Колесо Перепелкина - Крапивин Владислав Петрович - Страница 39

– Не знаю. Вот… – Вася протянул пять рублей мальчику.

– Ух ты! Я таких никогда не видел. Где ты ее взял?

– Да нашел случайно, недалеко от рынка, – соврал Вася как можно натуральнее. – Прямо на тротуаре…

– А зачем ты ее продавщице-то дал?

– Не знаю, – опять сказал Вася. – Что-то отключилось в мозгах. Она говорит «три рубля», а я подумал «у меня пять», ну и вот… Ешь еще, а то уже капает. – Ледяная капля из размокшего стаканчика ужалила Васю в колено.

Мальчик зачерпнул и отправил в рот мороженое, но весь его интерес был направлен на монету.

– Это не царская, а временного правительства, потому что орел без короны. А какой год?.. Ой, что это?

– Что?

– Смотри! Такого года не может быть! Это же будущий век!

– Я и не обратил внимания, – неловко сказал Вася. Надо было как-то выкручиваться. – Может быть… знаешь что? Когда эту деньгу отпечатывали на машине, просто ошиблись, поставили не ту цифру.

– Да, наверно… Или… могло еще вот как быть. Белогвардейцы, когда захватили власть, решили всем показать, что она на веки вечные, вот и начеканили свои деньги на много лет вперед!

– Да, конечно… – охотно согласился Вася. Мороженое между тем кончилось, стаканчик бросить было некуда, Вася облизал его и вместе с палочкой затолкал в карман. А мальчик все покачивал на ладони, все разглядывал пятирублевую монету 2002 года. И наконец со вздохом протянул Васе:

– Ты ее береги. Это нумизматическая редкость.

Вася знал, что такое нумизматика.

– Ты собираешь монеты?

– Я много чего собираю. Монеты, марки, военные значки…

– Тогда возьми ее себе.

– Да ты что! – В глазах мальчика зажглась и погасла недоверчивая радость. – Нет. Это же историческая ценность…

– Она для тебя ценность, а мне-то зачем? – убедительно сказал Вася. – Я же не собираю и нашел случайно, мог и не найти…

– Все равно… так нельзя… – В мальчике явно боролись желание и честность.

И Васю осенило:

– Тогда давай на что-нибудь меняться!

– На что? У меня ничего такого нет.

С тревожной догадкой Вася спросил:

– Тебя как зовут?

– Сережка… Сережа…

– А меня Вася… У тебя есть рогатка?

Сережа замигал.

– Рогатка… да, есть. Вот… – Он выволок из просторного вельветового кармана рогатку с распустившейся красной резиной. – Хорошая, дальнобойная. Но все равно же она самодельная. А монета, она же…

– Сережа, я очень прошу, – глядя ему в глаза, сказал Вася. – Давай поменяемся. Мне уж-жасно нужна рогатка и совсем не нужна монета.

– Честное пионерское?

– Что? Ну, да… Да! Честное…

– Ну… тогда спасибо… – И вдруг спохватился, как-то ощетинился даже: – А ты что? Хочешь из нее по птицам стрелять?

– Ты с ума сошел? – жалобно возмутился Вася. – У нас так никто… ни один мальчишка… никогда… Мы соревнования устраиваем, по мишеням…

– Тогда ладно…

Смущенно сопя, Сережа стал заталкивать поглубже в карман свое новое сокровище. А Вася – рогатку.

Вокруг стоял обычный, как во всех цирковых антрактах шум. Люди уходили и возвращались, наступали сидевшим на ноги, извинялись, доедали мороженое… Униформисты в это время ставили на сцене высокие стойки с растяжками, налаживали между ними толстую черную проволоку. Свет был приглушен, вразнобой пиликал оркестр. И вот лампы опять стали яркими. Трубы и скрипки снова сыграли кусочек марша из кинофильма «Цирк». Петр Федорович возник из-за алых бархатных штор и возвестил:

– Канатоходцы Елизавета Краух и Валентин Цибульский!

Вася глянул на Сережу. Тот снова надул толстые губы.

– По сравнению с Юленькой это чухня…

Вася и сам понимал, что зрелище будет не очень завлекательное (а Юленьки больше не будет). Одно только было забавно – клоун Поликарп Фомич, опять у всех на арене путался под ногами. И наконец оказался впереди тожественно вышедших канатоходцев.

– Поликарп Фомич, не могли бы вы пока постоять в сторонке! – сделал ему громкое замечание Петр Федорович.

– Ни в коем случае! Мне сегодня обещано выступление! Прежде Елизаветы и Валентина!

– Вот как?! И чем же вы собираетесь удивить наших уважаемых зрителей!

– Как чем! Я буду танцевать на проволоке! Это мой любимый номер!

