Фрегат «Звенящий» - Крапивин Владислав Петрович - Страница 61

"А ты? Разве ты с нами не пойдешь?"

"У меня спина разболелась, пользы от меня никакой, только лишний вес. Мы с Василисой подождем вас здесь. А вы будьте осторожны, дует-то вон как…"

По озеру шли белые гребешки. Мы одни еще никогда в такую погоду не ходили.

Вася шепотом сказал:

– Давайте Антошку оставим. Зачем всем рисковать?

Антошка услышал, сказал, что мы бессовестные предатели, и заревел. Пришлось его взять. Он, по-моему, один из всех нас почти не боялся.

Ух как мы летели к Петуху! Ветер был южный, Петух на западе, получился галфвинд левого галса. Вася сидел на руле, Антошка – на стаксель-шкотах, а я держал гика-шкот. Ксеня сидела рядом и готовилась помочь, если я шкот не удержу. Мы с ней откренивали – вывешивались далеко за наветренный борт, цепляясь ногами за ремни в кокпите. На нас летели брызги, мы скоро стали мокрые. Но чем мокрее мы делались, тем больше прибавлялось уверенности. Яхта была послушная, и мы справлялись с парусами и рулем. Теперь наш главный страх был за Синьку: что с ним, с бестолковым, сделалось?

Мы вовремя подняли шверт и с размаха въехали на песок пологого берега. Антошка выскочил на берег первый, ухватил швартов и закричал:

"Синька! Синтаксис! Кис-кис-кис!"

Мы тоже повыскакивали на берег и тоже закричали. А потом прислушались. Было тихо на берегу. Но вот из кустов послышалось:

"Мяу…"

Мы кинулись в березняк. Там, сжавшись в комок, сидел перепуганный дикой природой Синька.

Ксеня схватила Синьку, и он прижался к ней, как спасшийся от всех страхов маленький ребенок.

Обратно мы шли уже совсем без боязни. Антошка громко сочинял новые стихи:

Яков Платонович на пирсе встретил нас обрадованно и помог ошвартовать "Звонок". А Синьке сказал:

"Всыпать бы тебе, бродяге, да уж ладно…"

А Василиса лизнул приятеля в ухо.

Когда мы вытащили "Звонок" на слип и поставили на кильблоки, Ксеня вдруг сказала:

"Дед! А у тебя на лодке бензина еще почти полбачка, я проверила. Ты нарочно послал нас одних, чтобы посмотреть, как мы справимся! А если бы что случилось, ты вмиг бы подлетел к нам на моторке".

"Ничего подобного!" – заявил Яков Платонович.

"Не отпирайся, я догадалась!"

Яков Платонович сказал, что слишком догадливые по дороге домой не получат мороженого, которое продается на автобусной остановке. Так закончились наши приключения в тот день.

Но потом было еще много всяких приключений. И они еще не закончились, потому что в сентябре бывают теплые дни и наши плавания будут продолжаться.

А еще Яков Платонович обещал записать нас в октябре в детскую секцию яхт-клуба, где есть маленькие гоночные яхты класса "Кадет". Но и тогда мы не оставим наш "Звонок", потому что очень его полюбили. И еще потому, что наши коты тоже полюбили ходить под парусами, а в яхт-клуб котов почему-то не принимают».

Вот такое сочинение написал Слава Воробьев. Целых две школьных тетрадки.

Учительница сказала, что ей пришлось взять в библиотеке "Морской словарь", чтобы разобраться во всех описаниях. За содержание она поставила пятерку, а за грамотность четыре, потому что Слава один раз забыл выделить запятыми слово "конечно".

Но Слава рассказал в сочинении лишь о первых плаваниях. Если писать про все, что было летом, получилась бы целая книжка. В ней были бы и дальний поход в устье речки Каменки, и шторм, и посадка на мель, и плавание в тумане, когда пришлось пользоваться шлюпочным компасом. И геройское поведение Синтаксиса и Василисы, которые на привале прогнали бродячего пса – он сунулся к костру и перепугал Ксеню…

Весь экипаж "Звонка" проявил себя самым лучшим образом.

Яков Платонович сопровождал "Звонок" на моторке. И вместе с ним (а иногда и с ребятами на яхте) был в плаваниях корабельный гном Модест Мокроступович.

Да, Слава не написал про это в своем сочинении. Наверно, боялся, что не поверят.

А появился в этой компании Модест Мокроступович таким образом.

Июньским утром, когда все пришли на лодочную станцию, чтобы первый раз спустить "Звонок" на воду, Антошка Штукин опять был красный, взмокший и взъерошенный, как после жаркой работы. Несмотря на то, что в шортах и в своей любимой майке с сигнальными флажками.

– Ты не заболел? – участливо спросила Ксеня.

– Да нет же! Я сочиняю… Вот, послушайте, что получается…

Немножко нескладно получается, да? Пришлось имя и отчество переставить, потому что иначе ничего не выходит… Он не обидится?

– Чего же ему обижаться, – сказал Слава. – Ты ведь очень правильно придумал. Поэтически… Только сработает ли это заклинание?

– А давайте скажем хором! – предложила Ксеня.

Но тут зашевелились лопухи, и Василиса с Синтаксисом перепуганно рванули под соседнюю перевернутую лодку.

Из лопухов смущенно выбрался гном Мотя. Собственной персоной!

– Здравствуйте. Извините… Я не помешал? Сижу, понимаете ли, в своей каюте, собираюсь пить чай (специально сухие водоросли заварил), и вдруг какая-то сила подымает меня и несет через все сказочные пространства. Я сразу понял – к вам…

– Здрасте, Модест Мокроступыч! – обрадованно завопили ребята. А коты независимо вышли из-под лодки – будто и не убегали.

– Привет, старина! – обрадовался и Яков Платонович. – Давненько мы не виделись.

– Да… Ну, наконец-то я стал совершенно свободным гномом. Спасибо, друзья… – Модест Мокроступович даже прослезился и украдкой вытер глаза бородой. – За это вот вам мой подарок…

Он щелкнул пальцами. И над синей гладью Васильевского озера возник белый трехмачтовый фрегат.

И все узнали "Звенящий".

Корабль был прозрачный. Друзья поняли, что это сказка и что никому, кроме них, фрегат не виден. Но все равно были рады.

Гном Мотя торжественно сказал:

– Пусть он сопровождает нас в плаваниях. Это ведь благодаря ему вы стали разбираться в морских делах. И вы его никогда не забудете.

Так и случилось.

Антон даже написал песенку, которую экипаж "Звонка" часто распевал во время плаваний:

Конечно, это не очень умелые стихи. Но у Антона, как и у его друзей, все впереди.

Именно из тех, у кого в детстве были сказочные паруса, вырастают настоящие моряки и поэты.