Оранжевый портрет с крапинками - Крапивин Владислав Петрович - Страница 26

– Почему? – Фа-Дейк хотел спросить это гневно и громко, но получилось почти со слезами. Как в учительской, когда обвиняют напрасно.

Старый справедливый маршал Фа-Тамир заговорил опять, и слова его падали, как камни:

– Наверно, вы думали, что поступаете справедливо, сет. Но все равно: то, что вы сделали, – измена.

В ответ полагалось швырнуть в лицо обвинителю боевую рукавицу. Но не было рукавицы, да Фа-Дейк сейчас и не поднял бы ее – пудовую, из бронзовых пластин. И какой мог быть поединок у мальчишки с прошедшим через тысячу боев маршалом?

Фа-Дейк сипло от слез спросил:

– Кому я изменил?

– Вы предал и народ и армию иттов.

– Но итты… все люди, все войско, это же такое… громадное. А он был беззащитный. Если бы я не отпустил… я предал бы его…

– Но он враг! – воскликнул кто-то из воинов.

– Он мне не враг. Он… такой же, как я. Дети не воюют с детьми.

– Как же не воюют, – мягко, осторожно как-то возразил Лал. – У тауринов полно разведчиков. У нас… мальчишки тоже помогают воинам. Вы и сами, сет, в прошлом году были в конной стычке.

– Да… дети могут воевать со взрослыми. Взрослые тоже воюют с детьми, они одичали. Но дети не воюют с детьми ни на одной планете – они еще не посходили с ума!

– Вас никто не просил воевать с этим сопляком, – нагло подал голос Уна-Тур. – Ваше дело было не вмешиваться.

Тарга оттягивала карман. Фа-Дейк незаметно, под плащом, вынул ее и зажал в кулаке. И сказал:

– Что-то совсем непонятное происходит у иттов. Сеты стоят, а сотник говорит с ними, не сходя с коня. Уж не стал ли он королем?

– Сойди с коня, сотник! – грозно крикнул сет Ха-Вир.

– Слушаю, сет… – отозвался Уна-Тур. Кажется, с насмешкой. Сделал движение, будто хочет спешиться, но остался в седле. И никто не заметил этого, потому что маршал Фа-Тамир заговорил опять – печально и тяжело:

– Ваши слова, сет Фа-Дейк, говорят о вашем уме. Про ум ваш и доброту знают все итты. Но сейчас вы нанесли нам вред. Ход, о котором знает проводник, остался для нас тайной…

– Подумаешь, один ход! Их полным-полно!

– И все-таки он поможет тауринам продержаться лишние дни.

– Им не придется держаться… Фа-Тамир, я устал стоять босиком на холодном песке, коня мне… – Возникло торопливое движение, Фа-Дейк оставался сетом, и коня подвели немедленно. Того послушного конька, на котором он прискакал сюда. Фа-Дейк прыгнул в седло, и плащ свесился по бокам, закрыв стремена и босые ступни…

– Почему тауринам не придется держаться в крепости, сет? – вкрадчиво спросил мудрый Лал. – Вам известно что-то тайное!

– Ничего тайного. Мы сегодня снимем осаду.

– Великий Звездный Круг! Кто это решил? – воскликнул сет Ха-Вир, храбрый и простодушный воин.

– Я, – сказал Фа-Дейк.

Смеялись все. Сеты смеялись, и простые воины, и сотник Уна-Тур, который так и остался в седле. Один Фа-Тамир не смеялся, он смотрел на мальчишку с печалью. Он любил Фа-Дейка и теперь горько сожалел, что болезнь помутила разум юного сета… Впрочем, болезнь лучше, чем измена…

Тогда Фа-Дейк протянул Фа-Тамиру таргу. И проговорил совсем не по-королевски, а как смущенный четвероклассник, потому что решительность опять оставила его:

– Вот… Это дал король. Он сказал, что теперь я… Он сам сказал, честное слово…

Фа-Тамир стряхнул в песок боевую рукавицу и протянул руку. Но рука эта вдруг замерла, окаменела, не коснувшись бронзовой бляшки.

– Великие силы… – хрипло сказал маршал. – Смотрите, Лал… Точно ли это о н а?

Мудрый Лал встал рядом с маршалом, глянул. Побледнел – загар его стал бледно-желтым. Лал сказал, как и Фа-Тамир:

– Великие силы… – Потом спросил, забыв об этикете: – Откуда она, мальчик?

– Король дал, – пробормотал Фаддейка.

Маршал сурово проговорил:

– Итты! Наш великий король Рах владел таргой. Он передал таргу сету Фа-Дейку вместе с властью.

Сеты, командиры и простые воины сдвинулись молчаливым кругом.

– Тарга ли это? – спросил сет Ха-Вир. – Ведь она исчезла больше ста лет назад, когда правил великий Ду-Ул, разрушитель стен.

– Потому и исчезла, – прошептал Лал.

– Не подделка ли это? – осторожно проговорил молодой, незнакомый Фа-Дейку сет.

– Клянусь всем миром, нет, – тихо ответил Лал. – Эту работу древних чеканщиков подделать нельзя, утерян секрет…

Ха-Вир пробормотал:

– Но если она была у короля, то почему великий Рах…

Маршал Фа-Тамир сурово перебил его:

– Кто смеет задавать вопросы королю? Особенно когда он мертв!.. Сеты, смотрите и отвечайте: есть ли у вас сомнение, что это тарга, знак верховной власти над всеми обитаемыми землями?

Сеты молчали. Наверно, не потому, что было сомнение. Просто никто не решался признать таргу первым.

– Подождите! – вдруг воскликнул Лал. – Вот идет вождь тауринов Урата-Хал… Князь, окажите честь, подойдите к нам для беседы.

Урата-Хал, прямой и печальный, неспешно подошел. На острых красно-коричневых скулах горели блики от низкого вечернего солнца.

Тихо, но очень внушительно Лал произнес:

– Великий вождь, сет и князь тауринов, обращаюсь к вашей мудрости и заклинаю вас вашей честью. Посмотрите и, если можете, скажите нам: что в руке у юного сета Фа-Дейка?

Князь подошел к Фа-Дейку, тяжело загребая песок бронзовой чешуей оторочки плаща. Смотрел и молчал с полминуты. Лицо его не изменилось. Он сказал, кажется, без удивления и устало:

– Клянусь словом и честью, это тарга. Судьба ваша счастлива, итты… Кто же владетель знака верховной власти?

– Тот, кто держит. Иначе не может быть, князь, – отозвался Фа-Тамир.

Урата-Хал посмотрел Фа-Дейку в лицо. Вождь тауринов был так высок, что глаза его оказались вровень с глазами сидящего на коне юного сета. Твердые, но измученные были у князя глаза. И Фа-Дейк опустил свои, не выдержав прямого и печального взгляда.

Урата-Хал проговорил, опустив плечи:

– Ну что же… Ни итты, ни таурины, ни другие люди еще не стали бессмысленными кротами и шакалами, чтобы забыть великие законы предков. Какое будет твое слово, повелитель? Покорившись владетелю тарги, таурины не уронят чести… – Он горько улыбнулся. – Что я должен сделать? Впустить иттов в крепость? Отдать свой меч?.. Хотя сейчас у меня нет меча…

– Нам его и не надо, – давясь от непонятного смущения, пробормотал Фа-Дейк. Таргу сжал в потном кулаке, а кулак спрятал под плащ. И сказал решительней: – Итты не войдут в ваш город… То есть, может, войдут, но без оружия. Мы заключим равный и вечный мир. Больше никогда не будет войны.

Долго молчали изумленные итты, молчал и вождь тауринов. Потом он произнес негромко:

– Все матери тауринов назовут тебя своим сыном, мальчик… О прости, владыка земель.

А мудрый Лал, летописец иттов и полковник песчаной пехоты, спросил:

– Но что же будут делать люди, если война кончится, повелитель?

– Что?! – яростно вскинулся Фа-Дейк. И вскрик его разнесся в вечернем воздухе, который быстро остывал и холодил щеки. – Стены разрушены! Пески везде! Вы… вы же забыли вкус хлеба, едите только мясо кротов и конину, потому что негде сеять зерно! Вы что, сами не видите? Надо строить стены и дороги! Надо, чтобы снова росли леса! Везде, а не только на севере! Надо, чтобы никто не боялся! И чтобы с лесным народом тоже мир!.. Да вы что, сами не понимаете?..

– И что же? – раздался голос наглого сотника Уна-Тура, о котором все забыли. – Значит, воины-волки должны будут ковырять землю и таскать камни, как пленники или трусы, которые не умеют сражаться?

– Ир-Рух, – с облегчением сказал Фа-Дейк десятнику королевской стражи. – Лишите сотника коня и меча. Отправьте его под стражу. После погребения короля и заключения мира напомните мне о нем, я решу, что делать с этим человеком.

Уна-Тур вздыбил заржавшего жеребца и крикнул, оскалившись:

– Твоя тарга – жалкая медяшка! Ты сопливый самозванец! Волки, за мной! Пески не выдадут нас!

Сотник бросил коня прямо на пеших воинов, они отскочили. Всадники-волки поскакали вслед за своим командиром. Опомнившись, бросилась в погоню конная стража…