Дети синего фламинго - Крапивин Владислав Петрович - Страница 8

Интересно, какой он, этот Ящер? Наверно, у него перепончатые лапы, гребень на спине и змеиная голова на длинной тонкой шее. Надо будет обмануть чудовище. Я увернусь от головы, проскочу под шею и снизу ударю мечом по драконьему горлу.

Я был уверен, что все так и случится.

А розовый помост мы с ребятами сожжем на площади. Интересно, что при этом будет верещать Крикунчик Чарли?

Ящер

Я проснулся на громадной, как стадион, постели. По грудам подушек, по белому атласному одеялу прыгали солнечные зайчики – желтые, красные, синие. Это за окном с разноцветными стеклами качались ветки, а сквозь них били утренние лучи.

Я сразу все вспомнил – где я и что меня ждет. И ничуть не встревожился. Что плохого может случиться в такое солнечное утро? Я, как и вечером, подумал, что битвы рыцарей с драконами всегда кончаются плохо для драконов.

Плюшевый слуга Ящера выступил из угла и шелестящим голосом сказал:

– Пора вставать, Рыцарь Оленя.

Я быстро натянул одежду.

– Умойтесь, Рыцарь Оленя, – опять прошелестел слуга. Он держал длинный медный кувшин и наклонял его над большим тазом.

Да что у них, до сих пор водопровод не изобрели? Вчера фонтан, сегодня кувшин… А может быть, это такой обычай, чтобы рыцари перед битвой умывались как в старину?

– Мыло-то у вас есть? – спросил я.

Слуга поклонился и протянул мне желтый увесистый кусок. От куска пахло горькой травой. Но все-таки это оказалось настоящее мыло.

Вода была холоднющая, но я вымыл лицо и шею. Этот плюшевый тип начал вытирать меня мохнатым полотенцем. Я вырвался… и вдруг вспомнил маму. Когда я учился в первом классе, она по утрам торопливо подталкивала меня к умывальнику, потом сама вытирала мне лицо и приговаривала: “Пошевеливайся же ты… Ну почему ты такой копуша? Опять опоздаешь в школу…”

Я коротко вздохнул: далеко-далеко мама и папа. И даже не догадываются, где сейчас их Женька.

Ну ничего! Разделаюсь сегодня со здешним драконом – и сразу домой…

– Вот ваше оружие, Рыцарь Оленя…

Слуга теперь держал на вытянутых руках прямоугольный щит, а на щите лежали блестящий меч и красивый медный шлем с гребешком из черной щетины.

Я взял меч. Он был длинный, но тонкий и не тяжелый. Как раз по руке. Я хотел помахать им, но постеснялся плюшевого зрителя. Примерил шлем. Он тоже оказался как раз для меня. Закрывал всю голову, шею, лоб, уши. А стальная стрелка защищала переносицу.

Щит был обит черной кожей, а на ней поблескивало выпуклое изображение оленя из какого-то зеленого металла. Надо же! Успели специально для меня сделать! Я просунул руку в плотные кожаные кольца. Щит оказался лишь немного тяжелей моего фанерного.

И вот я стоял в полном вооружении, прямо хоть сию минуту в бой.

– Вы готовы, Рыцарь Оленя? – спросил слуга.

Что? Прямо сейчас?

– Поесть-то хотя бы дадите? – сердито проговорил я.

– Идемте. Завтрак внизу.

Я оглянулся на громадную кровать: на раскинутые подушки и смятое одеяло. Если бы я дома не убрал за собой постель, мама дала бы мне жизни! Но, наверно, рыцарям перед битвой не положено возиться с домашней уборкой… И я не стал ничего делать, только взял из-под подушки свой ключ на шнурке (а то потеряется здесь) и деревянный кинжал – на счастье.

По темной лестнице, над которой горели желтые фонари, мы спустились в круглую комнату. Из другой двери выкатился правитель Тахомир Тихо.

– А! Вот и наш герой, – проговорил он со сдержанной улыбкой и слегка поклонился. – Садитесь, Рыцарь Оленя. Подкрепитесь перед боем, который вас ожидает.

Я оставил оружие у дверей и сел. На столе опять стояли разные тарелки и вазы, и на них было много всего. Но я вдруг почувствовал, что не хочу есть. От волнения. Это было не боязливое волнение, а, наоборот, праздничное. Примерно такое же, как перед пионерским парадом, когда я впервые шел в шеренге горнистов… В общем, я сжевал яблоко и больше ни на что не посмотрел. Встал.

Тахомир Тихо тоже встал.

