Трое с площади Карронад - Крапивин Владислав Петрович - Страница 31

А тут еще эти письма! Они приходили из Усть-Каменска почти каждый день. Сначала мама рвала их, а потом стала прятать в сумочку…

Нет, не было у Славки полного спокойствия. Он даже, чтобы умилостивить судьбу, отыскал и надел на Артемку второго «куриного бога». А о школьной куртке и брюках он даже думать не хотел. В летней форме, обветренный, успевший загореть под сентябрьским солнцем, он чувствовал себя частью Города. Не оторвать!

В самом деле, не повезут же его в рубашке и коротких штанах в холодные края…

– Уже все мальчики ходят в костюмах, – убеждала мама.

– Не все, – упрямился Славка. – Тим не ходит. Он говорит, что еще будет жарко.

– Я уверена, что Тим в свою очередь ссылается на тебя.

– Тим ни на кого никогда не ссылается. Он самостоятельный.

– Это правда. И он, по крайней мере, всегда выглядит аккуратно. А ты свою рубашку и шорты скоро превратишь в лохмотья.

– А ты купи еще одни.

– Можно подумать, что я сама печатаю деньги!

Разговор услышала баба Вера. Сказала маме:

– О чем вы говорите, Леночка! Неужели я Славушке одежду не куплю?

Мама незаметно поморщилась, а Славка остался доволен.

– Баба Вера, постарайся, пожалуйста, чтобы рубашка была темно-синяя. Нам надо для формы.

– Вячеслав, – сказала мама, и Славка сделал вид, что смутился.

А баба Вера вдруг весело, совсем не по-старушечьи, ему подмигнула.

Когда мама ушла. Славка шепотом попросил:

– Баба Вера, а морской ремень можно? Два. Мне и Тиму. Ребятам в военторге не продают, а тебе дадут, ты ветеран…

В тот же вечер Славка пришил на рукав черный треугольник с золотым якорем и двумя маленькими звездочками для погон. На погончики рубашки Славка тоже поставил золотые якорьки. Баба Вера распорола и сделала пошире петли на новеньких шортах, чтобы входил матросский пояс. Это была форма «винджаммеров», а звездочки – знак командира яхты.

Когда Славка пришел в этой форме в школу, Женька Аверкин сразу все понял.

– Записался? В парусную?

Славка кивнул. Женька сказал со вздохом:

– Вы с Тимом счастливые… А я ушел из флотилии. Две недели подряд только маршировать учат. Рулевые-сигнальщики…

Я в художественную студию пойду во Дворце пионеров.

Славка почувствовал себя вроде бы виноватым перед Женькой. Такое ощущение вины приходило к нему уже не в первый раз. И чтобы прогнать его. Славка спросил:

– Нарисовал что-нибудь новое?

– Конечно. Я каждый день…

– Покажешь?

Женька обрадованно полез за альбомом.

Славку вдруг будто толкнуло.

– Жень… Ты только с натуры рисуешь или можешь фантазировать?

Женька смутился:

– Не знаю… Смотря что…

– А ты когда-нибудь рисовал памятники?

«Боцманшу» звали Настя. Во время первой встречи она объяснила, как ехать до спортивной базы, и сказала, чтобы Славка и Тим приезжали в воскресенье с утра.

Они добирались около часа. Сначала катером через Большой рейд, потом на автобусе вдоль Северного берега. Почти до конца бухты. Зато база им сразу понравилась: аккуратные пирсы, сигнальная мачта с настоящего морского охотника, новый белый домик и большая вывеска:

ЮНОШЕСКАЯ ПАРУСНАЯ СЕКЦИЯ

«ВИНДЖАММЕР»

«Винджаммер» значит «выжиматель ветра». Так называли самые быстрые парусные суда – сначала клипера, а потом громадные стальные барки и фрегаты.

На пирсах базы стояли «кадеты». Десяток новеньких, пластмассовых и три старых, с обшарпанными фанерными бортами.

Но оказалось, что секции в полном смысле еще нет. Потому что не было людей. Базу недавно оборудовали, и Настя подбирала экипажи. А подбирала она не спеша. Не хотела, чтобы записались случайные люди, такие, кто сбежит через несколько дней, испугавшись трудностей морской науки. Настя показалась Славке чем-то похожей на Анюту.

