Синий город на Садовой - Крапивин Владислав Петрович - Страница 52

Хотя Борис и говорил, что дома не волнуются, на самом деле тревожились. Но ругать Федю не стали, знали уже про Нилку. Мама только сказала:

– С ума сойти можно. Один пропал, да и вас еще носит где-то. Борина мама уже звонила с автомата…

Надо было держаться. Федя попробовал даже поужинать. Ничего не лезло в горло. Потом с ним заговорила Ксения. Они с Ксенией еще в сентябре постепенно помирились. Теперь она спросила с заботой:

– Ну а как решилось в школе-то? С вашим физиком?

– Что? – не понял Федя. Потом только рукой махнул. Пустячной такой казалась теперь эта история. Все мысли были про Нилку.

Отец сказал:

– Я тоже в милицию звонил. И… в справочное о несчастных случаях. "Ничего, – говорят, – не известно"…

Было около одиннадцати.

Молча, печально, понимающе смотрел на Федю Степка. Не приставал. Наконец спохватились, погнали его спать…

Федя посидел еще. Рассеянно, не читая, полистал книгу "Малахов курган" писателя Григорьева. Потом лег, не раздеваясь. Выключил свет.

И потянулась эта изматывающая душу ночь. Эта пытка страшным незнанием. Это мучительное, почти физически ощутимое старание нащупать Нилку чувством и сознанием в пространстве, связаться с ним невидимым проводом: "Где ты? Что с тобой?" Но этот маленький локатор был бессилен в похожей на вечную тьму неизвестности…

Но ведь где-то же он есть, Нилка!

Прячется в каком-нибудь закоулке?

Трясется в ночном поезде?

Бредет, заблудившись, в лесу?

Или… может, правда летит где-то в космосе нездешний звездолет с маленьким пленным землянином на борту?

Ну, ведь бывает же, бывает какая-то телепатическая сила, когда, если отчаянно хочешь, можно получить отклик от того, кого ищешь!

А если… если уже некому откликаться?

Какой-нибудь гад, садист, шизик вроде того Фомы или просто грабитель затащил в подвал и…

Или подлый, трусливый водитель грузовика. Зацепил на повороте, видит, что конец мальчишке, кинул в кузов – и в лес, чтобы спрятать следы… Писали и про такое в газетах…

Если вдруг звонок и… "Вы можете опознать мальчика? Лицо, оно… ну, вы сами понимаете… На ноге несколько родинок, и одна – в светлом кружке величиной с гривенник…"

Дикие мысли, да? Ненормальные? Но ведь дико, ненормально и то, что Нилки нет… Нет… Нет…

Господи, хоть бы утро скорее!.. А что утром?

Федя задремывал иногда, и один раз показалось, что звякнул в прихожей телефон. Федя выскочил, схватил трубку. Длинный равнодушный гудок…

Под утро он все-таки заснул. И приснилось, будто Нилка в самом деле улетел на звездолете. Но без похищения, добровольно. И не в другие миры, а в Америку. И что прислал письмо с фотоснимком. Снимок был на толстом картоне, как старинный. На обороте – всякие завитушки, медали и надпись золотом: "Nilъ Bereskinъ & СО". Сам Нилка на карточке был мало похож на себя: слишком взрослый, гладкая прическа с пробором, белый отутюженный костюм, теннисная ракетка в руке. Этакий юный миллионер из Флориды… Ну да ладно, главное, что нашелся! И полному облегчению мешало лишь глубинное понимание, что это все-таки сон…

…Телефон трескуче взорвался в шесть утра. Федя вылетел в прихожую, рванул трубку.

– Федя?! Это Оля! Федя, мальчик прибежал! Из того интерната! Ну, тот самый, Южаков! Говорит, Нилку поймали большие ребята, избили и заперли! Он и сейчас там…

– Живой?!

– Федя! Я ничего не знаю! Беги сюда!

– Ты позвонила Березкиным?!

– Не отвечает телефон! Или отключили, или спят!

– Хватай мальчишку и давай туда! К Нилкиным родителям! Без взрослых не справиться! Я догоню!

– Федя, он еле стоит! Южаков… Я не знаю, что делать… – Она, кажется, плакала.

– Бегу!!

Главное, что нашелся! Ну, не насмерть же они его там!.. У, сволочи!.. Ладно, все потом! Главное – спасти! Скорей!!

Мама, отец, Ксения уже выглядывали из дверей. Запрыгал на пороге, натягивая колготки, Степка.

