Сказки Севки Глущенко - Крапивин Владислав Петрович - Страница 17

Севка лежал и смотрел на Ивана Константиновича, который вспарывал ножом консервную банку.

– Если бы у вас не было жены и дочери, – сказал Севка, – и если бы я точно знал, что папа не вернется, тогда пожалуйста, женитесь на маме… Но вдруг папа все-таки вернется?

О ЧУДЕСАХ, СКАЗКАХ И ЖИЗНИ ВСЕРЬЕЗ

Вдруг он все-таки вернется?

У Севки была такая надежда. Не очень сильная, но была.

Сначала-то она была сильная. Год назад Севка часто говорил про это с мамой. Раз никто не видел, как папу убили или как он утонул, значит, он, может быть, спасся.

– Нет, Севушка, – печально объясняла мама. – Я писала, наводила справки. Всех, кто спасся, подобрали англичане.

– Может, не только англичане! Может, там еще был какой-нибудь корабль!

– Не было…

«Не было»! Откуда мама знает? В конце концов, раненого и оглушенного папу могли подобрать немцы. Их подводная лодка. Может быть, они забрали папу в плен, хотели, чтобы он выдал им военно-морские тайны, а он ничего не выдал и убежал из плена. И организовал партизанский отряд…

Мама, когда слышала такие разговоры, только вздыхала. И кажется, даже сердилась.

– Ох, Севка, Севка. Опять ты со своими сказками… Ну подумай: разве папа не разыскал бы нас, если бы остался жив?

Севка думал. Папа мог и не разыскать. Не так-то это легко.

Весной сорок первого года папу перевели из Ростова в Мурманск, а мама решила пока не ехать с маленьким Севкой. Неясно, как там с квартирой, да и лето на юге для Севки полезнее. А осенью они приедут…

Кто же думал, что осенью они окажутся в Ишиме, а еще через год в этом городке на берегу реки Туры?

Из Ростова эвакуировали их спешно. В трясущейся, набитой людьми теплушке мама написала отцу, что их везут за Урал, и бросила бумажный треугольник в ящик на какой-то станции. Потом она посылала еще много писем, но ответа не было. Видимо, потому, что папа был уже не в Мурманске, а где-то в другом месте. Наконец, в начале сорок третьего года пришел по почте какой-то документ, и мама долго плакала. Запомнились только слова: «Пропал без вести…»

– Это сперва так написали, – объясняла Севке мама, когда он подрос и донимал ее своими разговорами. – А потом я опять запрашивала, и сообщили, что погиб.

Мама показала Севке серый, сложенный вчетверо лист. На нем был чернильный штамп со звездой и якорем. И напечатанные на машинке слова, что «старший помощник капитана Сергей Григорьевич Глущенко числится в списках погибших членов экипажа транспорта «Ямал», который в составе конвоя… следовал… был атакован… затонул на траверзе острова… широта… долгота…».

И стояла подпись капитана третьего ранга Есина.

Капитан третьего ранга – это всё равно что в сухопутной армии майор. Такой человек зря писать не будет. К тому же мама и Севка получали деньги как семья погибшего при исполнении служебных обязанностей моряка-командира.

Но все-таки… Бывают же иногда чудеса! Вдруг папа найдется сам и будет искать маму и Севку? А где? Запросы в штаб флота мама писала еще из Ишима, здешний адрес никто в Мурманске не знает.

Все это не раз обдумывал Севка по вечерам, свернувшись на своем сундуке под одеялом и маминым полушубком. Но с мамой говорил про отца всё реже. Потому что она опять скажет: «Сказки всё это, Севка…» И сделается печальной.

Но ведь и сказки иногда сбываются. Вернулся же отец у Юрика!

Здесь надо продолжить рассказ о Юрике. О том дне, когда Севка и Юрик стремительно и радостно подружились.

Это был такой счастливый день.

Севка прибежал домой и сразу сел читать «Доктора Айболита». Замечательная такая книга! Севка решил, что обязательно прочитает ее до вечера. А завтра после уроков опять помчится к Юрику.

Но книжка была большая, и к маминому приходу Севка не осилил и половины. А когда пришла мама, стало не до чтения.

Мама принесла полную сумку соевых пряников. Их выдали в магазине по карточкам взамен жиров. В шестикратном размере. Вместо килограмма масла шесть килограммов пряников!

