Прохождение Венеры по диску Солнца - Крапивин Владислав Петрович - Страница 13

Некрасивый, но славный. Слегка нескладный, с рыжими торчащими прядками, с неисчезающей тревогой во взгляде и движениях… Нет, он вовсе не был похож на Вовку, но… все-таки чем-то похож. Может быть, острыми скулами и мгновенными проблесками тревожных глаз. И была в нем неуходящая печаль пришельца, случайно оказавшегося на Земле и обреченного на прощание.

А потом эта печаль появилась и у Летчика, который сперва показался мне излишне лощеным, этаким французским шансонье. Да, под конец он сделался настоящим автором Антуаном, и его тоска в минуту съела всю мою непрочную успокоенность, как кислотой. А в финале, когда на матерчатом небе возник звездный силуэт всем известного Маленького принца, я мысленно заскулил и вцепился в подлокотники.

Кой черт дернул эту кочелаевскую дуру поставить именно такую кассету! Или… рука судьбы?

Я вышел за дверь и прислонился к косяку. Закурить бы сейчас! И не жиденькую дрянь с фильтром, а дерущую глотку «Приму». Но Лидия отучила меня от табака сразу после армии… Может, стрельнуть у гостей сигарету (и будь что будет!)?

Лидия возникла рядом.

– В тоске и тревоге не стой на пороге… Сейчас Эвелина Алексеевна и Дмитрий Дмитриевич поедут домой, им надо пораньше. И прихватят нас…

Да, все-таки хорошая у меня жена, при всех ее минусах…

Провожали нас толпой, с шумными сожалениями, что уезжаем так рано. Поддавший Филипп Иванович убеждал меня «беречь вашу очаровательную кудесницу Лидочку, а то, честное слово, отобью». Его супруга снисходительно улыбалась.

Обратно ехали в пожилой «Ниве», которую изрядно встряхивало. Меня стало укачивать. Пришлось «вылезти на минуту, подышать воздухом».

– Сколько раз говорила: не больше трех рюмок, – шипела рядом Лидия.

– При чем здесь рюмки…

В голове крутились и перепутывались вначале позабывшиеся, а теперь ожившие мелодии мюзикла. Особенно вспоминался теперь разговор Маленького принца и Лиса. Лидия сказала:

– Прими валидол…

– Да иди ты… впрочем, давай…

Посреди пути проснулся мой мобильник. Вовкин голосок был звонок и беззаботен (я сразу представил, как Вовка держит рядом с ухом ладонь-лодочку):

– Иван, я уже дома! Вы когда приедете?

Лидия тут же перехватила трубку:

– Вольдемар! Достань из холодильника сосиски, разогрей! Мы будем через час!

Голос в трубке звучал отчетливо, я услышал:

– Ладно!.. Тетя Лидия, а можно я потом поставлю «Буратино»? Вторую серию…

– Ты фанатик. Ладно, поставь…

Мне стало хорошо-хорошо…

Утром я еще спал, когда позвонил Семейкин.

– Иван Анатольевич, нам было бы полезно встретиться с вами и вашими коллегами. И желательно сегодня до обеда. Это реально?

Я заверил его, что реально. И начал названивать бывшему коллективу «Звонкого утра». К счастью, застал всех: и Лену, и Глеба, и Костю. Последний, правда, был с большого бодуна (да и я не без греха). Договорились встретиться в конторе у Семейкина в одиннадцать.

Лидия была уже на работе, Вовка на кухне мыл посуду – как добропорядочный племянник, выполняющий указ тетушки. Я сообщил насчет Семейкина. Вовка сказал:

– Ну, все как ожидалось… Я буду дома, не идти же мне туда с вами. Ты там не выключай мобильник и не блокируй кнопки, тогда я все буду слышать…

Разговор у Семейкина тянулся часа два. Илья Рудольфович был вежлив и дотошен. Листал бумаги, кивал, расспрашивал, внимательно слушал нашего «продюсера» Костю Травкина (который уже пришел в себя, только слегка заикался). И остальных слушал. Он, лысый, с кудряшками на висках, был похож на столяра Джузеппе из фильма про Буратино.

Мы, четверо, были спокойны. Страсти уже перегорели, иск Махневский сократил на треть, то есть мы оставались при своем имуществе, которое собрались было продавать. Жаль, конечно, редакционный дом, компьютеры и прочее хозяйство, но… ладно, переживем.

