Хронометр (Остров Святой Елены) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 30

Улицы слободки чаще всего приводили на берега Туринки или ее притока – ручья, который назывался Черная речка. (Потом Толик вырос, поездил по свету и убедился, что почти в каждой местности есть своя Черная речка.) А два переулка упирались в забор старого сада, который другим краем выходил на Ямскую. Однажды Толик рядом с этим забором, на краю высокого тротуара, присел, чтобы пожевать “сухой паек” и глотнуть из фляжки. Тут доски под ним часто затолкались, и он услышал твердый деревянный топот.

Прямо на Толика мчался взъерошенный курчавый мальчишка.

Галстук синей матроски отчаянно колотился у мальчишки на груди. Лямки коротеньких парусиновых штанов съехали с плеч. Тюбетейка пружинисто подскакивала на коричневых кудряшках. Толик хотел вскочить, но в трех шагах от него тюбетейка сорвалась с головы бегуна, и тот затормозил. Выхватил тюбетейку из лебеды, сжал в кулаке и глянул на Толика.

Большие мальчишкины глаза сидели широко от переносицы и были зеленовато-желтого цвета. В них мелькали и настоящий испуг, и веселье. Часто дыша, мальчик сказал:

– За мной гонятся. Не выдавай меня, ладно?

Он упал рядом с Толиком в жесткую траву “пастушья сумка” и пополз, извиваясь, под мостки тротуара. Толик растерянно следил, как исчезают под досками тонкие ноги в коричневых чулках и новых твердых ботинках.

Ботинки дернулись и пропали, и почти сразу опять разлетелся по улице частый топот. Это, разумеется, была погоня. Четверо мальчишек. Толик принял равнодушный вид.

Конечно, Толик не знал, игра тут или ссора всерьез и кто прав, а кто виноват. Но кое-какие жизненные правила за одиннадцать лет он усвоил крепко, и одно такое правило говорило: помогать следует тому, кто слабее. Впрочем, теперь помогать было не надо. Сиди и делай вид, что ты ни при чем.

Мальчишки остановились. Двое по бокам у Толика, один за спиной, а один встал прямо перед ним.

Толик быстро глянул назад, направо и налево. А потом опять на того, кто впереди. В нем Толик угадал главного. Нет, мальчишка не был похож на шпану. Стройный такой мальчик, немного выше и старше Толика. Аккуратная ковбойка, брюки, хотя и помятые, но со следами стрелок от утюга. Гладкие светлые волосы по-взрослому зачесаны назад. И лицо такое… Эльза Георгиевна сказала бы: “Удивительно интеллигентное”. Однако обратился он к Толику довольно жестко:

– Эй ты! Здесь никто не пробегал?

– Что?

Мальчик со сдержанным нетерпением повторил:

– Тебя спрашивают: здесь никто не пробегал?

– Кто?

– Ты что, издеваешься? – сказал мальчик.

– Я не издеваюсь. Я не понимаю, что вам надо, – объяснил Толик с жалобной ноткой. Притворялся он лишь наполовину, потому что и в самом деле побаивался. Садняще заболел рубчик под коленом.

– Третий раз спрашиваю: ты никого здесь не видел?

– Никого, – сказал Толик и сразу понял, как он сглупил. Надо было сказать, что видел. Что курчавый мальчишка побежал вон туда, в переулок. Пусть мчатся по ложному следу.

Но было поздно.

– Врет, – подал голос тот, кто стоял сзади (Толик быстро оглянулся). Это был рыхлый парнишка с лицом, похожим на круглую булку, в мешковатых штанах и босой. – Шурка нигде не мог пробежать, кроме как тута.

– Ясно, врет, – печально подтвердил тот, что слева, – мальчишка с тонкой шеей, толстым носом и оттопыренной нижней губой. За ремешком у него торчала красивая отполированная рогатка.

– Врешь, – спокойно сказал Толику главный.

– Не вру я… Чего вы все на одного?

– Ты встань, когда с командиром разговариваешь, – сказал четвертый мальчик. Мягко так сказал, будто посоветовал по-хорошему. Он и сам казался хорошим, самым добрым из всех. Был он, видимо, одногодок Толика. Славный такой, с каштановым чубчиком и длинными, как у девчонки, ресницами. Смотрел совсем не сердито. Но Толик, несмотря на это, огрызнулся:

– Какой командир? Может, он вам командир, а я-то при чем? – И… все-таки встал. Потому что понял: не встанешь сам – “помогут”. – Что вам от меня надо? Я сидел, вас не трогал…

Командир терпеливо разъяснил:

– Нам надо узнать про мальчика в белых штанах и синей матроске. Куда он побежал или где спрятался?

