Портфель капитана Румба - Крапивин Владислав Петрович - Страница 29

– На кой оно мне? – испугался Гвоздик. – У нас пуговицы есть. С ним интереснее… А когда на готовенькое, это скучно даже…

– Гм… Ты рассудительнее, чем показалось вначале, – заметил Кукунда. – Но тогда что же для тебя сделать?

– А вы… с вами что будет, когда вы исполните желание? – смущенно поинтересовался Гвоздик.

Джон Кукунда вздохнул:

– Что… Рассеюсь и полечу легким облачком по вселенной накапливать новую силу от звездных лучей. А потом буду бродить по свету, искать новое пристанище.

– А это… интересно?

– Что может быть интересного на свете, когда тебе четыреста тысяч лет… Ну, так какое же у тебя желание?

– Вам не терпится, что ли? – с досадой сказал Гвоздик.

– Н-нет… Мне здесь вполне хорошо. Признаться, я думал, что тебе не терпится.

– По-моему, тут подумать надо, – рассудил Гвоздик. – Ведь одно-единственное желание-то надо выбрать. Всего-навсего! Можно я не буду торопиться?

– Не торопись, – одобрительно согласился Кукунда.

– А ничего, что некоторое время вам придется быть со мной? – стеснительно спросил Гвоздик.

– Это не хуже, чем все остальное, – слегка ворчливо ответил Кукунда. – Вот что… Я, конечно, опять заберусь в пуговицу, а ты носи ее на шее, на шнурке… На! – он выдернул из башмака и протянул черный шелковый шнурок.

Гвоздик тут же протянул шнурок в петельку пуговицы и связал его узлом "кукиш сатаны". Надел на шею, как амулет.

– Но вам, наверно, там опять будет неловко и тесно…

– Что поделаешь… Ты почаще вызывай меня, когда сидишь тут один. Чтобы я мог поразмяться и поболтать.

– Надо для этого опять тереть суконкой?

– Можешь даже пальцем… Я буду появляться сразу…

– Эй, Гвоздик! – закричал с кормы Боб Кривая Пятка. – Куда ты опять девал мой башмак?

– Да не трогал я! Сам потерял где-то, а с меня трясешь!

– Ну да, "не трогал"! Небось опять акул дразнил! – Слышно стало, как Боб зашлепал босой подошвой, двигаясь на нос.

Вновь будто лопнул пузырь! Кукунда превратился в желтое облачко, оно закрутилось, вытянулось и тонкой полоской скользнуло в пуговицу на груди у Гвоздика. Пуговица на миг стала очень теплой…

Дядюшка Юферс ворчал на племянника: зачем таскает пуговицу на шнурке? Этак всю коллекцию растащить можно, если такая мода пойдет. Но потом смирился. Племянник-то упрямый…

Конечно, Гвоздик был счастлив, что у него есть свой собственный настоящий джинн. Жаль только, что нельзя похвастаться ни перед кем… Гвоздик теперь по несколько раз в день укрывался в своем закутке, вызывал Кукунду, и они беседовали о том, о сем. Один раз Гвоздик спросил:

– Господин Кукунда, а почему у вас такое имя? Ну, какое-то… не волшебное, не старинное…

Тот хмыкнул:

– У меня было множество имен. В каменном веке меня звали У-Ау. А в Аравии – Иекокконан Коканд-ибн-Даххар. Вот я и переделал это имя в Джона Кукунду. Чтобы приспособить к твоему произношению.

– Спасибо, – вежливо сказал Гвоздик.

– Пожалуйста… Я и внешность себе выбрал такую, чтобы тебе понравиться. Ты в тот момент с удовольствием вспоминал кожаный шар, которым играл с друзьями, вот я и подумал, что тебе будет приятно…

– Значит, вы умеете читать мысли?

– Иногда… – уклончиво ответил Кукунда.

– Эй, Дикки! – закричал из рубки дядюшка Юферс. – Австралия на горизонте! Разве ты не видишь? Скоро будем в Сиднее! Ищи свои штаны и рубашку, пора превращаться в белого ребенка!

Седьмая часть ПАРОХОД "НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ"

1. Превращение Гвоздика. – Полоса удач. Королевский паспорт. – Обида Кукунды. – Гуляющий джинн.

