Давно закончилась осада… - Крапивин Владислав Петрович - Страница 68

Софи все пересказывала Сэму. Тот вдруг заметил:

– Какая длинная дорога…

– Да, это не очень-то интересный путь, – виновато отозвался Коля. – Но зато самый короткий до Малахова кургана.

Сэм, улыбаясь, и глядя на Колю, сказал несколько длинных фраз.

– Он говорит, что не считает дорогу скучной. Она напоминает ему детство. Рядом с его городком были похожие заборы, они огораживали выгоны. По такому проходу Сэм с приятелями бегал в ближний лес, когда удирал с уроков… А вы убегаете с уроков?

– Иногда, – уклончиво отозвался Коля, чтобы не выглядеть пай-мальчиком. И перевел разговор на другое: – Мадемуазель, наверно, невеста мистера Сэма?

– О нет! Мы просто друзья. Познакомились только на пароходе. Мистер Клеменс удивительный рассказчик, а я… видимо, благодарная слушательница… Я чуть не умерла от смеха, когда слушала его историю про новобранцев из Алабамы в военном лагере…

– Значит, Сэм все же был на войне?

– Немного. В армии конфедератов…

– Но… ведь конфедераты воевали за рабство. Неужели он… – в угасшем голосе Коли прозвучало нешуточное огорчение. Софи перевел Сэму. Тот подергал себя за ус. И опять долго говорил на ходу, поглядывая на Колю.

– Ник! Сэм объясняет, что никогда не стоял за рабство. Среди негров у него немало друзей, а в детстве он даже помог одному бежать в северные штаты – раздобыл для него лодку и одежду. Но все не так просто. Он южанин и говорит: что хорошего, когда на твою землю вторгаются солдаты-янки, топчут поля, жгут дома. Северяне – они ведь тоже не ангелы… Впрочем, Сэм очень скоро покинул армию и стал корреспондентом… А самое главное, Ник, (я в этом убедилась) он остался мальчишкой, который всегда готов устраивать неграм побеги, играть в пиратов и совать нос куда не следует. Поэтому за ним нужен глаз да глаз… – И она погрозила усатому другу пальцем.

Софи оказалась права. На Малаховом кургане Сэм в самом деле повел себя как мальчишка. Он лазал по кустам и брустверам, садился верхом на пушки, разгребал башмаками сухую глину, отыскивая пули и осколки. И надо сказать, ему везло! И он радовался совсем как школьник.

– Ол райт, Ник! Теперь мы сядем на пристани рядом и откроем общий бизнес! А?

Оказавшиеся рядом туристы поглядывали на шумного американца со сдержанным неодобрением. К счастью, в этот час народу было еще немного.

Наконец, когда уже спустились с кургана, Сэм отыскал толстенную, похожую на колотушку кость.

– О! Это наверняка обломок французского полковника.

– Как вам не стыдно, Сэм! – возмутилась Софи. – Положите в траву эти… останки…

– Это кость лошади, – снисходительно сказал Коля. Софи насмешливо перевела.

– Я знаю, Ник! – не смутился Сэм. – Но я не для себя, а для мистера Блюхера, своего соседа по каюте.

– Он все равно не поверит… про полковника…

– Не важно! Главное, он сделает наклейку. Он собирает коллекцию для старой тетушки, которая должна ему оставить наследство. Тетушка сходит с ума от заморских экспонатов и верит всему! – И он запихал в саквояж кость несчастной кобылы, посмертно возведенной в офицерский чин.

– Я вам говорила, Ник… – шепнула Софи.

Потом они пешком двинулись мимо остатков Третьего бастиона, вдоль полузасыпанных траншей и батарей. Пересекли глубокую Лабораторную балку, перешли Пересыпь, где еще заметны были остатки батареи Сталя. И наконец, по вырубленной в пластах известняка лестнице поднялись к площади, где белели развалины городского театра. Американцы держались молодцами. Софи только с сожалением поглядывала на усеянный колючками и перемазанный сухой глиной подол.

Коля тоже почти не устал. К тому же он был здесь хозяин.

– А вон там, за театром, дорога к Мачтовому бастиону. На нем воевал граф Лев Толстой, который написал про Севастополь и еще много чего… Это совсем недалеко.

