модель… Но и эта история окончилась плохо.

Нельзя, чтобы она окончилась так!

Генчик понял, что сейчас побежит к Зое Ипполитовне. Сию минуту! В конце концов, есть повод: надо отдать пистолет… А дальше будет видно.

Но расстаться с пистолетом вот так, сразу, было жаль. И Генчик пострелял с крыльца. По бельевым прищепкам на веревках, по жестянками и головкам одуванчиков.

Меткость была уже не та, что прежде. Случалось, что и мазал. Но огорчения Генчик не чувствовал. Теперь – не все ли равно?

Наконец не осталось в карманах шариков-пуль. Генчик нащупал напоследок лишь сухую мелкую горошину. Что ж, она тоже годилась.

Но с крыльца Генчик стрелять не стал. Он подумал, что надо отдать салют над могилой Шкурика. Зарядил последний раз пистолет и пошел за сарай.

Там… ну надо же какое свинство! Раздавив краем восточную часть игрушечного города, лежала в траве летающая тарелка. Выпуклая, серебристая, метра три в диаметре. Блестела иллюминаторами. Как ни в чем не бывало!

Генчик просто обалдел от такой наглости. Разлеглась, как у себя дома!

– А ну, пошла отсюда!

Тарелка тяжело поднялась и повисла метрах в семи от земли. На траве и городе темнела ее круглая тень.

Городской парк с каруселями, мост через канал, дома вокруг площади с фонтаном и сам фонтан – все оказалось всмятку. Валялись вдавленные в песок разноцветные пружинчики.

Генчик брякнулся над развалинами на колени. В сердцах плюнул через плечо в сторону тарелки и стал горестно собирать несчастных жителей города в ладонь…

Наследство

1

Зоя Ипполитовна поднялась поздно. Вялая, как после гриппа. В окна било солнце – словно и не было вчерашнего ненастья.

Но хорошая погода не прибавила бодрости.

Зоя Ипполитовна сварила себе кофе, а Варваре дала вчерашнего супа. Варвара брезгливо фыркнула.

– Тогда лови мышей, – сказала ей Зоя Ипполитовна. Варвара дернула хвостом: где, мол, они у вас, мыши-то? И ушла на двор.

Зоя Ипполитовна поставила на электрическую плиту оцинкованный бачок с водой. Для стиральной машины. Конечно, и душа болит, и скорченные пальцы ноют, то, пока жива, забрасывать хозяйство нельзя…

Вода грелась долго. А когда в бачке наконец забулькало, в наружную дверь застучали. Зоя Ипполитовна отодвинула щеколду, которой запиралась в доме на ночь. Неужели Генчик?

Это был вчерашний мальчишка. С пластинкой в бумажном конверте. А сам – перемазанный, в пыли и черных крошках. Запыхавшийся, сердитый. Не поздоровался. Просто протянул конверт:

– Вот. Готово.

Зоя Ипполитовна недоверчиво потянула из конверта тяжелый диск. Пластинка оказалась цела.

Ни малейшей трещинки, никакого следа склеек.

– Это… чудо какое-то! Как ты сделал? Будто она и не разбивалась.

Мальчик вскинул ресницы – словно припорошенные сажей.

– Я не смог склеить, не хватило куска. Это другая.

– Как другая?… Откуда?

Он сказал с легкой неохотой, но без задержки:

– Из дедушкиной коллекции.

– Вот как…

Странно это все было. Непонятный ребенок.

– Послушай, мальчик, но зачем? И дедушка… Он разрешил тебе?

– Он умер. Год назад… Он всю жизнь собирал старые пластинки, да теперь мало осталось. Почти все снесли в «комок»…

– Куда?

– В комиссионку.

– Господи… Кто снес?

Он теперь глядел мимо нее. Сказал угрюмо и откровенно:

– Кто-кто… Мать с отцом. С новым… Когда не было денег, чтобы керосинить. Я не успел помешать…

«Как это керосинить?» – чуть не спросила она. Прикусила язык. Нельзя же быть наивнее мальчишки.

– Ну-ка заходи… Как тебя зовут?

– Руслан… – Он не стал упрямиться, прошел за хозяйкой на кухню.

Робко посмотрел на свои перемазанные кеды.

Зоя Ипполитовна положила пластинку на кухонный стол. Подумала: принимать ли подарок? Но сказала о другом:

– Руслан… Прямо богатырское имя. А есть какое-нибудь… помладше?

Он ответил уже без хмурости, но тихо:

– Раньше было. Дед звал Руськой…

– Что ж, славно, – вздохнула она. Почуяла мальчишечью печаль. – Но скажи… Руська… Почему ты все-таки решил отдать мне эту пластинку?

Он глянул как вчера – прямо и с вызовом:

– Я уже говорил! Я хочу подружиться с вашим Генчиком!

Это «с вашим» грустно согрело ее на миг. Но ответила она без пощады к себе:

– Тогда и надо было нести пластинку к нему. Боюсь, что сюда он больше не придет.

– Я и хотел к нему! А по дороге встретились эти… ну, с которыми я раньше был. И за мной… За себя-то я не боялся, а пластинка… Третью такую же нигде не добыть. Ну и начал драпать…

Он впервые сказал такую длинную фразу. И, кажется, запыхался. Задышал часто.

– Похоже, что «драпал» ты через угольные кучи…

– Ну да! Там за складами котельная и рядом уголь – прямо курганы. Я думал, те через них не полезут. А Круглый кричит: «Вперед, не отступать!..» Наверно, догнали бы, но тут откуда-то коза… говорящая… Они ее боятся. Она как заблеет: «М-ме-елочь пузатая! Пошли прочь, а то приму м-ме-еры!» Не верите?

– Верю. Генчик про нее рассказывал…

– Ну вот… А я подумал: до вас ближе, чем до него. Лучше не рисковать…