Мы понимали, что друг с другом нам уже не работать. Друзьями мы не были, нас удерживала общая идея (которая оказалась хлипкой). Когда-то я читал забавную и грустную книжку Стейнбека «Квартал Тортилья-Флэт». Там несколько американских бомжей подружились, когда у одного появился доставшийся по наследству дом. Но дом сгорел, и они пошли по сторонам, не оглянувшись друг на друга… так и мы. «Такова се ля ви» – эту затертую шуточку любит пошляк Махневский…

Семейкин ничего не обещал, кроме того, что позвонит, как только «прояснится ситуация».

Когда я вернулся, Вовка, лежа на животе, читал «Понедельник начинается в субботу», эту книжку я узнал издалека, по картинке на странице. Вовка похохатывал и колотил друг о дружку ногами. Оглянулся.

– Я все ваше заседание слышал. Не волнуйся, дела идут как надо.

– Я и не волнуюсь…

«Интересно, где он гулял вчера весь день?»

Вовка отозвался сразу:

– Где надо, там и гулял… – Но это не дерзко, а дурашливо. Отбросил книжку, перевернулся на спину, добавил: – Все было для пользы… Иван, звонила тетя Лидия, сказала, что обедать не придет, велела разогреть пюре и тефтели. А потом идти на рынок, принести два вилка капусты и сумку картошки…

Мир снова окрасился в привычные тона.

Мы сделали все как велела Лидия. Когда притащили рыночный груз, Вовка попросился к компьютеру. Нет, не ради наших разборок, а поиграть. Включил для начала «Пиратские лабиринты». Посмеялся, пощелкал, перешел на «Сотворение звезд». Со «Звездами» колдовал долго. Я взял «Понедельник», лег, стал перечитывать. Изредка поглядывал на Вовкину спину и на дисплей.

Вовка сказал не оглядываясь:

– Про создание Вселенной множество разных сведений. Я слышал одну такую… теорию. Там … Сперва Великий Строитель создал ровное темное пространство. И вдруг в этом пространстве зашевелилась одна его часть и превратилась в злое существо. Чтобы разрушать то, что будет строиться дальше. Великий строитель пустил в это существо стрелу, и на остром наконечнике стрелы зажглась искра. И вот эта искра сделалась нашим миром…

«А поскольку в искре горела идея уничтожения, то в мире до сих пор достаточно боли и зла…» – подумалось мне. Но подумалось мельком. А главное – о другом, о том, что Вовка опять заговорил про свое «Там». И чтобы увести его от этого, я похвалил:

– Ты здорово управляешься с игрушками…

Он крутнулся ко мне.

– Сам не знаю почему. У меня компьютера никогда раньше не было, я только в школе маленько пробовал… А здесь, наверно, это… ин… тун…

– Интуиция?

– Ну да!.. Ваня, а давай завтра снова погуляем! А?

– Давай! – сразу сказал я. – Конечно!

– И давай… знаешь что? Сходим в Косой переулок… где мой старый дом…

Часть вторая

Каруза-Лаперуза 

1 

Косой переулок лежал на западной окраине, вблизи заросшего лога с речкой Песчанкой. Раньше я в тех старых кварталах бывал всего раза два, да и то мимоходом, а в Косой переулок вообще не заглядывал никогда. Что мне там было делать-то?..

День стоял очень теплый, но без солнца, изредка с серого неба даже побрызгивало.

Мы добрались почти до места на попутной «копейке» пенсионера-садовода. Оказалось, что переулок не косой, а просто короткий. Заборы да лопухи, а строений раз-два да обчелся. Именно так. Раз – это ветхий сарай, выходивший бревенчатой стенкой в переулок, а два – Вовкин дом. И то он прятался за щелястым забором – над кривыми досками видна была лишь поржавевшая крыша и крохотный мезонин, похожий на рубку старинного парохода.

Чуть в стороне забор был прорезан ветхими воротами с накладным деревянным узором. Рядом – калитка с кованой скобой и облезлой известковой надписью: «Косой пер. № 1». Калитка заросла понизу дикой ромашкой и осотом. Вовка раздвинул ногами стебли и взялся за скобу. Калитка завыла, как Баба Яга, которой наступили на здоровую ногу.

– Не бойся, Иван, там никого нет… – Вовка надавил на калитку плечом и шагнул во двор. Я за ним.