Трое с площади Карронад - Крапивин Владислав Петрович - Страница 37

Славка не знал. Он понял, что не устоит перед натиском несчастий. И подумал, что, наверно, сам виноват: он слишком боялся. Страх притягивает несчастья, как магнит. Если чего-то очень боишься, это обязательно случается. Давным-давно Славка отчаянно боялся, что мама увидит краденый «Справочник вахтенного офицера», – и мама увидела. Он боялся наткнуться на снаряд – и наткнулся. Правда, снаряд оказался не настоящим, но беды он принес настоящие. Из-за него случилось то, чего Славка боялся больше всего. Две самые страшные вещи: он поссорился с Тимом и уезжает из Города.

Значит, такая судьба? Такой несчастный день, от которого не убежишь?

Мама сказала:

– Ты, пожалуйста, не думай, что все будет по-старому. Мы разменяем с ним квартиру и будем жить с тобой вдвоем. Ты пойдешь в новую школу…

Славка тихо и совершенно честно сказал:

– Знаешь, о чем я жалею? Что я не нашел настоящего снаряда и не уронил его на камни. Мама резко встала.

– Спасибо! И ты хочешь, чтобы после этого мы остались здесь?

– Ничего я уже не хочу, – с безразличием сказал Славка.

На него наваливалось тяжелое утомление. Как тогда, перед ружьем. Все сделалось пустым и ненужным.

Он машинально помогал маме укладывать чемоданы. Что-то отвечал заплаканной бабе Вере; кажется, обещал написать письмо.

Баба Вера сказала маме:

– Славушке-то зачем ехать? Он, смотри, как прижился.

– Вы думаете, Славик захочет меня оставить? – спросила мама. Славка взял со стола тяжелую синюю книгу – «Международный свод сигналов». И тогда все опять взорвалось в Славке! Уехать, не помирившись с Тимом?

– Я схожу к Тиму…

Мама встревоженно выпрямилась над чемоданом:

– Не надо, я тебя прошу…

– Но я должен попрощаться! Неужели даже этого нельзя?

– Ты ему напишешь… Славик! Он приедет к тебе в гости! Или ты к нему на будущий год! А сейчас не ходи, я так боюсь.

– Чего?

– Не знаю. Всякой случайности. Всего теперь боюсь. Смотри, уже темнеет..

– Мне надо ему книгу отдать!

– Он зайдет и возьмет у Веры Анатольевны…

– Ну хорошо, – зло сказал Славка. – А позвонить я могу? Будка-то не заминирована.

– Сходи позвони… Мы сходим вместе.

Вот как! Даже и поговорить с Тимом он не может один на один.

Ну ладно же!

Славка рванул из тетради листок, взял авторучку и открыл «Свод».

«NC», – написал он сначала.

Даже если Тим обижен насмерть, даже если он решил навсегда забыть про Славку, после этого сигнала он все равно прочитает флагограмму до конца.

«Тим, я не хочу, но меня увозят! Тим, пожалуйста, приходи хоть на минуту! Пожалуйста, Тим! Меня увозят сегодня вечером! Поездом! Насильно…»

«Насильно… Насильственно» – PXI.

«Сегодня вечером» – FTC.

«Меня» – SCI…

«Поездом» – RLK…

«Вагон № 7… 21 час 30 минут…»

«Тим, ты придешь? Тим, в «Своде» нет таких слов: обида, прощение, дружба… Но ты же поймешь. Поймешь, Тимсель?»

В будке горела тусклая лампочка. Славка вошел, а мама осталась у открытой двери.

Славка набрал номер.

– Валентина? Позови Тима!

Он услышал:

– Тима нет, он ушел.

Этого еще не хватало!

– Куда?

– Он ушел с мамой к знакомым. Из Африки прилетел один человек, он привез от папы письмо и посылку. Представляешь, какая неожиданность? Но Тим сначала не хотел идти… Слава, может быть, ты объяснишь, что с ним случилось?

– А что?

– Он сегодня печальный, как целое кладбище. Ходит и молчит. Мама просто в панике.

Значит, Тим тоже?.. Значит, ему не все равно!

– Валентина! У знакомых есть телефон?

– Есть, но к сожалению, я не знаю номера.

– А как зовут этого знакомого?

– Дядя Толя…

– Полностью! Фамилия, имя, отчество!

– Анатолий Иванович Васильев. Слава, а что…

Славка нажал на рычаг и набрал 09.

– Справочное слушает…

– Дайте, пожалуйста, телефон Васильева, Анатолия Ивановича!

