Баркентина с именем звезды - Крапивин Владислав Петрович - Страница 6

В просветах летучих и темных облаков разгоралась Звезда. Она тоже слышала баркентину, но, видимо, не знала, как помочь.

Мальчик продолжал ходить на баркентину. Теперь он не только любил ее, но и жалел как больного друга. Она казалась живой, и однажды Мальчик признался в этом Мартынычу.

– Ну да, – согласился Мартыныч. – Так бывает. Для хорошего моряка корабль всегда живой.

– Но ведь я еще не моряк.

Мартыныч улыбнулся и промолчал.

Мальчик спросил:

– Говорят, парусников на свете все меньше и меньше остается. Говорят, их скоро совсем не будет. Правда?

Мартыныч умел объяснять коротко.

– Неправда. Когда появились машины, глупые люди говорили, что на свете не останется лошадей. Разве это так? Паруса будут всегда, пока есть на свете три вещи.

– Какие?

– Ты и сам знаешь. Очень просто. Во-первых, море…

– Во-вторых, ветер! А в-третьих?

Мартыныч затянулся сигаретой и серьезно сказал;

– Люди, Мальчик. Такие, как ты.

Однажды они беседовали, сидя на палубе у брашпиля, и тут появился Рудик. Хмуро глянул на Мальчика.

– Слушай, дед, что он все время здесь отирается? Сам знаешь, посторонним на судне делать нечего.

– Какой же он посторонний, – сказал Мартыныч.

– А .кто он? Родственник твой, что ли?

– Может быть, родственник. Скажем, внук.

– Ты же говорил, что у тебя никого нет.

Мартыныч усмехнулся:

– С внуками, Рудольф Петрович, всегда так: сначала нет, а потом есть.

Рудик махнул рукой и ушел. На причале его опять ждала девушка. Мальчик осторожно спросил:

– Мартыныч… А у вас правда никого?

– Да. Так вот вышло. На берегу жизнь не получилась. Только и знал я корабли. Это не очень хорошо. Надо, чтобы кто-то ждал на берегу…

«Теперь я буду ждать вас», – хотел сказать Мальчик, но постеснялся. И спросил:

– А когда баркентина… когда ее не будет, вы на какой парусник пойдете, Мартыныч?

– Ни на какой, – просто сказал старик. – Мы с ней кончаем вместе. Пора на пенсию.

– Совсем?

– Совсем. Когда-то надо кончать совсем. Поеду в деревню, где родился. Буду рыбу ловить и сети чинить рыбакам.

– Но ведь там, в деревне… У вас же там нет никого.

– Все равно. Берег там мой.

Зеркальце

– Какой ты кр-ра-сивый, – сказал Чип, когда Мальчик появился на дамбе. И даже приквакнул от удивления.

Мальчик был в бело-голубом костюмчике, который делал его похожим не то на юнгу со сказочного брига "Семь ветров", не то на маленького воздушного гимнаста из цирка.

– Ты просто пр-ре-красно выглядишь, – продолжал Чип, и в голосе его проскальзывала легкая зависть. Но Мальчик с досадой сказал:

– Что тут прекрасного… У взрослых смешная привычка: если у человека день рожденья, значит, надо его наряжать, будто куклу. Разве это правильно? В день рожденья должно быть весело, а тут ходишь и только смотришь, чтоб не запачкаться, не зацепиться, не порвать… Ну, я не спорил, конечно, чтоб настроение не портить родителям. Все же они для меня старались. И все равно взрослых не перевоспитаешь…

Но тут Мальчик подумал, что долго ведет разговор о себе, а для Чипа не сказал еще хорошего слова. Осторожно, чтобы не коснуться мокрых свай, он сел на корточки перед лягушонком.

– А как твои дела, Чип? Хорошо?

– Хор-рошо. А что такое день рожденья?

– Ну… Это такой праздник. У каждого человека. Ну, не обязательно у человека, а хоть у кого. В какой день кто родился, тогда и праздник у него… Вот ты, Чип, когда вылупился из икринки?

– Я не помню, – рассеянно сказал Чип.

Мальчику стало неловко. Ведь он знал, что Чип давно живет один, а родители у него неизвестно куда подевались. Кто же скажет Чипу, когда он появился на свет?

– Это ведь неважно, – бодро сказал Мальчик, чтобы исправить ошибку. – Каждый имеет право выбрать себе день рожденья, какой хочет… Вот ты выбери себе день, и тебя будут поздравлять и дарить подарки…

– Кто? – удивился Чип.