– А! – Толик будто лишь сейчас сообразил. – Он вон туда пробежал!

Это получилось так ненатурально, что засмеялись все сразу. А командир кивнул:

– Ясно. Сообщник… Ну-ка, к стенке его…

Толика ухватили за локти, в секунду оттащили от тротуара и плотно придвинули к забору.

– Ну чего… – сказал Толик.

– Пленник, молчать! – перебил командир. – Будешь отвечать, когда спросят.

Толик понимал, что это пока игра. Но именно пока. Но… не такой уж он трус! И не убьют же, в конце концов… И, глядя поверх голов, Толик с печальной гордостью произнес:

– Не буду я отвечать.

– Будешь… – просопел круглолицый, стискивая Толькин локоть. А командир коротко спросил:

– Где беглец?

– Не знаю.

– Лучше скажи сразу, – посоветовал мальчик с девчоночьими ресницами. Он аккуратно придерживал Толика за плечо.

– Сейчас заговорит, – скучным голосом пообещал мальчишка с оттопыренной губой. Вынул из-за пояса, аккуратно размотал и зарядил чем-то рогатку. Далеко вытянул шею из воротника рыжего свитера и прицелился. Прямо Толику в лоб.

– Неужели в человека будешь стрелять? – спросил Толик не столько со страхом, сколько с удивлением. Рогатка щелкнула, доска над головой отозвалась резким стуком, на волосы посыпались мелкие крошки. Видимо, пулей служил сухой глиняный шарик.

Натти Бумпо из романа “Зверобой”, когда ирокезы метали в него томагавки, не закрывал глаза. Но у Толика такой выдержки не было. Он зажмурился и со слезинкой проговорил:

– Дурак, выбьешь глаз – отвечать будешь.

– Он не выбьет, – негромко успокоил мальчик с ресницами. – Он снайпер.

– Витя, помолчи, – попросил командир. А над самой головой у Толика опять свистнул и рассыпался глиняный шарик. Толик дернулся и услышал слова командира:

– Мишка, хватит. Это храбрый пленник, он так просто не заговорит. Надо устроить другое испытание.

“Какое еще?” – тоскливо подумал Толик. Стрелок Мишка сматывал рогатку. У командира было задумчиво-деловитое лицо: наверно, он придумывал способ развязать пленнику язык.

“Может, рвануться и удрать? – суетливо думал Толик. – Не успею, догонят… может, зареветь? Тогда, наверно, отпустят. Нет, реветь еще рано… Эх, Султана бы сюда… Вот влип-то. А им сплошная радость: поймали “языка”. Наверно, все-таки отлупят… Фляжку бы не отобрали… А если все-таки зареветь?”

В общем, совсем не героические прыгали мысли. Но одной не мелькнуло ни разу: сказать, где беглец, и тем спастись. Это было так невозможно, что бедный Толик даже и забыл про курчавого Шурку. И удивился, когда услышал тонкий голос:

– Подождите! Я здесь!

Показались из-под мостков блестящие ботинки и перемазанные сухой землей чулки. Беглец по-рачьи выбрался на траву, вскочил. Отряхнул штаны и матроску, посадил на пружинистые кудряшки тюбетейку и опустил руки по швам.

– Вот я. А его не трогайте. Олег, он нисколько не виноват!

– Та-ак, ясно – сказал командир Олег и прошелся по измятому Шурке взглядом. От ботинок до тюбетейки.

– А я тоже не виноват, – поспешно сказал Шурка. – Я по правилам убегал. Рафик и Люся в одну сторону, я в другую…

– Убегал-то ты по правилам, – усмехнулся Олег и аккуратно поправил волосы. – А потом пошел на измену.

– Я?! – Шурка стиснул опущенные кулачки и побледнел так, что почернели его крупные веснушки: две на носу и одна на подбородке.

– Ты, – вздохнул Олег. – Потому что впутал постороннего в наши дела. Воспользовался помощью врага.

– Какой же я враг! – отчаянно проговорил Толик (его все еще прижимали к забору). – Я вам что плохого сделал?

– А почему не сказал, где он прячется? – пропыхтел круглолицый мальчишка и кивнул на Шурку.

– А ты бы сказал, если тебя просят: “Не выдавай”?

– Пленник прав, – решил командир Олег. – Он не обязан нам помогать, он ведь не наш союзник. И ведет он себя смело…