Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота - Крапивин Владислав Петрович - Страница 23

И тогда Леша представил, что Даша рядом. И что она обмирает от ужаса. От этого Лешин страх начал убавляться. Леша снова оглянулся…

Если бы не людоед, здесь было бы даже интересно. Вон сколько разных музейных экспонатов. Как хорошо было бы помахать вон той тонкой шпагой или пощелкать курком короткого двухствольного мушкета – по размерам он как раз для Леши. И висит низко…

Наверно, Пурген Аграфенович коллекционировал старое оружие. Так же, как Евсей Федотыч – пробки…

Пробки… Китайская пробка… Чоки-чок… Какие-то спасительные мысли начали вертеться у Леши, но тут вода перестала шуметь, и Людоедов спустился с лесенки.

Он оглянулся на Лешу. Опять виновато вздохнул: ничего, мол, не поделаешь. Взял коробок со спичками. Заглянул под котел. И Леша разглядел, что там газовый баллон с горелкой.

Людоедов покрутил у баллона вентиль, чиркнул спичкой. Газ по-змеиному зашипел и вспыхнул синим широким огнем. Людоедов потер ладони.

– Ну-с, все в порядке. Будет бульон… Не очень ты, конечно, упитанный, скорее наоборот. И скипидаром от тебя попахивает. Но ничего не поделаешь, хочется кушать.

– Не надо, пожалуйста, – хныкнул Леша и начал тереть глаза. Наполовину понарошку.

– Ну вот, начинается, – заворчал Пурген Аграфенович. – Каждый раз одно и то же: «Не хочу, не надо…» Конечно, я понимаю, что тебе не очень приятно. А мне-то что прикажешь делать? Умирать с голоду?

– Но неужели вы не понимаете, как это отвратительно – быть людоедом?! – всхлипнул Леша.

– Почему же отвратительно? У каждого свое предназначение. Если у меня такая фамилия, кем я, по-твоему, еще мог сделаться?

– Извините, но вы говорите глупости! – отчаянно возразил Леша. – При чем туг фамилия? Выходит, по-вашему, Пушкин должен был сделаться артиллеристом? А художник Репин выращивать репу в огороде? А Редькин – редьку?

– Ну, не знаю, не знаю. Это их дело. А у меня профессия наследственная. Папа тоже был людоед. И дедушка по отцовской линии. Тут уж я ничего не могу поделать…

– И вам не стыдно есть живых людей?!

– Ну что ты выдумываешь! Большой мальчик, а городишь такую чушь! Разве я собираюсь есть тебя живьем? Сваришься, и тогда уж… – Людоедов опять облизнул губы, и рот у него вдруг растянулся, как у громадной лягушки. – Давай-ка, голубчик, полезай в котел. Пора.

– Не… – промямлил Леша.

– Никаких «не», – повысил голос Людоедов. – Если станешь капризничать, я запихаю тебя туда силой, это будет гораздо неприятнее.

Леша оглянулся на котел.

– Вода, наверно, еще холодная…

– Вовсе не холодная. Уже нагрелась до комнатной температуры.

– Не нагрелась. Я простужусь. А бульон из простуженного невкусный…

– Не успеешь ты простудиться, – заверил его людоед. – Вода греется быстро. Лезь скорее. А то потом опять заупрямишься, скажешь: горячая. А если окажешься в котле сейчас, привыкнешь к постепенному нагреванию и сам не заметишь, как сваришься. Ничего страшного…

Но Леша ежился и переступал, как перед холодным купаньем. Тогда Людоедов приказал самым строгим голосом:

– Раздевайся и марш в котел немедленно!

Леше чего раздеваться-то? Вздыхая и шмыгая носом, снял он сандалии.

– Поживее, пожалуйста, – сказал Пурген Аграфенович.

Леша двумя пальцами взялся за трусики.

– Их… тоже, что ли?

– Ну разумеется, – отозвался Людоедов со сдержанным раздражением. – Зачем же мне бульон с трусиками? Были бы зеленые, тогда еще туда-сюда, сошли бы за капусту. А тут морковного цвета! Я морковку с детства ненавижу всей душой… Поторапливайся.

– Не…

– Опять «не». Теперь-то в чем дело?

– Ну как вы не понимаете, – жалобно выговорил Леша. – Я же стесняюсь…

Людоедов неловко захихикал, заворчал:

– Ну вот, что за глупости… Какие могут быть между нами церемонии? Мы же с тобой все равно что самые близкие родственники. Скоро ты окажешься у меня в животе, и мы превратимся в одно целое.

Леша с отвращением глянул на волосатое пузо людоеда и сказал решительно:

– Не знаю, как там в животе, а пока мне очень неловко. Вы уж будьте добры, отвернитесь. Или зажмурьтесь.

– Ну что за предрассудки… Ну ладно, если тебе так хочется… – Людоедов закрыл глаза ладонями и повернулся к Леше спиной. – Только не возись. Как окажешься в котле, крикни…

Но Леша, разумеется, и не думал забираться в котел. Он прыгнул к стене и схватил с крюка мушкет с двумя короткими стволами.

У папиного знакомого дяди Сережи было охотничье ружье, и он показывал Леше, как с ним обращаться. И сейчас Леша умело взвел два тугих курка. И направил стволы на людоеда.

Услышав щелчки. Пурген Аграфенович подскочил и оглянулся. И открыл растянувшийся рот. Несколько секунд испуганно мигал, а потом засмеялся. Сначала нерешительно, а затем от души:

– Ай-яй-яй… Ой, не могу… Ой, какой ты лихой разбойник! Только ружье-то не заряжено!

Леше нечего было терять. С отчаянной надеждой на чудо Леша прошептал:

Не очень-то удачные были стихи. И к тому же в них ни слова о порохе. Но все же Леша храбро сказал:

– А вот посмотрим! – Слегка отвел стволы от людоеда и надавил спуск… Ах, какой грянул выстрел! Отдачей Лешу отшатнуло к стене, он чуть не выпустил мушкет. В сарае заклубился синий дым. Пуля попала в замок на воротах, он отлетел, и створки медленно разошлись сами собой.

А Пурген Аграфенович Людоедов оказался сидящим на полу. Он суетливо шевелил ногами, а руки вздернул вверх до отказа. И повторял:

– Сдаюсь. Сдаюсь. Сдаюсь…

Леша быстро пришел в себя.

– То-то же, – сказал он, отплевываясь от пороховой гари. – А ну-ка марш в котел!

– Я не хочу, – хмыкнул Людоедов.

– Считаю до двух… Раз… Раз с половиной… Два! Не хочешь? Вот тебе!

И Леша пальнул мимо Людоедова из второго ствола. Ух, какой опять был грохот!

Но на этот раз Людоедов не испугался. Правда, сперва зажмурился, но потом вскочил и радостно заплясал.

– Ха! Ха! Ха! Ты выстрелил из обоих стволов! Больше зарядов там нет! И теперь-то я тебя обязательно съем! Живьем!

«Ох я дурень!» – подумал Леша. И зашептал с надеждой уже не просто на чудо, а на сверхчудо:

И опять, зажмурившись, нажал спуск.

На этот раз выстрел получился самый громкий. Ну прямо пушка! Неизвестно, кто больше испугался: Людоедов или Леша. Пурген Аграфенович упал ничком и схватился за уши. Леша же вжался в стену и решил, что его разорвало на кусочки вместе с мушкетом.

И все же Леша опять овладел собой раньше Людоедова. Проморгался, убедился, что цел, и звонко сказал:

– Вот так! Стволов два, а зарядов двадцать два! И стрелять мимо я больше не намерен. Немедленно лезьте в котел! Считаю до полтора… то есть до полутора… Раз…

– Иду, иду… – Людоедов на четвереньках побежал к котлу. У лесенки боязливо оглянулся.

– Можете не раздеваться, – сказал Леша. – Есть вас я все равно не собираюсь.

– А что собираешься? – опасливо спросил Пурген Аграфенович.

– Там видно будет… Пошевеливайтесь! – И Леша угрожающе двинул мушкетом. Людоедов мигом забрался по лесенке и с плеском ухнул в котел.

– Ой… ай… сыро…

– Закройте за собой крышку!

– Может, не надо?

– Считаю до…

Крышка с грохотом упала. От удара крышки подпрыгнула и наделась на нее защелка. Она была устроена таким образом, что прижимала крышку неплотно, край можно было приподнимать. Людоедов так и сделал: приподнял крышку макушкой и в щель наблюдал за Лешей.

Леша полез под котел и погасил горелку.

– Что ты там делаешь? – боязливо спросил Людоедов.

– Сделал огонь посильнее…

– Ай! Не надо! Я сварюсь!.. Я больше не буду! Выключи! Уже горячо! Ой-ёй-ёй!