Мальчик девочку искал - Крапивин Владислав Петрович - Страница 34

– Но если они скажут, что мы виноваты…

– Не мы, а я…

– …Если скажут, что виноваты, император, может быть, помилует! За честное признавание! – Гуська хотел сказать, конечно, "чистосердечное признание".

Да, он и правда наивный Гусенок… Но… может быть, не совсем наивный? По крайней мере было в его словах что-то… какая-то капелька надежды.

– Ох ты Гуська… Ну кто меня пустит к императору?

– А знаешь что? Надень мои барабанщиковые штаны! Скажешь, что из барабанной команды и пройдешь во дворец!

– Да кроме штанов-то еще мундир нужен! И барабан! И вообще… Думаешь, любого барабанщика пустят к его величеству? Данька Белоцвет говорил, что надо кучу всяких паролей знать, чтобы попасть в императорские покои…

– А давай поговорим с Данькой! Может, он знает эти пароли!

– Если и знает, разве скажет? Он же не имеет права!

– Ну, может, что-то посоветует!

Гуська был прав. Не сидеть же просто так! Когда ищешь выход из беды, на душе все-таки легче! Авка пружинисто вскочил.

– Пошли!.. Ой, подожди минуту! Может, Мукка-Вукка тоже что-то посоветует!

Черепаху опять выволокли из-под кровати. Но она ничего советовать не стала. Правая голова ее вообще спала, болталась на шее, и глаза были под пленками. А левая вяло пробормотала, что каждый, кто заваривает кашу всепланетного масштаба, должен расхлебывать сам.

– Я тебя предупреждала…

Авка с досады тряхнул двухголовое создание так, что из-под панциря вылетел и больно стукнул по ноге колючий орден. Авка сунул его в карман. Задвинул Мукку-Вукку ногой под кровать.

– Гуська, идем искать Даньку!

– Лишь бы он был не на дежурстве!

Микрочих

К счастью, Данька оказался дома. Вернее, на своем заросшем лопухами дворе.

Посреди двора стоял обширный, но покосившийся дом с облупленными колоннами – фамильное поместье. Когда-то Данькина семья жила, не зная бедности, но три года назад его отец, капитан конной гвардии Григус Белоцвет простудился на маневрах и умер. Теперь жили на отцовскую пенсию и Данькино придворное жалование. Было оно "еле поели да ложку облизали", потому что считалось – служить при дворце и без того большая честь. Но все же без этих денег было бы совсем худо. Данькина мама и так едва сводила концы с концами: ведь были у Даньки еще два брата и две сестренки, все меньше его.

Сейчас эта мелкая родня обступила Даньку, который что-то мастерил, сидя на корточках . Здесь же сопели от интереса трое соседских пацанят самого младшего школьного возраста. Данька любил возиться с таким маломерным народом.

– Даня! – окликнул Авка с пяти шагов. Тот встал, глянул из-за нечесаных голов малышни, обрадовался.

– Подождите, я сейчас! – И скомандовал ребятишкам: – Р-разойдись!

Они разбежались. Данька оседлал доску с привязанной под нею тыквой-чихалкой, ухватился за прибитую поперечину, ударил тыкву голой пяткой. Под доской засвистело, и она… Да, представьте себе! – она подняла Даньку над лопухами на половину его роста. И он поплыл верхом на этой доске по кругу!

Выписав петлю, Данька приземлился перед Авкой и Гуськой. Тыква под доской пошипела, сплющилась и затихла.

– Ну, как? – с веселой гордостью спросил Данька.

Не надо забывать, что Авка и Гуська были из племени тыквогонских мальчишек. А это, как известно, люди жизнерадостные и способные в один миг загораться неожиданным интересом. Могут забыть (по крайней мере, на время) о самых больших неприятностях, если увидят что-то любопытное. А уж если сверхлюбопытное…

– Дань, что это!? – в два голоса сказали Авка и Гуська. После чего одинаково оставили открытыми рты.

Данька был откровенный человек и добрый приятель. Тут же рассказал о своем открытии, которое случилось вчера.

Это было такое открытие, что Даньку даже не взволновали новости про поплывшую куда-то землю. Пусть плывет, если охота, у Даньки дело поинтереснее!

Но сначала, для тех, кто не бывал в Тыквогонии, надо рассказать про тыквы-чихалки.

Это самый бесполезный для хозяйства сорт. Не годится ни для еды, ни для выработки энергии. Потому что внутри чихалки не мякоть, а едкая, как желтый перец, пыль. Если такая тыква лопается, чиханье стоит во всей округе! Но лопаются чихалки редко – у них очень прочная упругая оболочка.