– Федя, я с тобой!

– Степка – ты к Борису! Пусть они с отцом на мотоцикле – к Ольге! Если опоздают – то к Березкиным!..

Ботинки, куртка, шапка… Что там мама кричит вслед? Какой еще шарф!

Свинство какое – лифт, конечно, занят! По лестнице, через пять ступеней… На улице еще темно… Резкий воздух осени, запах палых листьев забивает легкие… Квартал, другой, третий… Садовая… Декабристов… Калитка, дверь… Не надо звонить – Оля на пороге…

На кухне горел свет. Южаков – со слипшимися волосами, в порванной школьной форме – сидел, привалясь к стене. Видно, так, без верхней одежды, и прибежал. Олина мама подсовывала ему кружку с чем-то теплым. Южаков легонько мотал головой. Увидел Федю, слабенько так улыбнулся, виновато даже…

У Оли глаза и правда были мокрые.

– Федя, они его на улице после уроков поймали! Нилку! Утащили в интернат, в подвал, а там…

– Кто утащил?!

– Большие ребята! Любимчики Ии Григорьевны! Она ведь одних лупит, а других пригревает, разрешает им все, они там хозяйничают… Вот они и решили отомстить за нее! За кино! Подкараулили Нилку… Их много было, он не вырвался… А потом били в подвале. Говорят: "Заложника взяли"… И Павлика били…

"Павлик – Южаков", – понял Федя. Сердце колотилось, он старался дышать ровнее, чтобы восстановить ритм.

– …Сперва их вместе держали, а потом Павлика наверх увели, в спальне заперли, а то воспитатель хватится. А Нилку внизу оставили… – Оля опять всхлипнула.

– В милицию позвонили?

– Мама звонила. Там дежурный говорит: интернатские дела решайте с директором. А то, говорит, мы приедем, а про нас потом в газету: милиция врывается в детские учреждения…

Павлик вдруг сказал:

– Они днем нас заперли… Придут, побьют, потом опять запирают… Там кладовка такая, в ней маты старые… Но его не сильно били. Тех, у кого родители, боятся бить сильно… А я утром убежал из спальни. Ключ у них украл… от кладовки.

– Чего же ты Нилку-то не выпустил? – возмутился Федя.

– Меня бы поймали, если коридором… А я из спальни в окно…

– Он весь в синяках, – сказала Оля. – Его в постель надо. И врача…

Павлик с трудом встал:

– Вы без меня не найдете там… в подвале. И никто не покажет…

– Господи, да что же это… – совсем как Борькин бабушка, охнула Олина мама.

– Сейчас Борька с отцом прикатят!.. Ой, а если у них опять бензина нет?.. Ольга, а "Росинант" у тебя в гараже?

– Да!

– Ты… – Федя с беспокойством, с боязнью даже взглянул на Южакова, – удержишься на багажнике? Тут недалеко.

– Да… – Южаков сжал губы. Маленькое треугольное лицо его казалось твердым. Красивым даже. На экране этого не было заметно, а тут…

– Ты как Ольгу-то нашел? Почему сюда прибежал?

– А по телику тогда… адрес сказали. Декабристов, двенадцать…

– Оля, куртку ему дай…

– Сейчас!

– Штурманы если приедут, пусть жмут к Березкиным… Или в интернат. Дядя Лева знает!.. Павлик, идем…

Растекалась по улице мутная синька октябрьского рассвета. Но сумрачно еще было, встречные машины ехали с фарами. Федя налегал на педали с яростной силой. Кололо в боку, но пусть… Скорее!.. Сейчас – к Березкиным, потом с Нилкиным отцом – в интернат! Можно будет поймать такси или попутку…

Сидевший на багажнике Южаков сперва крепко держал Федю за бока. Но на полпути руки его ослабли. Он качнулся, сбив равновесие. Федя тормознул.

– Подожди, – выдохнул Павлик. – Я не могу… Голова кружится. – Он сполз с багажника, сел на край тротуара.

– Недалеко уже… – беспомощно сказал Федя.

– Ты… давай один… А потом за мной вернетесь…

Но как Федя мог оставить его? Он отчаянно оглянулся. Ну, хоть кто-то бы подошел, помог! Пускай даже милиция! Так нет же, безлюдная улица…

Слева уходил к берегу Фонарный переулок. Мимо церковной ограды. Она всего в квартале отсюда! Может, судьба…

– Встань, – тихо, но решительно сказал Федя. – Держись за меня. Тут всего сотня шагов.