Оказалось, что сделаться снова белым, то есть с европейской внешностью, ребенком не так-то просто. Даже легонький летний костюм, купленный для мальчика в Сиднее, казался Гвоздику тяжелым и негнущимся, как брезентовая роба гульстаунского пожарного. А твердые башмаки и круглая соломенная шляпа – те вообще были издевательством над человеческой природой. Кроме того, костюм ведь не делает островитянина светлокожим. Белая ткань только подчеркивала многослойный и навеки въевшийся в Гвоздика загар. И пассажиры "Новой Голландии" с удивлением оглядывались на мальчика с кофейной шеей, шоколадным лицом и крепкими икрами цвета мореного дуба. Некоторые даже держали пари, что это внук той громадной темнокожей старухи, которая занимает великолепную каюту на пятой палубе. Скорее всего, он сын какого-то туземного богача и едет в Европу, чтобы поступить в колледж, а бабка сопровождает его. Другие возражали, что не может мальчик быть коренным островитянином, поскольку он племянник пожилого джентльмена, занявшего каюту напротив старухиной. Этот пассажир, хотя и покрыт загаром, но в допустимых пределах и, безусловно, белый по рождению…

Впрочем, вскоре все разъяснилось, и каждый на "Новой Голландии" с удовольствием узнал, что этот столь обжаренный южным солнцем ребенок – тот самый Гвоздик, о котором так много писали газеты.

…Что же было в Сиднее?

Поскольку приносящая несчастья пуговица осталась вы помните где, для наших путешественников наступила полоса удач. Началось с того, что молодой репортер из газеты "Портовые новости" рыскал в поисках этих самых новостей в порту и увидел подходившую к причалу для малых парусников "Фигуреллу". Яхта была хотя и потрепана, однако все равно очень красива. Может быть, пожаловал в гости очередной миллионер?

Миллионера журналист на яхте не нашел, зато узнал и увидел такое…

Этот выпуск "Портовых новостей" разошелся в полчаса. А за следующим стояли очереди, поскольку был обещан подробный очерк господина Юферса, одного из участников удивительных приключений, о которых сообщалось накануне. И очерк появился: "Тайна капитана Ботончито".

На "Фигуреллу" кинулись корреспонденты всех сиднейских газет. Фоторепортеры с деревянными ящиками на треногах толкались, роняли тяжелые кассеты, громко извинялись и шепотом ругали друг друга. Помощник Сэм Сэмюэльсон в новом белом кителе сдерживал напор газетчиков:

– Господа, господа, не все сразу! Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, случится то, чего мы избежали в океане: яхта опрокинется!

Газеты трубили:

Медные пуговицы и вправду оказались дороже золота. Два владельца музейных залов наперебой предлагали папаше Юферсу устроить выставку. Тот вспомнил свое коммерческое прошлое и заломил солидную цену. Ему, не торгуясь, выписали чек.

Фотографы попросили Гвоздика (к его удовольствию) снова облачиться в тропический наряд и снимали в разных положениях: Гвоздик рядом с мортирой; Гвоздик пересыпает пуговицы; Гвоздик дует в свистульку, подаренную ему девочкой на острове Нуканука; Гвоздик показывает, как дразнил на плоту акул!..

Дядюшку Юферса тоже снимали. И Тонгу Меа-Маа. И всех моряков (которым пришлось у портовых торговцев купить паспорта с другими именами – на всякий случай)…

Но больше всего шума было из-за рукописи "Удивительных историй". Узнав о ней из газет, первым примчался директор издательства "Пятый континент" господин Кингбукк. За ним – главный редактор детского издательства "Кенгуру". Первый предлагал напечатать полное собрание "Историй" в одном толстом томе. Второй – отдельными выпусками для школьников: это будут тонкие, но большого формата книги на прекрасной бумаге и с цветными картинками!

Что? У господина Юферса всего один экземпляр рукописи? Это пустяки, в наш-то век техники и прогресса! Машинистки размножат рукопись за несколько дней. "В два счета и за наш счет!" Договоры можно подписать немедленно! Сегодня же господин Юферс получит аванс!

Следующим появился сотрудник парижской книгоиздательской фирмы "Энциклопедия морей", который путешествовал по Австралии. Он заказал машинописную копию для себя и тут же купил билет на клипер австралийско-британской линии, чтобы под всеми парусами мчаться в Плимут, а оттуда во Францию.