– Я вижу, вы готовы, – сказал он. – Что ж, самое время. – И он посмотрел на часы, которые все бухали и бухали, качая громадный маятник. Сердце у меня тоже слегка забухало, но опять не от страха. От неизвестности и близких приключений.

Правитель снова улыбнулся:

– Сами понимаете, моя должность не позволяет мне желать вам успеха. Поэтому я скажу так: пусть все решит судьба… На место боя вас проводит Ктор. Прощайте, Рыцарь Оленя.

– Прощайте, – отозвался я. Последние слова Тихо мне очень не понравились, но я отогнал тревогу. Отошел к двери и стал надевать снаряжение. Через минуту появился Ктор Эхо. Я ему обрадовался.

– Приветствую вас, Евгений, – сказал Ктор без улыбки. – Я вижу, вы настроены бодро и уверены в успехе…

– А вы? – спросил я, и тревога опять кольнула меня.

– Это неважно, – ответил он. – Главное, что уверены вы. Идемте.

Мы прошагали через сад и вышли на улицу. Перед воротами дворца было пусто. Только в окнах домов торчали тут и там неподвижные, как маски, лица. Зато поодаль на тротуарах стояло множество молчаливых людей, а на мостовой выстроился четырехугольник слуг Ящера. На них были плоские каски, а поверх плюшевых комбинезонов – кольчуги с медными бляхами. Над касками торчали копья. Их наконечники были похожи на узкие двурогие вилы.

Не понравилось мне все это молчание. Ктор понял меня и мягко сказал:

– Вы не должны обижаться на людей, Евгений. Они боятся вас приветствовать. Их запугивали всю жизнь, и они думают: “А что нам будет, если победит не рыцарь, а Ящер?”

– Подумаешь! – бодро ответил я. – Больно нужны мне приветствия… – Однако настроение слегка угасло.

Мы двинулись вниз по улице. Почти сразу ухнули сзади дружные шаги. Я оглянулся. За нами неторопливо маршировал вооруженный строй.

– Зачем они?

– Не волнуйтесь, – с усмешкой сказал Ктор. – Когда вы победите, они станут выполнять все ваши приказы… А народ будет рукоплескать и кричать “ура”.

“Тоже мне, народ, – подумал я, вспомнив краснощеких мужчин и сытых дам на площади. – Как драться – их нету, а рукоплескать – пожалуйста”. Но тут же я вспомнил мальчишку на розовом помосте, и пальцы у меня стиснулись на рукояти.

Улица уступами спускалась с холма, а кругом на склонах раскинулся город. Такой красивый! И утро было такое свежее, чистое! Пахло мокрой зеленью и еще чем-то знакомым, похожим на запах цветущих одуванчиков, хотя самих этих цветов я не видел. Солнце стояло невысоко, но было уже горячее. Оно светило мне в спину и грело сквозь майку.

Среди зелени ярко белело кружево старинного моста…

Неужели я не смогу освободить от Ящера эту прекрасную землю?

Улица вывела нас из города. Неширокая дорога пролегала среди кустов и невысоких пригорков. На пригорках я увидел людей. Эти люди устанавливали на треногах какие-то приборы, похожие на громадные гармошки: не то фотоаппараты, не то телекамеры.

На ближнем холмике, совсем недалеко от дороги я разглядел вертлявую фигуру Крикунчика Чарли. Он крутился среди тех, кто устанавливал аппарат. Когда я проходил мимо, Крикунчик укрылся за другими людьми.

Кое-где стояли цепочки ребят, а над ними торчали треугольные шапки воспитателей…

Топот вооруженных слуг Ящера затих. Пригорки кончились, и дорога потянулась через луг, похожий на высохшее болото: вперемежку с травой торчал из земли сухой тростник. Иногда он был очень высоким, метелки его качались выше моей головы. За этими сухими метелками вдруг заблестела синяя вода.

– Вот и все, – сказал Ктор и остановился. – Дальше вам надо идти одному, Евгений. Дальше – уже поле боя…

Так быстро? И как-то очень уж просто… Я недоверчиво посмотрел на Ктора. Ктор отвел глаза.

– По правде говоря, – вздохнул он, – мне тоже не хочется, чтобы Ящер видел меня с вами рядом… А вы идите прямо к берегу и ждите. Ящер скоро появится… Ну, я пошел.

Он даже не добавил “желаю победы”. Быстро исчез, только тростинки зашелестели. Мне страшно стало. Но не мог же я отступить. И я пошел к берегу: не по дороге, а прямо сквозь траву и сухие ломкие стебли.