Мама высыпала их на стол и сказала, что Севка может лопать сколько хочет.

Вот это был пир! Севка ел пряники с чаем и просто так. И когда делал уроки. И когда рассказывал про Юрика. И когда опять читал «Айболита». Мама наконец испугалась:

– Ты ведь уже через силу жуешь. Заболеешь.

Севка засмеялся: кто же болеет от сладких замечательных пряников?

Но мама оказалась права. Ночью Севку затошнило, заболел живот. Севка стонал, крутился и один раз от сильной боли решил, что совсем пришел конец. Мама с ним намучилась.

Утром стало легче, но сильно кружилась голова, и Севка не мог подняться. И есть ничего не мог. Хорошо, что был выходной и мама не пошла на работу.

В понедельник Севка встал, но в школу и на улицу мама его не пустила. Ноги у него еще были жиденькие, а порой подкатывала тошнота. Особенно когда он смотрел на пряники.

Зато в этот день Севка дочитал «Айболита».

Во вторник утром он затолкал книгу в сумку, а после уроков (их было всего два!) побежал к дому Юрика.

Он был уверен, что Юрик так же, как в прошлый раз, прыгает на расчерченной мелом площадке. И ждет его, Севку.

Но Юрика не было. А стояла у калитки бабка, хозяйка дома.

Севка очень оробел. Даже подумал: «Может, потом прийти?» Но очень уж хотелось поскорее увидеть Юрика. Севка собрался с духом, подошел и пролепетал:

– Здрасьте… А Юрик дома?

Бабка не удивилась.

– Юрка-то? – неласково сказала она. – Уехали они вчерась.

– Как? – прошептал Севка. Он сразу понял, что больше Юрика не увидит.

– Так и уехали, раз отец за ними прикатил. Они и не ждали. А он как сумасшедший: поехали, скорей, скорей! Будто на пожар. Вот и собрались в один день.

– А куда? – беспомощно спросил Севка.

– В Ленинград свой, известное дело. Им в нашей берлоге, конечно, не житье…

«У, дура», – с ненавистью подумал Севка. Но сказал другое:

– Как же теперь быть?

– А чего тебе… – сумрачно отозвалась старуха. – Так и будешь.

– А у меня книжка его, – пробормотал Севка, хотя дело было совсем не в книжке.

Старуха нехотя сказала:

– Он тут вроде адрес какой-то писал на бумажке. Если, говорит, какой парнишка придет, то отдайте, мол. Да я мусор жгла на огороде и ее, видать, тоже замела…

На миг в ее глазах мелькнула виноватость.

Севка обмер: значит, был адрес, была надежда, значит, Юрик Севку не забыл, а эта старуха… Он сдержался. Он вежливо спросил:

– А может быть, не замели? Может быть, найдется? Поищите, пожалуйста.

– Да говорю, сожгла. Сама вот искала, чтоб написать, они у меня чугунок треснули, а деньги так и не отдали, я уж потом трещину-то увидела…

Севка повернулся и пошел. Но через несколько шагов обернулся.

– У, ведьма, – сказал он с задавленными слезами. И побежал.

Дома Севка разревелся. Он долго всхлипывал и гладил растрепанного «Айболита» – единственную память о Юрике. Но когда пришла мама, он уже успокоился, хотя всё равно был печальный.

– Ты что нос повесил? Уж не хотят ли тебя оставить на второй год?

Севка ответил, что не хотят. Зато Юрик уехал навсегда. Мама Севке посочувствовала. Но сказала, что унывать не надо. Может быть, Севка и Юрик еще встретятся в жизни, отыщут друг друга.

– Ага, «отыщут». Адреса-то нет… Может, папа тоже нас так ищет…

– Ох, Севка… Ну сколько можно про это?

– Но ведь у Юрика же папа вернулся!

– Да откуда ты взял, что он пропадал? Наверно, он просто был в другом городе, а потом приехал за семьей.

Но Севка знал, что всё не так. Папа у Юрика, наверно, тоже пропал во время войны, а потом нашелся. Ведь недаром Юрик ни слова не говорил про отца. Он просто ничего еще про него не знал…

Севка так и сказал маме. А мама грустно ответила, что верить в чудеса можно, пока ходишь в детский сад. А в школьном возрасте это уже несерьезно.