Лужайки, где пляшут скворечники - Крапивин Владислав Петрович - Страница 10

– Нитка, только ты пойдешь впереди, ладно? Я и днем-то сквозь свои стекла вижу не всё, а сейчас, в зарослях…

– Конечно, Тем! У меня глаза как у кошки!

Пригибаясь, как два разведчика, они побежали к забору, где была всем известная щель. И скоро оказались за лагерем, в мягких, неколючих сосёнках.

– Тем, тут тропинка, давай руку, – и Нитка взяла его пальцы в горячую ладошку. Шагала она быстро, Тем поспевал следом, подхватывая левой рукой то очки, то трусы.

Потом сосенки кончились, начались валуны и шиповник – ладно хоть, не густой. А вверху – ни звездочки. Только низкая глухая тьма. Изредка выступали из нее кудлатые тучи с беспросветными провалами – это очень далеко зажигались медленные зарницы. Нитка при этом вздрагивала и сильнее сжимала пальцы Тема.

Густо пахло соснами, мхом, шиповником и всякой лесной и луговой травой. И еще был запах – от Ниткиных волос. Как у нагретого солнцем тополиного пуха, когда возьмешь его в пригоршню и уткнешься носом… Волос видно не было, но они отлетали назад и щекотали правое плечо Тема, когда он очень приближался к Нитке.

– Тем…

– Что?

– Уже скоро.

– Ага…

– Ты не очень исцарапался?

– Нисколечко.

– Тем… кроме тебя, никто из мальчишек, наверно, не пошел бы.

Теплая волна прошла по Тему. И от смущенья он брякнул сердито:

– Ох уж… что я, самый храбрый, что ли?

– Не в этом дело…

«А в чем?» – чуть не спросил он. Однако не посмел. Нитка решит, что совсем глупый…

– Нитка, а ты бывала на Запретке раньше? – «Вот дубина! Иначе откуда бы она так хорошо знала этот путь?»

– Конечно! И с девчонками, и одна… Я там знаю одно тайное местечко, в котором даже днем человека трудно заметить… Тем, я туда в тихий час бегала. А сейчас одна бы ни за что на свете…

Опять стали попадаться высоченные, как в лагере, сосны. И скоро возник в сумраке забор. Тем угадал его по запаху сухих досок и ржавой проволоки. Нитка выпустила пальцы Тема.

– Где-то здесь доска отодвигается… А, вот! Лезь за мной.

Тем расцарапал живот. Зато за щелястым шатким забором он ощутил уют и защищенность. По дороге сюда ему, правду сказать, чудились неземные чудища, вроде черных великанских осьминогов. А сейчас он… такое чувство, будто с ночной зловещей улицы попал на свой родной двор – тоже темный, но добрый и безопасный.

Вот странно… и хорошо. Ожидание близких приключений не пропало, но в этих приключениях не чудилось теперь никаких опасностей. Только радостное замирание и азарт.

– Нитка, где здесь твое секретное место?

– Идем… – и опять взяла его за пальцы.

Место было между остатками кирпичной стены и чем-то похожим на кривой домик, чья двускатная крыша одним концом уходила в воду. От крыши пахло теплым кровельным железом. Тем попытался приглядеться сквозь сумрак. Здесь. у воды, тьма была не очень густой. Вода слабо светилась и мерцала, будто в ней растворили алюминиевую пыль.

– Это старый ледорез, – шепнула Нитка. – Такая штука с острым гребнем на крыше. Раньше здесь была еще одна насосная станция, а ледорез защищал ее от льдин, когда весной они лезли на берег. Понимаешь, вода прибывает, а они лезут…

– Ага… – Тему ясно представилась атака ноздреватых ледяных пластов.

– А внутри там пусто, как в избушке. В случае чего можно укрыться…

– А куриных ног у этой избушки нет? – хихикнул Тем.

– Не знаю. Надо спросить у Кея… – Они сели рядом на песок.

Было тепло, влажно, пахло осокой.

– Купайся, – вздохнул Тем. – А я покараулю.

– А зачем караулить-то?

– Ну… ты же сама призналась, что боишься.

– Тем, я боялась идти сюда. И не кого-то боялась, а темноты. А еще – грозы. Вдруг она подкатится близко! – И выдохнула ему в плечо: – Тем, я грозы боюсь уж-жасно.

– Нитка… если честно, то и я. Ну, не совсем ужасно, но тоже. Только про это никто не знает. И ты – никому…

– Конечно.

