Зачеркнуть прошлое - Берристер Инга - Страница 7

С расширившимися от изумления глазами Джессика слушала, как собеседники беззлобно “подкалывают” друг друга. До чего же непредсказуем этот Рэндалл: всякий раз в характере его открываются новые, неожиданные стороны!

— Кстати, — снова подмигнул Мюир, — о кровном родстве. А будет ли мне позволено первым поцеловать невесту?

Джессика не сдержала улыбки. Но, к ее великому удивлению, Рэндалл подхватил ее под руку и властно притянул к себе. Мюир явно понял намек и настаивать не стал.

— Что-то мне подсказывает, что вы только и ждете, когда я уберусь восвояси и оставлю вас вдвоем! — Он шутливо вздохнул. — В компании двух влюбленных даже близкий родственник — третий лишний… Так я вас покидаю, дорогие мои.

Меньше всего на свете Джессике хотелось остаться наедине с Рэндаллом.

А Мюир между тем продолжил:

— Ты потом зайди ко мне, Рэндалл, мы еще не все обсудили. Боюсь, недавние беспорядки под Элгином — это только начало… Реформы в области местного управления и приток английских денег в сельское хозяйство и промышленность вызывают все большее негодование среди радикально настроенной молодежи. Ты же знаешь, у нас любое нововведение встречают в штыки. А уж слухи насчет “отмывания” преступных денег через эти самые инвестиции… Боюсь, что, возможно, тебе придется отчасти пересмотреть свою политику…

— Об этом не может быть и речи. — Голос Рэндалла звучал жестко. — Во-первых, учитывая состояние так называемой местной промышленности, графство целиком и полностью зависит от притока капитала. И местным националистам, сколько бы они ни рядились в килты клановых цветов, волей-неволей придется уяснить, что живут они в Соединенном Королевстве Великобритания, а не в независимом государстве под названием “графство Марри”, и с законами современного мира им придется считаться, хотят они того или нет. Я намерен поощрять ссуды и займы, стимулирующие развитие промышленности. Я намерен поощрять строительство школ и больниц, даже если это означает, что распоряжаться в них будут “презренные англичанишки”, как изволят выражаться наши “горячие головы”… — Ну, по крайней мере, известие о твоей предстоящей женитьбе позатыкает рты злопыхателям и сплетникам, которые твердят, будто ты вздумал продать графство с потрохами “английским псам” и удрать на Багамы. — Мюир обернулся к молодой женщине. — Был счастлив снова с вами увидеться, Джессика. Вы с Рэндаллом просто обязаны как-нибудь отужинать запросто, по-семейному на моем острове. Я, разумеется, понимаю, что перед свадьбой столько хлопот… Кстати, а когда же состоится счастливое событие?

— В конце месяца. Мы поженимся тридцатого ноября, в День святого Эндрю, покровителя Шотландии. Это произведет хорошее впечатление.

— В том смысле, что святой покровитель Шотландии станет одновременно и покровителем вашего домашнего очага? Очень хорошо придумано, ничего не скажешь!

Джессика потрясенно молчала. Она понятия не имела, что, говоря о браке, Рэндалл собирается заключить его настолько скоро. Клэр, рассуждая о своей предполагаемой свадьбе с Рэндаллом, всегда давала понять, что событие это состоится в некоем весьма отдаленном и неопределенном будущем.

Мюир тем временем уже шагнул за порог. Джессика, придя в себя от изумления, дождалась, когда за ним закроется дверь, и резко вырвала руку у Рэндалла.

— Ты слишком далеко зашел! — в ярости воскликнула она. — Никакого брака не будет, заруби себе на носу! Да в это дурацкое представление никто и не поверит — люди не настолько глупы! У нас ровным счетом нет ничего общего!

— А как насчет вот этого?

И не успела Джессика запротестовать, как Рэндалл резко рванул ее к себе и склонился над ней, всем своим видом недвусмысленно давая понять, что именно затеял.

Вот уже шесть лет как Джессика не чувствовала его губ на своих губах, не наслаждалась его поцелуями, такими неистовыми и в то же время сладостными, не ощущала с замиранием духа его напрягшегося тела — сплошные мускулы! За эти шесть лет она заставляла себя забыть о том удовольствии, которое испытывала от каждого его прикосновения, — глупая, влюбленная девчонка! — вспоминая лишь мучительную боль разочарования и унижения.