– Ну… я буду…

– А если день рожденья, обязательно дарят по-дар-рки?

– Кажется, обязательно… Папа мне подарил толстый "Морской словарь", а мама электрическую железную дорогу. Вот с такими вагончиками. Хочешь, покатаю?

Чип немного помолчал, хитро блестя глазками. И спросил:

– У тебя есть удочка?

– Нет. Зачем? Я не люблю ловить рыбу.

– Ну, тогда просто нитка. Или веревочка. И кр-рючок.

– А зачем?

– Ну, надо, – сказал Чип настойчиво и даже чуть капризно.

Мальчик выбрался на берег, отыскал кусочек медной проволоки и согнул крючок. Потом подобрал на причале обрывок пенькового троса. Трос он расплел, а прядки связал между собой. С такой вот "удочкой" Мальчик и вернулся к Чипу. Чип лапками ухватил крючок и скакнул в воду. Его не было минут пять. Мальчик так забеспокоился, что почти забыл про свой "именинный" костюм и хотел уже лечь животом на сваи, заглянуть в глубину: Чип, где ты? Но смеющийся Чип ловко вылетел из воды и крикнул:

– Тащи!

Мальчик потянул "удочку".

Что-то серебристое моталось на крючке. Но не рыбка. Мальчик взял добычу на ладонь. Это было зеркальце,

Квадратное зеркальце, чуть поменьше карманного, аккуратненькое такое и довольно тяжелое. Оно было в металлическое рамке с двумя винтами. У винтов были большие медные головки. За одну из них Чип и прицепил крючок. И теперь он важно объяснил:

– Это от меня под-дар-рок.

Мальчик опять сел на корточки.

– Спасибо, Чип, – сказал он, стараясь догадаться, что же это за штука. Чип ловко и привычно прыгнул ему на колено.

– Ты не думай, что это зеркальце пр-ростое…

И рассказал вот что.

В начале этого лета к дамбе, прямо вот здесь, пришвартовался рыбацкий траулер «Сан-Риоль». Однажды вечером на палубу поднялся человек, который назывался "штур-рман". Он подошел к борту и стал вертеть в руках сложную штуку. Он то заглядывал в черную трубку, то поворачивал какие-то винты. Чип тогда еще только учился говорить и поэтому запоминал все незнакомые слова особенно старательно. Он запомнил, что сложная штука называется "секстант". Через него моряки зачем-то смотрят на звезды.

"Штур-рман" был недоволен. Он громко разговаривал сам с собой и утверждал, что эта капризная штука называется не "секстант", а "утиль". Но Чипу казалось почему-то, что это неправда.

Потом штурман стал вертеть секстант, уже не заглядывая в трубку. И вдруг с борта полетело и ушло под воду зеркальце. Штурман громко охнул. Поднялся переполох, сбежались моряки. Шум был большой, а слова такие, что Чип не мог ни понять, ни запомнить. Два человека сняли штаны и рубахи и стали нырять, но зеркальца не нашли. Оно попало в щель между сваями.

Чип не решился сказать людям, где зеркальце. Он разговаривал тогда неважно и очень стеснялся. Через день траулер ушел, и Чип остался владельцем сокровища.

Конечно, это было для Чипа сокровище. Ведь он уже тогда мечтал о путешествиях. Он знал, что рыбацкие суда плавают по всем океанам и, значит, в зеркальце секстанта отражалась масса приключений, дальних берегов и незнакомых звезд. В том числе и знаменитый Южный Крест.

Иногда Чип садился перед щелью, где застряло зеркальце, и шепотом просил: "Расскажи". И казалось, что оно рассказывает. О пронзительно-синих глубинах дальних морей, где спят жемчужные раковины и затонувшие корабли, об удивительных рыбах, похожих на птиц, и громадных морских черепахах, о берегах, где шелестят пальмы и греются на солнце львы. Наверно, это просто казалось. Но было Чипу хорошо.

А сейчас он подарил зеркальце Мальчику. Надо же было что-то подарить! А кроме зеркальца у Чипа ничего не было.

– Милый мой, дорогой, хороший Чип, – шепотом сказал Мальчик. – Это самый-самый чудесный подарок…

Сами понимаете, Мальчик тут же заглянул в зеркальце. Оно и вправду было не простым. Будто свет далеких звезд покрыл его невидимой волшебной пленкой. Небо отражалось в нем удивительно чистой и звонкой синевой, желтые кувшинки сверкали, как брызги салюта, а солнце сияло в два раза сильнее, хотя, казалось бы, ярче было некуда.