Фрегат «Звенящий» - Крапивин Владислав Петрович - Страница 46

Ксеня, Вася, Слава и Антон из кусочков пенопласта и сосновой коры сделали кораблики. С мачтами из спичек и бумажными парусами. Расставили их на круглом столе, покрытом синей клеенкой. Получилось как на круглом море. Правда, клеенка была с цветочками, но Антон сказал, что это сквозь толщу воды видны морские растения.

На краю стола поставили вентилятор. Включили – получился ветер. Это не понравилось Василисе и Синьке, они обиженно ушли на двор – охотиться на воробьев (хотя это было им категорически запрещено).

Зато ребятам ветер понравился. И они двинули кораблики в плавание. В "каюте" только и слышалось:

– У меня правый галс, уступи дорогу!

– Но у меня тоже правый!

– Зато я подветренный! Имею право дороги! Не уступишь – впилю тебе в борт!..

– А вот так, друзья мои, не надо, – вмешался Яков Платонович. – Я же говорил: во всех случаях нужны здравый смысл и разумная осторожность. Даже если вы по правилам не должны уступать путь, все равно надо стремиться избежать столкновения. Безопасность прежде всего. А то будете как известный Мак-Клоги…

– Кто? – удивились ребята.

– Это шотландская фамилия. Говорят, на одном приморском кладбище есть камень с выбитыми на нем строчками:

Целая биография в короткой надгробной надписи. Так и видишь, будто наяву, этого старого, с рыжими клочкастыми бакенбардами обветренного шкипера. Кстати, шкиперами было принято называть капитанов небольших парусников… Наверно, храбрый был моряк, этот Мак-Клоги, но слишком упрямый. Никогда никому не уступал дорогу – ни в жизни, ни на море. Ну и вот… Ладно, играйте. А я для вас пока буду сочинять задачку.

– Какую? – опасливо спросил Антон.

– Скоро узнаете.

"Дул капризный шквалистый норд.

Недалеко от острова Китовая Пятка шхуна старого шкипера Бена Адамса по прозвищу Дубовый Брештук шла курсом норд-ост в гавань славного города Лувер-Буля. В трюмах шхуны "Мимороза" лежал скоропортящийся груз маринованных дынь, поэтому Брештук спешил и не спускал ни одного топселя даже при шквалах.

Вдруг вахтенный матрос закричал:

– Какая-то обшарпанная посудина слева по курсу! Ковыляет по волнам, как пьяная курица среди кочек! Провалиться мне с марса в трюм и пусть меня стукнет по темени шпором грот-стеньги, если это не плешивый Мэтью Хансон по прозвищу Трефовый Туз!

– Протри окуляры! – закричал с юта Брештук. – Ты не протрезвел после вчерашнего веселья в трактире "Красная бочка"! У Туза марсельная шхуна, а это бригантина!

– Нет, кэп, – лениво возразил помощник шкипера Джек Сигара, который стоял рядом. – Это, видать, и правда Туз. Он поднял на фока-рее свой латанный-перелатанный брифок, убрал фока-трисель, вот и кажется, что его "Румяная Клотильда" – шхуна-бриг.

– Будь его "Клотильда" хоть самая румяная, а сам он хоть самый тузовый Туз, а я не позволю ему пересекать мой курс! – зарычал Дубовый Брештук.

– Не надо бы связываться с плешивым Мэтью, – заметил помощник.– Он, конечно, давно ушел из пиратов и уже не поднимает под грота-гафелем черный флаг с белым тузом треф, но характер у него по-прежнему поганый.

– Но куда он со своим поганым характером прет наперерез! – окончательно рассвирипел шкипер Адамс. – Зачем его вообще несет на восток? Там же скалы Челюсть Бабушки! Мы и то еле-еле сможем оставить старушкины зубки под ветром, а разбойник сядет прямо на камни! Наверно, прямые паруса не дают ему привестись ближе к норду. Ну так крутил бы оверштаг и ковылял правым галсом на ветер, пока не поздно. Иначе он попадет не в Лувер-Бульскую гавань, а прямо к чертям на сковородку, и они справедливо напомнят старому нарушителю законов все прежние грехи!