И все же, все же…

Некие ощущения и воспоминания слишком глубоко запечатлелись в подсознании, чтобы возможно было стереть их, уничтожить раз и навсегда.

Губы ее покорно приоткрылись, сознание затуманилось в преддверии пьянящего наслаждения. По всему телу разливалась блаженная истома, с каждым мгновением лишая ее и воли, и желания сопротивляться…

Желание, боль, гнев — Джессика ощутила их поочередно и готова была зарыдать от обиды за ту наивную глупышку, которой была когда-то, ведь именно эти воспоминания искусно пробуждал в ней Рэндалл. Это несправедливо, нечестно… но когда это Рэндалл Макаллен играл по правилам? Когда в своих поступках и действиях руководствовался чем-то иным, помимо холодного расчета и личного интереса? Под влиянием минутного каприза он переспал с ней, а потом прогнал ее прочь, вычеркнул из своей жизни, как избавляются от надоевшей игрушки.

— Нет!

Джессика отчаянно пыталась высвободиться, но что она могла против Рэндалла? Рэндалл целовал ее властно и едва ли не грубо, недвусмысленно давая понять, кто контролирует ситуацию. Языком он требовательно раздвинул ее губы, вторгаясь в нежную, благоуханную, жаркую глубину, что Джессика тщетно пыталась замкнуть от его посягательств.

Туманная пелена в сознании сгустилась, не оставляя места для иных мыслей и эмоций, кроме нарастающей паники. Она не должна, не имеет права давать воли подобным чувствам! Джессика изо всех сил уперлась ладонями в грудь. Рэндалла, пытаясь отстраниться. Он резко разомкнул объятия, и молодая женщина отпрянула, жадно хватая ртом воздух.

— Удивительно. Ты до сих пор целуешься, словно девственница.

Джессика похолодела от невыразимого страха. Взгляд стальных серых глаз пронзал ее насквозь, словно рентгеновский луч.

— Вообще-то целовал меня ты, а я была пассивной жертвой, — защищаясь, возразила она. — Как это на тебя похоже, Рэндалл: ты всегда думаешь только о себе, а других просто не замечаешь. Да ты — последний, кого я стала бы целовать по доброй воле! Ты — последний, к кому я хотела бы испытать хоть какие-то романтические чувства!

— Да ну? — иронично протянул он. — Тогда как ты объяснишь вот это? — И он неспешно провел пальцем по ее груди, в том месте, где под туго натянувшейся тканью обозначился упругий сосок.

Джессика вспыхнула от стыда.

— Это ничего не значит! — яростно запротестовала она, сбрасывая с груди его руку. — Я…

— Что — ты? — безжалостно спросил Рэндалл. — Ты так реагируешь на прикосновения любого мужчины? Ну что ж, в таком случае изволь запомнить, милая Джессика, что отныне и впредь, пока длится наш брак, в твоей жизни, равно как и в твоей постели, никаких других мужчин не будет. Так и заруби себе на носу!

— Ты не смеешь мне приказывать… — начала Джессика, но Рэндалл оборвал ее на полуслове.

— У тебя нет выбора. Тебе придется исполнять то, что я говорю, — мягко произнес он. Но в его глазах блеснула сталь, и молодая женщина с замирающим сердцем поняла: этот человек сдержит слово, с ним шутки плохи. — Потому что в противном случае ты и твой брат…

Джессика не могла допустить, чтобы месть Рэндалла обрушилась на ее брата. Итак, она оказалась в ловушке.

— Хорошо же, — стиснув зубы, процедила молодая женщина. — Как ты верно заметил, выбора у меня нет. Но знай: мне заранее ненавистны каждый день, каждая минута, каждая секунда, что я проведу в твоем обществе, и клянусь: я сделаю все от меня зависящее, чтобы и ты возненавидел их с той же силой.

— Ах, моя очаровательная будущая женушка… такая любящая, такая нежная, такая кроткая… — поддразнил Рэндалл. — Похоже, наш брак окажется из тех, что заключаются…

— В аду! — выкрикнула Джессика, прежде чем он успел завершить фразу традиционной концовкой “на небесах”.

— Сколько пыла, сколько страсти! Но ты всегда была… страстная натура, что правда, то правда.