– Да разве вы умеете?! По-моему вы хвастаете!

– Как вам не стыдно, Петр Федорович! Я никогда не хвастаю!

Петр Федорович вопросительно посмотрел на затянутых в костюмы с блестками канатоходцев. Те развели руками (что, мол, поделаешь) и жестами пригласили Поликарпа Фомича подняться по лесенке. Тот снял свой перекошенный полосатый пиджак, пошевелил плечами и полез на площадку, цепляясь за ступеньки огромными башмаками. Зрители восторженно выли (особенно мальчишки). На площадке Поликарп Фомич испуганно покачался и послал зрителям воздушные поцелуи. Бросил вниз свою громадную клетчатую кепку. Раскинул руки. Ступил на проволоку. Стало тихо. Поликарп Фомич сделал два шажка, закачался, громко сказал «ай!».

– Да он притворяется, – шепотом успокоил Сережа Васю. – Он умеет…

Возможно, Поликарп Фомич умел ходить по проволоке. Но сейчас он всячески показывал, что н е у м е е т.

– Ай, мама! – заголосил он, сорвался, ухватился за проволоку и повис, болтая ногами. Один башмак упал на арену, под им оказался красно-белый полосатый носок. Униформисты подхватили неудачливого канатоходца, поставили на опилки. Зрители бурно веселились.

– Чего они хохочут?! – оскорбленно спросил Поликарп Фомич. Из глаз его ударили две сверкающие струйки слез.

– Вы сами виноваты, – объяснил рассудительный Петр Федорович. – Потому что взялись за дело, которому не учились!

– Да-а! Легко делать то, чему учился! А вот попробуйте сами, если ни разу ни ступали на проволоку. А? Ну! Попробуйте!

– Я не буду! – решительно сказал Петр Федорович. – И вам больше не советую. Смотрите, зрители смеются…

– Да! Смеяться легко! А вот пусть попробуют сами! А? Ну! Что, испугались?! Давайте! Кто хочет?!

– Я хочу! – услышал себя Вася будто со стороны.

Он сам не понимал, что с ним случилось Словно кто-то другой управлял его мыслями, движениями, голосом. Он быстро сдернул с Колеса и повесил на шею шину. Перешагивая через чужие ноги, добрался до лестницы в проходе и быстро зашагал к арене. А в ушах опять была музыка, которая называется «Вивальди». Сквозь эту музыку Вася услышал, как кто-то громко сказал:

– Да это ихний! Их нарочно сажают среди зрителей.

«Наверно, и Сережа решит, что я из артистов», – мелькнуло у Васи. Но это было неважно. Гораздо важнее, чтобы Юленька Вишнякова увидела, ч т о может мальчик в футболке со звездами. Ведь она же наверняка смотрит на арену из-за кулис! Вася лихо перескочил барьер арены.

Петр Федорович быстро подошел к нему. Нагнулся, тихо спросил:

– Мальчик, ты откуда? Зачем? Тебя нет в программе…

– Я могу! Я сейчас… – Он уклонился от растерянного Петра Федоровича и бросился к стойке с лесенкой. Было ничуть не страшно. Было ясно, что для того он, Вася Перепёлкин, и оказался в этом старинном цирке. Сейчас будет коронный номер!

Вася легко взобрался на площадку. Не глядя по сторонам, поставил Колесо желобком на проволоку. Взлетел на педали, выпрямился. Раскинул руки-крылья. Было тихо. Масса зрителей и арена виделись размытыми пятнами. «Вперед!» – скомандовал Вася. И Колесо покатило по тугому дрожащему тросу.

Оно ехало не быстро. Наверно, чтобы зрители могли как следует разглядеть храброго мальчишку. Оказавшись у другой площадки, Вася подпрыгнул, повернулся лицом в обратную сторону. Помахивая руками, поехал назад. Раздались хлопки. Громче, громче. Широкие лучи прожекторов охватили Васю теплым тугим светом. Вася перескочил на педалях снова, поехал по проволоке третий раз. И теперь не просто так! Он подпрыгнул, согнулся в воздухе, уперся в педали ладонями и сделал стойку. Стойка вышла отличная, раньше у Васи такая никогда не получалась даже на земле.

Хлопали и шумели теперь изо всех сил. Ветер успеха и славы обвевал Васю теплыми взмахами. Конечно, все это было как во сне (а может, и правда сон!). Однако радость была настоящая. Вася толкнулся руками, снова встал на педали ступнями. Опять выпрямился и раскинул руки. Теперь Колесо не двигалось, Вася стоял, балансируя, посреди проволоки. Быстро глянул на бархатный занавес. Почудилось (или не почудилось?), что между складок мелькнули светлые волосы и блестящие глаза.