– Дело в том, – сказал помощник Джек Сигара, – что плешивый хозяин "Клотильды" возит в трюмах подковы, гвозди, дверные петли и прочий скобяной товар. Поэтому их единственный компас врет, как ленивый школьник, который прогулял урок и теперь несет всякую околесицу, чтобы ему не надрали уши. А делать поправку на девиацию Туз, конечно, не умеет. Вот он и думает, что идет на норд-ост, прямехонько в уютную Лувер-Бульскую бухту…

В это время два парусника сблизились так, что можно уже было докричаться друг до друга. Дубовый Брештук вскинул мятый рупор:

– Эй, на "Клотильде", разрази вас всех тайфун! Уступите дорогу, вы, сосиски из лягушачьего мяса!

– А ну, сваливайтесь с курса сами! – пронзительно заголосил в ответ плешивый Мэтью Хансон. – Знайте, сухопутные мыши, по несчастью попавшие на воду, что старый Туз никому никогда не уступает путь! А сейчас тем более! У нас право дороги!

– Очнись, драная карточная колода! – вознегодовал Брештук. – Откуда у тебя право дороги? Приводи к ветру свой груженый ржавыми шурупами лапоть, пока еще есть время! Или лучше делай оверштаг! А то окажешься на зубах у Старушки!

– Ребята! – скомандовал Трефовый Туз. – Зарядите-ка гарпунную пушку! Тряхнем стариной и поломаем этому корыту пару флортимберсов…

– Господин Сигара, принесите мой пистолет, – официально сказал шкипер Бен Адамс. – И запишите в журнал, что на курсе норд-ост в полусотне миль от Лувер-Буля мы подверглись пиратскому нападению…

Но ни гарпунная пушка, ни старый кремневый пистолет не были пущены в ход. "Мимороза" и "Румяная Клотильда" сошлись так близко, что стало не до выяснения отношений.

– Лево на борт! – заорал плешивый Туз. – Убрать брифок, марсель и брамсель на гитовы! Поворот оверштаг!

– Право руля! – в свою очередь заголосил шкипер Брештук. – Уваливай, пока эта свалка металлолома не пустила нас ко дну!

"Румяная Клотильда", замедляя ход, закачалась на волнах и носом нехотя пошла к ветру. Потом со старушечьим кряхтением перевалила на друой галс. "Мимороза", увалившись до галфвинда, добавила скорости, но тут же стала приводиться снова, чтобы не идти прямым курсом к негостеприимной Челюсти Бабушки.

К счастью, шхуны не зацепили друг друга. Зато словесные залпы, которыми обменивались капитаны парусников, были сокрушительны. Даже шквалистый норд слегка притих, с интересом слушая крики, доносившиеся с двух расходящихся судов.

Плешивый Туз называл Брештука гнилой пробкой от бочонка, нехорошо пахнущим животным, протухшей китовой селезенкой и бездельником.

Дубовый Брештук в свою очередь вопил, что в Лувер-Буле он этого плешивого хулигана вызовет на дуэль и продырявит навылет, потому что с юных лет научился "попадать точно в туза". А кроме того, он напишет о безобразном поведении шкипера "Румяной Клотильды" в газету "Соленая молва", потому что не уступать в море дорогу тому, у кого есть на нее право – самое бесчестное дело…

Ни дуэли, ни статьи в газете не было. Просто Дубовый Брештук и Трефовый Туз слегка подрались в береговой таверне "Два кальмара".

Кто же из них был прав? Трефовый Туз, который таскал Брештука за бакенбарды и повторял: "Учи как следует правила расхождения, сухопутная деревяшка"? Или Дубовый Брештук, который мозолистой ладонью лупил бывшего пирата по лысине и назидательно повторял: "Надо различать, кто идет круче, а кто полнее! Различать! Различать!.."

Когда Яков Платонович прочитал историю о столь драматическом морском эпизоде, все некоторое время озадаченно скребли затылки. Потом Ксеня сказала:

– По-моему, оба неправы. Нельзя так скверно вести себя и выражаться такими словами.

– Это ты говоришь верно, – согласился ее дед. – Но наша задача: выяснить правоту и неправоту с точки зрения мореходной науки. Кто имел право дороги? Кто должен был уступить?

– Так сразу не разберешься, нужна морская карта, – сказал Вася. – Или хотя бы рисунок…

– У меня уже кое-что сложилось в голове, – сообщил Слава.

И он изобразил на доске целую картину.

– Ветер – норд, значит, дует с с е в е р а. У "Миморозы" курс норд-ост, значит – н а с е в е р о – в о с т о к…