– Адрес?

– Адрес… Я не знаю…

– Без адреса не можем, – И отвратительно заныли короткие гудки.

Славка опять закрутил диск.

– Валентина? Какой адрес у дяди Толи?

– Слава, я, честное слово, не имею понятия. Там новый микрорайон, без улицы. Как идти туда, я знаю, но адреса никогда не слышала…

– Прими флагограмму!

– Одну минуту, Слава… Я готова.

– Новембэр – Чарли, – сказал Славка.

– Всего две буквы? – удивилась Валентина.

– Сначала две… Дальше: Фокстрот – Тангоу – Чарли… – Славка оглянулся на маму. Он не хотел маме ни обиды, ни огорчений, но все-таки сейчас это была его маленькая месть: «Пожалуйста, разбирай, если поймешь». Он услышал в трубке, как защелкала машинка.– Сьерра – Чарли – Джулиэт… Папа – Эксрей – Индия… Роумио – Лима – Кило…

«Тим, приходи немедленно…»

– Дэльта – Новэмбер – Гольф…

«Приходи немедленно…» А как Тим придет, если ничего не знает?

– Валентина, когда он вернется?

– Мама обещала, что они придут около десяти.

Ну, вот и все. Тим не успеет даже на вокзал. Не будет у Славки последней короткой радости, последнего утешения. Он уедет и не узнает, простил его Тим или нет. Несчастья сегодня бьют по Славке без промаха, до конца.

– Слава! Ты почему молчишь? Ты кончил передачу?

– Да… Нет, подожди. Валька, передай ему просто так… Слышишь? Скажи, что я его никогда не забуду…

Прощай, Город

Когда вернулись, мама сказала:

– Вечером прохладно, переоденься. Я все же купила тебе костюм.

Она разложила на диване куртку и брюки. Это была не школьная форма, а бархатистый джинсовый костюм со множеством олимпийских нашивок, пуговок и «молний». Мечта любого мальчишки. Но Славка посмотрел на него с молчаливой тоской. Так, наверно, смотрит приговоренный к каторге, когда равнодушный тюремный кладовщик швыряет ему полосатые штаны и рубаху…

Потом все, что делал Славка, было в последний раз.

Последний раз он постоял перед зеркалом в форме винджаммеров.

Последний раз умылся во дворе под звякающим эмалированным умывальником.

Последний раз поужинал в кухне, где пахло дымом и горьковатой травой.

Последний раз оглянулся на свою каюту с большой картой мира, Женькиным рисунком над столом и брошенным на диван «Сводом сигналов». Обнял плачущую бабу Веру… Последний раз услышал, как трещат в тишине теплого вечера сверчки.

Потом он смотрел из такси на улицы Города. По ним шли счастливые, веселые люди, ничего не знавшие о Славкином горе… Была суббота, и на тротуары словно выплеснулась бело-синяя волна –форменки и широкие воротники идущих в увольнение матросов…

Машина прошла над Орудийной бухтой. Белым лучом врезался в черное небо освещенный прожекторами обелиск – памятник Городу.

Там, за обелиском, за желтым каменным мысом с пещерами и гротами были скалы, среди которых любили плавать Славка и Тим. Они приходили сюда, если надоедал бетонный городской пляж с его суетой, разноцветными зонтиками и разлапистыми шезлонгами… Зеленая вода среди скал медленно поднималась и опускалась – это подходили незаметные пологие волны. Они то заливали гроты, то уходили из них со звонким гулом. Из этих каменных пустот пахло соленой сыростью. Оттуда выбегали деловитые крабы с тонкими узорами на спинах и черными глазами на стебельках. Славку и Тима они не боялись… Славка прыгал с камня в прошитую солнцем глубину и видел мохнатые бурые водоросли, узкие тени рыб на песчаных проплешинах дна и серебристо-перламутровые осколки раковин-мидий… Из-за темной, обросшей скалы навстречу Славке выплывал Тим. Он улыбался. Они брались за руки и плыли вдвоем, и зеленоватые зайчики скользили по Тиму. И даже здесь, под водой, среди размытых красок и теней были видны Тимкины веснушки… А когда Славка выскакивал на поверхность и неторопливая волна приподнимала его, он видел синие дали, старую крепость и маяк на ней, белые улицы на дальнем берегу бухты, катера, теплоходы, паруса больших яхт на рейде и сизые громады крейсеров. И яркое небо, и неутомимых чаек, которые, подобрав красные лапы, кружили над Славкой. И над Тимом.