Иногда быть откровенным совсем не трудно. Особенно в темноте и когда так вот… доверие друг к другу. И Тем не боялся, что честное признание уронит его в Ниткиных глазах. Скорее наоборот…

– Но здесь-то уже не страшно, Нитка.

– Да… Пошли вместе в воду.

– Нитка, я не могу. Я без плавок…

– Ну… можно ведь и так.

– А потом в мокрых трусах в постель?

– Дурачок. «Так» это значит без всего… Я ведь тоже без купальника. В нем нельзя. Наша Валентина постоянно у всех купальники щупает: не лазил ли кто-то в воду без спросу…

– Ты рехнулась? – слабым шепотом сказал он.

– Тем, да ты что? Темно же. И мы же… ничего такого. Давай ты отвернешься и зажмуришься, а я в воду. А потом я зажмурюсь, а ты – бултых. А в воде-то уже все равно… Тем, а то ведь обидно: шел сюда, продирался и даже не окунешься…

«А и правда…» Нырнуть, смыть с себя вязкую духоту и зуд захотелось отчаянно. И все же не это главное. Еще сильнее – желание сладкой запретной радости: частое стуканье сердца и веселый озноб. Вот оно – тайное приключение!

От приключений убегать нельзя, это нечестно. Это все равно, что убегать от судьбы. И… Нитка решит, что он трус…

– Только ты зажмурься как следует…

– Конечно! И ты. Давай…

Тем отвернулся, прижал к глазам ладони. Так, что в навалившемся мраке – желтые огоньки.

– Тем, считай до двадцати! – Шуршанье, легкий топот, плеск. – Ух, какая теплая вода! Тем, давай!

– Ты отвернулась?

– И зажмурилась!

Тем суетливо сбросил на песок трусы, положил на них очки. Сквозь «безочковое» туманное пространство различил на мерцающей воде темное пятно – Ниткину голову. Скорее, скорее… Головой вперед!

Ох, и правда тепло! Как в молоке, постоявшем полдня на солнечном подоконнике… Тем проплыл под водой несколько метров.

Оказалось, что купание без единого клочка одежды – совсем не то, что обычное купание. Сперва была стыдливая (и приятная) беззащитность, но почти сразу вода избавила его от этого чувства. Она была такая ласковая! Озеро приняло в себя мальчишку как свое родное существо, как рыбку, как… свою каплю! Тем растворился в нем. Он сделался частичкой этого озера, частичкой теплой темноты, частичкой природы. И даже… частичкой Нитки. Потому что она ведь наверняка ощущала то же самое.

Тем вынырнул, встал на твердом дне по грудь в воде. Дурашливо и бесстрашно фыркнул. Ниткина голова темнела в трех метрах, и слабо светились плечи.

– Тем… хорошо, да?

– Ага…

– Давай руку. Нырнем вместе…

– Нырнем…

Ниткина ладонь была по-прежнему горячая.

Они нырнули вдвоем и плыли в глубине секунд десять. Расцепили руки, выскочили на поверхность.

– Нитка, давай от берега и назад. Двадцать гребков туда и двадцать обратно.

– Давай!

Она плавала не хуже Тема.

Потом они по грудь в воде брызгали пригоршнями друг в друга и прыгали, опять взявшись за руки.

Один из таких прыжков осветила беззвучная, но яркая зарница.

– Ой! – перепугались оба и сели в воду по уши.

– Тем, ты извини, но я не успела зажмуриться.. Такая предательская вспышка. Но ты не пугайся, ты все равно был в воде выше пояса.

– А ты… я даже не знаю, я сразу ослеп. Да я и не вижу толком без очков, не бойся…

Тут над ними наконец грохнуло. Нитка взвизгнула и весело сказала в рифму:

– Ой-ёй-ёй, пора домой.

– Беги на берег, я отвернулся… Позовешь, когда оденешься.

Она позвала очень быстро:

– Тем, иди, я зажмурилась.

Стало темнее прежнего, Тем почти не различал Нитку, но все же опять застеснялся. Как назло долго не мог найти на берегу трусы и очки… Ох, вот они! Он торопливо запрыгал на песке. В этот миг ударили крупные капли, сверкнуло опять и грянуло.

– Ай! Тем, ты готов?! Бежим под крышу!

Они забрались внутрь ледореза. В запах гнилого дерева и грибов. Сверху застучало, забарабанило, загудело. Между досками на секунду высветились щели. И снова: бах, трах, тарарах! Тысячи железных ящиков с каменной горы!

– Мама… – Нитка мокрым плечом приткнулась к Тему. «Господи, а ведь у нее и мамы-то нет…»