Нарисованные герои - Крапивин Владислав Петрович - Страница 34

Виталька уже подсчитал: как скажет она этот дурацкий стишок, так, значит, прыгнула шестнадцать раз. А повторила она его одиннадцать раз, это Виталька тоже подсчитал.

Он стоит на лестничной площадке между вторым и третьим этажами. Что ему еще делать? Стоит. Переступает с ноги на ногу. Поддает коленками (целой и ободранной) большую клеенчатую сумку. Сумка гладкая, холодная и поэтому кажется мокрой.

А внизу, у двери, все по-прежнему: стук-стук-стук!

Виталька очень хорошо представляет, как Виктория скачет через веревку, а тонкие рыжие косы прыгают у нее на спине. Ходуля несчастная… Конечно, скачет и ехидно оглядывается на дверь. Знает, что каждый день в это время Виталька бегает за хлебом. И специально, чтобы он слышал:

Прыгать Виктория может хоть до вечера. Хоть до ночи. Пока девчонкам не надоест вертеть веревку. Вертят ее толстая Машка Воронцова и Любочка… Любочка! Придумают же такое имя! Ведьма в юбочке, а не Любочка. Когти как у леопарда. Виктория хоть просто дерется – крепко, но по-человечески, а эта визжит как бешеная и норовит вцепиться. А со стороны поглядишь – обыкновенная девчонка. Маленькая, белобрысая, в бантиках.

Лучше всех, конечно, Машка. Она спокойная и ленивая, потому что толстая. Но когда Виктория и Любочка с кем-то сцепятся, она вздыхает и движется на подмогу

А Витальке на помощь никто не придет. Во-первых, считается, что ни к чему: он мальчишка. Во-вторых, он и сам не станет помощи просить, лучше уж помереть. В-третьих, кроме девчонок, все равно во дворе никого не видать. Только из-за гаражей доносятся глухие железные раскаты. Это Мишка и Федя Зарецкие безуспешно бомбят железную крышу Олика и Мухи.

«Хорошо вам, – обиженно думает Виталька, – вдвоем под крышей. Никто вас не караулит… Не могли уж объехать стороной этих тигриц. Сами виноваты, а я выпутывайся…

Да, выпутываться надо. Если не успеть в булочную до перерыва, будет неприятность.

Стук-стук-стук… Не уйдут они от подъезда…

Был бы Виталька покрепче, да покрупнее, тогда другой разговор. Муху, например, никто не смеет задеть. Если Муха плечом двинет, Виктория, как перышко, отлетит. Но, пожалуй, и не надо быть тяжеловесом, вроде Мухи. Вот Мишка Зарецкий совсем небольшой и ничуть не толстый, даже наоборот. Но он весь будто из тугих веревок сплетенный. Мускулы.

А у Витальки? Он с едкой досадой взглянул на свои руки.

Тонкие, жидкие, как макароны.

«У, лапша! – злость коротким толчком подбросила Витальку, и грохнул он локтем о стену. Посыпались чешуйки пересохшей краски. Рука повисла: ее словно током тряхнуло до самого плеча.

– Так и надо тебе, – прошептал Виталька, сцепив зубы. И почувствовал, что крупные слезинки вот-вот повиснут на гребешках ресниц. Не от боли…

Но внизу хлопнула дверь, и, как белка, взлетел Виталька на второй этаж.

Кто-то взрослый и незнакомый поднимался, шагая через ступеньку. Виталька повернулся спиной к лестнице и стал разглядывать нарисованную на стене рожу. Эту рожу, круглую и отвратительную, нацарапал Юрка Мячик назло здешней жительнице Полине Львовне. Рисунок был давний, и Виталька видел его тыщу раз. Но сейчас он разглядывал, будто увидал впервые. Надо, чтобы тот, кто идет по лестнице, ни о чем не догадался. Путь думает, что Виталька ни капли не боится девчонок, а просто стоит и рассматривает интересный портрет.

Человек прошел мимо – на третий этаж, и Виталька угрюмо посмотрел вслед. Незнакомец был худой, высокий, русоволосый. В черных брюках и легкой серой куртке, под которой двигались острые лопатки. Его шаги были широкими и потому казались неторопливыми, но он поднимался быстро. И как-то очень цепко ставил ноги на ступеньки. Еще Виталька заметил фотоаппарат. Человек нес его не на плече, а в руке, намотав ремешок на запястье. Аппарат цеплялся за прутья перил.

«Футляр поцарапается, – мельком подумал Виталька, но тут же забыл об аппарате и его хозяине. К нему вернулось прежнее беспокойство. Он съехал по перилам на нижнюю площадку и снова услышал, как стучат каблуки Виктории и швыркает об асфальт веревка.

Виталька почувствовал, как сильно болит локоть. А еще заболел прикушенный утром язык и стало ныть ободранное и смазанное зеленкой колено. И вообще все было скверно.

– Чтоб вам ноги поломать. Кенгурихи, – процедил Виталька и лягнул сумку. Он хотел еще раз лягнуть ее, но вверху опять раздались взрослые шаги. Бряк! – Виталька упал на колено и начал дергать пряжку сандалии. Пусть незнакомый человек подумает, будто у Витальки испортилась застежка. Испортилась, зацепилась, и вот Виталька чинит, поэтому и задержался. А девчонки с глупыми стишками – это чушь на палочке.

Шаги приближались. Виталька понял, что вот-вот человек с фотоаппаратом пройдет мимо и станет спускаться к двери.

Он не прошел, остановился над Виталькой.

– Послушай-ка, юноша…

Виталька поднял голову. Сейчас, при взгляде снизу, незнакомец показался ему еще выше. Он стоял, немного наклонившись, и на лоб ему одна за другой медленно падали тонкие пряди. Они отрывались от прически, опрокидывались и нависали над глазами. Глаза смотрели серьезно и выжидательно. И все-таки почудилось Витальке, что на худом лице этого человека проскальзывают и усмешка, и раздражение.

– У меня к тебе вопрос…

– Ко мне? – настороженно сказал Виталька.

– К тебе. Больше здесь никого нет… Я понимаю, ты человек некурящий, но, может быть, знаешь, где здесь сигаретами торгуют? Чертовски хочется курить.

Он чуть запинался на букве «р», и получалось примерно так: курл-ить.

– Сигаретами… – медленно повторил Виталька, соображая, что судьба наконец сжалилась. Сжалилась над ним и прислала спасителя. Он поднялся.

– Я знаю, – сказал он почти равнодушно. Нельзя же было торопиться и показывать радость. – Тут в переулке есть табачный киоск.

Они вместе вышли на солнечный и теперь безопасный двор. Виталька на ходу соображал, что для столь же безопасного возвращения он в Кузнечном переулке дождется маму, которая пойдет из своей конторы на обед, встретит ее будто случайно, и они вернутся вдвоем. А пока… на девчонок он даже не взглянул. И только услышал за собой змеиное шипенье:

– Ладно, Виталенька, еще попадешься…

– Вы какие сигареты курите? – громко и поспешно спросил Виталька, чтобы попутчик не обратил внимания на отвратительный шепот Виктории.

3

Виталька опоздал. В открытых дверях булочной висела на шнурке табличка с непреклонным словом «Перерыв». Очень захотелось Витальке размахнуться и врезать сумкой по этой синей дощечке с желтыми буквами. Но, конечно, ничего такого он не сделал. Стоял у входа и смотрел внутрь магазина. Там было полутемно, и из этой полутьмы пахло батонами. Бесшумно, как привидение, проплыла в сумраке белая фигура продавщицы. Виталька проглотил горькую слюну и оглянулся на своего спутника.

Тому тоже не повезло. Он стоял у киоска и, покачиваясь с пяток на носки, разглядывал клок бумаги, прилепленный изнутри к стеклу. Потом повернулся к Витальке. Они встретились глазами и пошли навстречу друг другу. Как-никак у них была общая неудача.

Виталькин незнакомец посмотрел в сторону и язвительно сказал:

– Документ, приляпанный к стеклу, гласит, что хозяйка этого заведения «ушла обедать»… Так спешила бедняга, что забыла в конце слова поставить мягкий знак.

Виталька не улыбнулся.

– Сигареты, наверно, везде можно купить. А булочные все закрыты сейчас.