Несмотря на их бесполезность, чихалки все же иногда выращивали. Ради забавы. Потому что снаружи они были красивые, в пестрых узорах. Из маленьких тыквочек можно было делать новогодние украшения. Большие надевали на колья изгородей.

А еще крупные тыквы-чихалки можно было гонять ногами, будто кожаные мячи. Но для этого следовало обезвредить опасную начинку. А то как треснет от удара башмаком – сразу не игра, а больничная палата!

Обезвреживали чихалкину внутренность маслом из сливочных тыкв. Сверлили дырку, наливали в нее масло через воронку. Оно пропитывало ядовитую пыль, та высыхала и спекалась в твердые безвредные горошины. Они весело гремели внутри оболочки. При желании можно было даже вытрясти их через отверстие, но обычно для этого не хватало терпения, так и гоняли трескучие разноцветные мячи…

Вчера, вернувшись с дворцовой службы, Данька решил изготовить для малышни такой мяч. Отыскал в подвале чихалку средних размеров, велел брату Пестику принести бутылку с маслом и воронку. На дворе они влили в тыкву полбутылки. Заткнули отверстие огрызком карандаша, стали ждать. Обычно для такого дела требовалось полчаса. Чтобы масло действовало побыстрее, Данька хлопнул узорчатый шар ладонью.

И тогда шар засвистел! Подпрыгнул! Поскакал!

Семилетний Пестик обалдело шлепнулся в траву. Данька тоже сперва перепугался. Но почти сразу кинулся за беглой тыквой. Догнал, упал на нее пузом. Свистящий шар приподнял мальчишку, завертел и понес по воздуху в двух аршинах от травы. Снизу из тыквы била упругая гудящая струя.

– Хорошо, что дыра оказалась внизу. А то меня продуло бы навылет! Я уж потом это понял и чуть лужу не пустил с перепугу, – признался Данька Авке и Гуське.

– А дальше что? – сказали те разом.

Ожившая тыква таскала Даньку по двору недолго, с четверть минуты. Потом обессилела и стихла.

– Я полежал на ней и понял, что открыл новый вид энергии. Чихательной!

Гуська почесал макушку.

– А почему раньше никто ее не открыл? Сколько капали маслом в чихалки – и ничего…

– В том-то и дело, что маслом! А Песька перепутал бутылки! Они же глиняные, непрозрачные. Он притащил кислое молоко…

– А в нем какая сила… – недоверчиво сказал Авка.

– Я сперва тоже думал: какая? Думал, думал… А потом понял! В кислом молоке есть бактерии! Ну, такие специальные микробы, от которых оно скисает. Они ведь – живые существа. А какое существо устоит перед чихалкиной пылью! И вот один чихнул, второй, третий! И пошло, пошло! Начала вырабатываться сила!

– Микроб – он же крохотульный. Какая от его чиха сила, – сказал Гуська.

– От одного – никакая. Но их же там… билли-трилли-миллионы! Как начнут чихать один за другим, а потом все вместе! Происходит цепочная реакция… И полетели! Я специально смастерил воздушный самокат. Называется "микрочих". Вчера тренировался весь вечер, двадцать четыре тыквы извел! Из прошлогодний запаса…

– Дань, дай прокатиться! – выдохнул Авка, забыв про все на свете.

– И мне… – сунулся вперед Гуська.

– Ладно… Вообще-то я своей мелкой команде обещал, ну да вас можно пустить без очереди, гости же…

В самом деле, Данька золотой человек!

– Только учтите, управлять надо осторожно, – предупредил он. – Наклоном туловища… В какую сторону захотите повернуть, туда и наклоняйтесь. А если прямо – нагибайтесь вперед. Только не сильно, а то зароетесь носом! Я один раз во как впилил! – Данька показал на щеке ссадину. – И не поджимайте ноги, а то ка-ак вляпает выхлопом, без пяток останетесь!

– А если захочешь, можно набрать высоту? – спросил Авка. Сам еще не зная, зачем.

– Можно. Надо остановить движение вперед. Тогда струя начнет поднимать тебя. Только это опасно. Энергии-то хватает секунд на десять-пятнадцать. В зависимости от объема тыквы. Если не успеешь снизиться, брякнешься с высоты. Я один раз брякнулся с двух саженей, тоже синяк… – Но показывать синяк Данька не стал – понятно, где он…