Начальником базы был высокий лысоватый дядька с недовольным лицом и шевронами старшего помощника капитана. Игорь Борисович. Когда Настя привела Славку и Тима, он посмотрел на них вполне равнодушно, а на свою заместительницу – почему-то насмешливо. Записал в толстый журнал фамилии и сообщил:

– Занятия с пятнадцатого октября. Осенью и зимой пройдете теорию, с апреля – на воду. Есть вопросы?

У Славки были вопросы. Он набрался смелости:

– А в этом году… нельзя на воду?

Игорь Борисович не удивился и не рассердился. Но и не обрадовался. Без всякого выражения спросил:

– Имеете опыт?

Славка кивнул на Тима:

– Вот он ходил на «эл-шесть»…

– Два раза, – честно сказал Тим.

– А ты?

Славка, волнуясь, достал свое удостоверение. Это был, наверно, не очень законный документ – Славке явно не хватало возраста. Но все же на плотном сероватом листке было отпечатано, что «Вячеслав Семибратов сдал необходимые зачеты по морской практике и судовождению и, на правах яхтенного рулевого третьего класса, может водить яхты с парусностью до 12 кв. м в дневное время». Стояла круглая печать ДСО и подпись старшего тренера.

Эта бумага – все, что мог сделать для Славки бородатый Виктор Семенович, когда прощались. Наверно, начальник покровского яхт-клуба не думал, что в ближайшие годы удостоверение Славке пригодится.

Игорь Борисович молча свернул и возвратил листок. Скучным голосом сказал:

– Анастасия Евгеньевна, помогите им спустить старый «кадет». Лучше седьмой номер, он не течет. Пусть поставят паруса, пройдутся у пирса…

«Седьмой номер» показался Славке таким родным, будто неведомыми путями приплыл сюда старенький «Трэмп». Славка взялся за паруса. Он ничего не забыл за прошедший сухопутный год. А Тим просто молодец! Все схватывал с первого раза.

Здесь, в оконечности бухты, была постоянная толчея волн. Приходила с рейда зыбь, раскачивали воду катера, ветер тоже взъерошивал на воде гребешки. Все это перемешивалось, и получались невысокие, но крутые и беспорядочные волны. Они подбрасывали «кадет», и он на ходу шлепал по воде звонким днищем.

Хорошие, веселые были волны! Они совсем не мешали Славке. «Семерка» помчалась по гребешкам, как лихая, но послушная лошадка. Брызги ударили по Тиму, который сидел впереди. Тим радостно взвизгнул. А Славке захотелось сразу и петь, и плакать, и смеяться…

Когда вернулись к пирсу, толстая веселая Настя показала им большой палец. А Игорь Борисович сообщил:

– Приведите яхту в порядок и можете ходить, пока у нас набор экипажей и предварительный период… Но имейте в виду: не дальше вон той баржи. – Он показал на большую наливную баржу «Бея», которая стояла в полукилометре от пирса; ее собирались резать на металл. – Помните, что здесь не Покровское озеро. Здесь военные власти, портовое начальство, движение катеров и диспетчерская служба. Есть вопросы?

– Нет вопросов, товарищ начальник базы, – с готовностью отозвался Славка. Но когда Игорь Борисович ушел, он спросил:– Настя, а чего он такой… скрипучий какой-то?

Настя утопила в море сигарету (она целыми днями дымила, чтобы похудеть) и разъяснила:

– Он хороший человек, только неприятности у него были. Какая-то авария случилась, когда он стоял на вахте. Он старпомом был на сухогрузе. Сказали, что виноват, перевели на портовый буксир, он поругался с начальством и ушел из пароходства… Только это между нами… А раньше еще, несколько лет назад, он на «Сатурне» плавал третьим помощником, паруса знает.

Сама Настя занималась в секции крейсерского плавания, во взрослом яхт-клубе, и заочно училась в пединституте. Славке и Тиму она сказала, что будет оттачивать на них свое педагогическое мастерство.

– Сначала отучись курить, – посоветовал Славка. – Не педагог, а пароход «Саванна» в плавании через Атлантику.

– Не смей критиковать начальство, – отозвалась Настя. – Должна же я иметь хотя бы один недостаток…

Однажды Настя предложила:

– Хотите, выпрошу для вас у Игоря новый «кадет»?

– Пфу! Это мыльницы, – сказал Славка. Он не любил пластмассовые яхты, потому что в свое время их презирала Анюта. Тим сказал: