Прохождение Венеры по диску Солнца - Крапивин Владислав Петрович - Страница 28

– Это они по малолетней наивности. А если всерьез, то не полагается… Да ты и сам догадаешься, если желание сбудется.

Он как-то поскучнел, зевнул и сказал пренебрежительно:

– А я уже догадался: ты пожелал, чтобы все твои дела с Махневским кончились благополучно.

Я хотел возмутиться, но побоялся новых расспросов и небрежно согласился:

– Считай, что так…

Мне вдруг показалось, что Вовка поверил. По крайней мере, с минуту он шагал с обиженным видом. Возможно думал: «Зачем загадывать такое, когда я и без того обещал тебе, что все будет хорошо?» Он опять принялся насвистывать, но не прежнюю мелодию, а «Севастопольский вальс». Я уже хотел начать объяснения: ты, мол, неправильно меня понял. Но он оборвал свист и другим уже тоном, озорно так заявил:

– А я про свое желание сказать не боюсь! Потому что оно уже сбылось!

– Как сбылось? – Я почему-то снова испугался.

– А вот так!.. Я загадал, чтобы бабочки в моем альбоме ожили и улетели!

– Куда? – совершенно глупо спросил я.

– Куда, куда! Туда, конечно! На те поля!

Он сказал об этом просто, а меня тут же снова сжала тоскливая напряженность. Но Вовка ее не ощутил. Или не захотел ощутить.

– Не веришь? Смотри! Тут пусто! – Вовка выдернул из-под футболки альбом, распахнул его. Чистые листы ударили по глазам резкой белизной… Возможно, Вовка не врал – бабочки ожили и улетели в иные пространства. А возможно, и врал – просто ловко раскрыл альбом на последних, незарисованных страницах. Но зачем? Я не успел ни приглядеться, ни сказать «а ну, полистай». Вовка скрутил тонкий альбом жгутом и кинул в лог, в чащу из крапивы и кленовой поросли. И радостно подпрыгнул.

– Теперь он ни к чему!

Вовкино веселье мне показалось ненастоящим. И тревога не ушла. Но Вовка живо ухватил меня за руку.

– Поехали скорее домой! Так есть хочется! Тетя Лидия говорила, что в холодильнике опять есть окрошка. И голубцы!

Сама «тетя Лидия» сегодня приходить на обед не собиралась: «У меня клиентов невпроворот». Видимо, поэтому даже не позвонила ни разу.

Мы вышли на Верхотурскую улицу, где была остановка автобуса, сели на разболтанную «семерку» и доехали почти до нашего дома. По дороге молчали. Вовка опять сделался насупленным и о чем-то думал, сидя у дребезжащего окна. Ладонью протирал запотевшее стекло. И вдруг поднес ладонь-лодочку к уху, насупился еще сильнее, вполголоса сказал:

– Ладно…

Я не решился ни о чем спросить.

Едва мы вышли из автобуса, Вовка тихо, но решительно сказал:

– Ваня, ты иди домой, а я – по делам. Приду вечером.

Все во мне опять заныло от беспокойства, но я знал уже: ни спорить, ни расспрашивать нельзя. Сказал только:

– Ты же голодный…

Вовка беспечно повернул бейсболку назад козырьком.

– Ни фига. Ангелы от голода не помирают…

Уже не первый раз сегодня Вовка напомнил мне, кто он. С какой-то целью?

Он рванул с места и побежал, не оглядываясь. Я смотрел ему вслед, пока красные кепка и футболка не исчезли за поворотом.

Дома я маялся, не зная, как убить время. Делать было абсолютно нечего. Съел окрошку и голубцы, выпил остатки коньяка из найденной за холодильником фляжки, залез в Интернет и долго шарил по сайтам с новостями. Новости были даже и не новости, а все одно и то же…

Вдруг заиграл Моцарта мобильник. «Конечно, Лидия…» Но это был Вовка. И сказал он то, чего я ну никак не ждал:

– Ваня, я вот что вспомнил. Ведь как раз сейчас Матвейка мучается из-за отобранного секстана. Ты постарайся, чтобы ребята его хоть немного успокоили…

– Вовка, да ты что! Ну… это же все такое… вымышленные события…

– Эх, если бы все так просто… – умудренно отозвался он в эфире.

– Вовка, а ты где? Ты когда придешь? Ты… это…

– Я, может, сильно задержусь. Зато потом все будет хорошо. А ты сделай, что я сказал… – И запищало в трубке.

А что я мог сделать? Я плюхнулся на тахту, и… мне приснилось, как две девочки – Инка и Ташка – утешают зареванного Карузу-Лаперузу и он всхлипывает все тише, тише… А потом я увидел, как мы всей компанией катаемся верхом на серебряном паровозике и Вовка с нами. И я счастлив, потому что знаю: он будет с нами всегда. В руках у Вовки осколок волшебного зеркала. Вовка пускает им солнечных зайчиков, и они превращаются в радужных бабочек…

Разбудила меня Лидия, когда вернулась из своего салона. Было уже около восьми часов.

– Я смотрю, ты с пользой проводишь время…

– Знать бы, где она, польза, – буркнул я.

– А где наш Вольдемар? – небрежно осведомилась она.

– Знать бы, где он, наш Вольдемар… Изволил проинформировать, что вернется поздно.

– И ты по этой причине пребываешь в депрессии.

– Я пребываю в ней по многим причинам, – прежним тоном огрызнулся я, хотя депрессии не было. Сон удивительным образом согрел меня.

– Никуда это сокровище не денется, – успокоила меня Лидия. – По крайней мере, сегодня… А ты иди помой посуду, это стабилизирует нервную систему.

– Особенно когда грохну пару тарелок.

– Ну грохни, если это тебя утешит.

Я грохнул одну и утешился наполовину…

3

А «сокровище» и в самом деле никуда не делось. И даже не очень задержалось. Появился Вовка в начале десятого, за окнами еще светило солнце. Он был веселый и голодный.

– Тетя Лидия, в животе пусто с утра! Можно три корочки хлебца, как несчастному Буратине?

– Ни одной корочки, пока «Буратина» не умоется.

– Ой, сейчас, сейчас!

Он съел, что осталось от обеда, а потом приготовленные на ужин сосиски и творожную запеканку. Жевал и хитровато поглядывал на меня через плечо. «Синими брызгами». Наверно, ждал, что я начну расспрашивать о делах. Но я не расспрашивал, потому что видел: с делами и так неплохо. А детали меня сейчас не волновали, главное, что Вовка был – вот он…

После ужина Вовка бодро спросил, не найдется ли у меня кассета с каким-нибудь «душезамирательным» фильмом, потому что «Буратина» ему слегка надоел.

– Вон кассеты, на верхней полке, посмотри сам.

Вовка приволок из кухни табурет, встал на него перед стеллажом своими красными носками, потянулся… и первым делом грохнул с высоты картонную коробку из-под обуви. В ней я хранил старые дискеты. Они разлетелись по полу черным листопадом.

– Растяпа…

– Ага, – с удовольствием сказал он.

Мы собрали дискеты под взглядом возникшей в дверях Лидии. Вовка засунул коробку на место и снял с полки кассету. На коробке красавец мушкетерского вида в правой руке держал обнаженную шпагу, а левой прижимал к себе кружевную красавицу с буклями.

– «Тайны замка Сент-Ив»… Ух ты!

Бдительная Лидия тут же выхватила у него кассету.

– Еще чего! Это не для детей, которые «до шестнадцати».

– Подумаешь! Я всякие такие смотрел тыщу раз!.. Ну, тетя Лидия!

– Потому что меня там не было.

Вовка вытянул шею к кассете:

– Да чего там такого-то?.. Постельные сцены, что ли?

Я фыркнул.

Лидия проигнорировала этот непедагогичный звук, а Вовке назидательно сообщила:

– У кого-то от частого смотрения «Буратины» стал слишком длинный и любопытный нос.

Похоже, что Вовка обиделся. По крайней мере, надул и без того толстые губы. Сел на табурете по-турецки и отвернулся.

Чтобы разрядить обстановку, я бодро сказал:

– Есть хороший способ укорачивать носы. Только надо быть осторожным, чтобы не случилось, как однажды с Буратино.

Вовка быстро спустил ноги.

– А что с ним случилось? – Видимо, все, что имело отношение к деревянному сорванцу, вызывало у Вовки повышенный интерес.

– Такая история… Помню еще со школьных лет… Надоело Буратино ходить с длинным носом – везде цепляется и втыкается. И девчонки дразнятся. Пошел Буратино на берег пруда, к черепахе Тортиле. «Тетушка Тортила, посоветуй, как быть, а то папа Карло отрезал уже много раз, он, проклятый, опять вырастает». «Дело нехитрое, – говорит Тортила. – Ступай, мой мальчик, на Кощеево болото, там живет Царевна-лягушка. Из русской народной сказки. Скажи ей: „Лягушка, лягушка, выходи за меня замуж“. Она ответит „нет“, и нос у тебя сразу станет короче. Навсегда…