– О да! – закивал мистер Клеменс. – Мы должны туда… непременно… – И вдруг что-то тихо сказал Софи.

– Сэм говорит, что просит у вас прощения, Ник, – сообщила она.

– За что? – изумился Коля.

– За несерьезное поведение. Он понимает, в какие героические места попал, но порой поддается своему легкомысленному характеру…

– Да ладно… – растерянно буркнул Коля. И повел легкомысленного Сэма и Софи на бастион – туда, где весной случилась стычка с «корабельщиками» и где взорвали гранату.

Здесь вперемешку лежали полуистлевшие мешки с землей, громадные корзины со щебенкой, орудийные стволы, разбитые лафеты. Между ними проросли высокие красноголовые колючки.

Спустились в ров.

Мистер Клеменс опять превратился в прежнего Сэма:

– Там что? – он азартно смотрел на квадратные норы.

– Минные галереи…

– Туда можно?

– Лучше не надо. Были случаи, когда люди терялись. А кое-кто даже подрывался.

– Но если недалеко…

– Сэм, – категорически произнесла Софи. – Если вы сделаете туда хоть шаг, я немедленно покину вас. И уведу Ника! – Она, забывшись, сказала это по-французски, но тут же перевела.

– Слушаю и повинуюсь, – горестно покорился Сэм, – это было ясно без перевода. Затем он все же сказал: – Чисто женская паника… У меня достаточный опыт подземных путешествий. Еще в детстве лазил… Рядом с нашим городком есть удивительнейшая пещера с массой запутанных коридоров, и вот мы с мальчишками… И не только с мальчишками кстати…

– С кем же еще? – подзадорила Сэма Софи, незаметно уводя его от опасного места. И, конечно, все переводила Нику.

– Если хотите знать, это история моей первой любви. Я был как Ник. И она… Ее звали Бетси… Чтобы показать, какой я герой, я увел ее в пещеру на прогулку и сделал вид, что заблудился. Бедная Бетси ударилась в слезы, но я поклялся, что отыщу выход, если она… да, если она поцелует меня. А я ее. И мы поцеловались и даже объявили себя обрученными, хотя не совсем представляли, что это значит… По правде говоря, я и в пещеру-то с Бетси отправился потому, что целоваться на свету у меня не хватало смелости… А заблудиться по-настоящему я не боялся, поскольку прихватил с собой моток толстой нитки от воздушного змея. Один конец привязал к кустам у входа, а другой незаметно разматывал за собой. Бетси ничего не заметила, потому что несла свечку и боялась, что она погаснет…

– А дальше что? – с неподдельным интересом спросил Коля.

– Потом, конечно, мы выбрались. И Бетси объявила меня героем и самым смелым мальчиком в нашем штате. И мы поцеловались еще… Но через месяц она с родителями переехала в Коннектикут, и это была моя первая в жизни душевная драма. Увы…

В конце этого рассказа они опять оказались на площади у театра. Здесь мадемуазель Софи увидела извозчика, который только что привез сюда троих англичан. И сообщила, что ноги у нее ничего не чувствуют и она умирает с голоду.

– Немедленно на пароход!.. Но сначала отвезем домой Ника, он устал не меньше нас…

– Мерси, мадемуазель Софи. Я живу совсем недалеко, мне проще пешком… Извозчик!

Тот послушно подкатил.

– Доставите господ на Графскую, там кликните им яличника, чтобы отвез на «Грейт Миссури»…

Софи подержала двумя ладонями правую руку мальчика.

– Ник, у меня в Чикаго есть такой же, как вы, брат. Чуть помладше. Я буду ему рассказывать про вас… Сэм!

– Да-да… – Тот полез за пазуху. Достал большущую пятидолларовую монету. – Вот…

Коля без обиды, но решительно покачал головой:

– Благодарю, господа, не надо. Вы были гостями…

– Но… – Сэм заговорил быстро и убедительно.

– Ник, он объясняет, что это не плата, а просто подарок. На память. Больше у него ничего интересного нет. И у меня…

– Ничего и не надо. Я запишу про нашу встречу в своем журнале, вот и будет память…

…Он и правда записал вечером: