Бронзовый мальчик - Крапивин Владислав Петрович - Страница 29

А завуч все тревожилась:

– Может быть, показать ногу медсестре?

Салазкин сказал беззаботно:

– Не стоит, у меня ступня то и дело подворачивается, слабые связки. С возрастом пройдет… – Он согнулся, потер щиколотку. Волосы упали на лицо. Сквозь них он опять посмотрел на Кинтеля.

– Здесь калечат, здесь и лечат, – сказал Геночка. – Целых две травмы, не считая моральных.

– Геннадий Романович…

Зинаида Тихоновна не договорила. С вежливым "Разрешите?" шагнул в открытую дверь, мимо Геночки, человек в черной болоньевой куртке, с красным мотошлемом в руке. Молодой, с тускло-медным ежиком волос и пыльно-коричневым лицом. Сквозь этот налет или загар проступали темные веснушки. И глаза на таком лице казались пронзительно синими, с очень яркими белками.

Человек прошелся этими глазами по всем, кто был в кабинете. Сказал ровно и уверенно:

– Здравствуйте… Я не спрашиваю, сюда ли я попал, поскольку вижу Саню Денисова. Позвольте представиться. Вострецов Даниил Корнеевич, представитель конфликтной комиссии при областном Детском фонде. Так сказать, группа быстрого реагирования… Могу я поинтересоваться, что произошло?

С четверть минуты продолжалось общее удивление, обалделость даже. У всех, кроме Салазкина. Он поднялся со стула и не то чтобы заулыбался, а засветился весь. И Кинтель, глядя на него, тоже ощутил радость. Ничего еще он не понимал, но почуял, что дело, кажется, может обойтись без отца.

Первой пришла в себя Зинаида Тихоновна. Оно и понятно: будучи завучем, нервы натренировала она, как летчик-испытатель.

– Насколько могу судить, у нас ничего не произо-шло. По крайней мере, такого , что требовало бы присутствия… столь ответственных представителей.

– Боюсь, что здесь мы разойдемся во мнениях, – учтиво сообщил Даниил Корнеевич Вострецов. – Саня…

– Да! – звонко откликнулся Салазкин. – Почему нас допрашивают, как воров? И книгу отобрали! И… Даня говорит, что его ударили!.. Я принес ему из дому папину книжку почитать, а они… – У Салазкина со слезным дрожанием сорвался голос.

В наступившей тишине Вострецов раздельно про-изнес:

– Прошу прощения, но мне хотелось бы задать несколько вопросов.

– По какому праву?! – вскинулась Диана. – Кто вы такой?!

– Я ведь уже объяснил, кто я такой . Если угодно, вот удостоверения… члена комиссии Детфонда, нештатного корреспондента «Молодежной смены»…

– А вы нас не пугайте, молодой человек, – величественно произнесла завуч.

– О Господи!.. Ну почему, как начинаешь разговаривать с педагогами, сразу "не пугайте"? – В голосе Вострецова еле заметно заискрилась насмешка. – Я не пугаю, а выполняю свои обязанности, уважаемая Зинаида Тихоновна… Я ведь правильно назвал ваше имя? Я помню вас по выступлению на президиуме, вы очень убедительно говорили, что необходимо всегда соблюдать интересы детей…

– Вот об этом бы и написали в своей газете!

– Со временем, если пожелаете. Но сейчас я вызван по конкретному поводу.

– Да кто вас звал?! – взвилась опять Диана.

– Как кто? – удивился Вострецов.

– Я звал! – вмешался Салазкин. – Вы же слы-шали!

– Лихо… – сказал у двери Геннадий Романович.

– Значит, ты звонил не папе! – возмутилась завуч, и у нее перекосились очки. – Я так и знала! Какое ты имел право?

– А разве не имел? – удивился Вострецов. – Каждый ребенок вправе просить о защите, если…

– О защите от кого ? – Зинаида Тихоновна пальцем укрепила на переносице очки. Успокоилась, глянула с укоризной и незыблемой правотой. – От своих учителей?

– Увы… – сказал Вострецов.

– Чем же мы обидели Сашу Денисова? – Она устремила очки на Салазкина.

– Не меня, а Даню!.. И почему не отдаете книгу?

Вострецов посмотрел на него, на Кинтеля, на учителей. Покачал снятым шлемом. Вздохнул:

– Насколько я понимаю, имело место следующее: несанкционированный обыск, изъятие не принадлежащей вам ценности и применение физических мер воздействия при допросе… Ибо иначе как допросом такую беседу не назовешь.

– Ну что вы такое говорите! – Зинаида Тихоновна от старательного пренебрежения сморщила лицо. – Диана Осиповна хотела выйти, попыталась отодвинуть мальчика с дороги, у нее сорвалась рука… Видите, она даже палец поранила о косяк…

– Гм… – Вострецов неуловимо повеселел. – А разве нельзя было попросить мальчика посторониться?

– Я спешила! – взорвалась Диана. – Я не могла оставаться тут, когда… этот… оскорбляет взрослых людей!

– Взрослых людей оскорблять, естественно, не следует, – согласился Вострецов. – А кого именно и как оскорбил этот ученик?

Возникло секундное замешательство. Но тут же насмешливо внес ясность Геночка:

– Ученик Рафалов назвал проходимцем Андрея Андреевича, будущего супруга Дианы Осиповны… вот его-с… Андрей Андреевич зашел навестить Диану Осиповну и, будучи работником следственного аппарата, принял посильное участие в разборе дела…

– Геннадий Романович! Это переходит всякие границы! Вы же педагог, а не… Вам совсем безразличны интересы школы! – Зинаида Тихоновна гневно уперлась в стол кулаками.

– Совсем не безразличны. Иначе кто бы мне мешал уйти в кооператив "Орбита", где зарплата в пять раз выше здешней? Пацанов только жаль…

Вострецов смотрел на Андрея Андреевича Глебова.

– Прошу прощения. Вы в самом деле следователь?

– Да. И я не видел причины, почему бы не помочь педагогам.

– Но такие процедуры, очевидно, должны оформляться юридически. Протокол и так далее…

Глебов хмыкнул и отвернулся: мелете, мол, че-пуху.

В Кинтеле кипятком взбурлила обида.

– Скажите, а следователь имеет право врать?

– В смысле?.. – спросил Вострецов.

– А вот он… сказал, что допрашивал Салазкина… то есть Саню, еще раньше. И будто Саня говорил, что не давал мне никакой книги! И выходит, что я украл… – (Ох, не разреветься бы! Вот будет скандал!)

Вострецов медленно, словно заболела шея, повернул голову к Андрею Андреевичу:

– Вы в самом деле так сказали мальчику?

Тот покачал ногой в замшевой туфле. Пожал плечами. Разъяснил снисходительно:

– Это был маленький психологический эксперимент. Что такого?

Вострецов мизинцем поскреб веснушчатый подбородок. Проговорил, тщательно подбирая слова:

– Я выполняю сейчас официальные обязанности, и только это обстоятельство не дает мне возможности присоединиться к энергичной и емкой характеристике, которую дал вам мой тезка Даня Рафалов…

Диана пискнула и кинулась из кабинета – Геночка еле успел отскочить. Глебов поднялся:

– Я полагаю, мы еще встретимся, гражданин… Вострецов, кажется?

– Полагаю, что встретимся, гражданин… Андрей Андреевич… – Вострецов посторонился, пропуская Глебова, который спешил за невестой. И сказал Зинаиде Тихоновне: – Думаю, что конфликт можно свести к минимуму, если мальчикам вернут книгу и портфель и если Дане Рафалову принесут извинения за… гм… попытку излишне резко отодвинуть его от двери… Впрочем, извиняться уже некому.

– Не нужны мне ее извинения, – сипловато сказал Кинтель.

– Даня, что у вас происходит с Дианой Осипов-ной? – произнесла Зинаида Тихоновна очень педагогическим тоном. – Может быть, есть смысл собраться и вместе выяснить раз и навсегда? А то она ужасно недовольна тобой.

Кинтель сумел усмехнуться:

– Мы по-разному относимся к "Тарасу Бульбе". И к казацким обычаям… А еще поспорили сегодня насчет картошки. В газетах пишут, что ребят запрещено посылать, а…

– А вас что, посылают? – быстро спросил Вострецов.

– Ага! Завтра. А ребята, конечно, зашумели. Потому что студенты недавно поотравлялись на полях, теперь, значит, нас…

– Какая чушь! – всполошилась Зинаида Тихоновна. – Это всего лишь на один день! На полдня! Шефы просили! На совершенно безопасное поле!.. Мы же не враги своим детям!

Вострецов медленно и веско проговорил:

– Существует указ Госкомитета по образованию, за-прещающий привлекать школьников к сельским работам в учебное время.