Баркентина с именем звезды - Крапивин Владислав Петрович - Страница 3

Считалка

Они сидели допоздна. Яркая звезда – та самая, что загоралась раньше других, – уже давно светила над мачтами.

Мальчик любил эту Звезду и знал ее певучее название. Он слышал где-то, что у каждого моряка должна быть своя звезда, и выбрал себе эту. Она была теплая и ясная, как маленькое солнышко. Оказалось, что Чип тоже любит ее.

– Когда я смотрю на эту звезду, я совсем забываю, что я лягушонок, – сказал однажды Чип. – Мне кажется, что ничего не надо бояться. Мне даже кажется, что я увижу Южные моря, если очень захочу… А потом, когда Звезды нет, я сразу вспоминаю, что я маленький смешной Чип, – закончил он и коротко вздохнул несколько раз подряд.

– Но ты совсем не смешной! – возразил Мальчик. – Ты красивый. Ловкий такой и быстрый. И ты смелый. Ну, маленький, конечно… А что здесь такого? Вот бегемот, например, большой, а какой от этого толк? Лежит в своем болоте или в реке и хрюкает, как свинья, от удовольствия. И ничего ему не хочется.

– А чего же ему хотеть? – удивился Чип. – Он и так живет в Африке, где пальмы, джунгли, львы и приключения.

– Ну какие там приключения у бегемота! Ему лишь бы брюхо набить. А пальмы для него – все равно, что для нас эти тополя на берегу.

– А ему… не хочется увидать эти тополя? – недоверчиво спросил Чип. – Ведь нам-то очень надо увидеть пальмы.

– Нет. Ему только хочется быть сытым. Вот и все.

– Такой большой и такой дурак, – сказал Чип с грустным недоумением.

– А ты думал, среди больших не бывает дураков?

Чип не ответил. Он опять неподвижно смотрел на Звезду, и она отражалась в его глазах золотыми точками.

Эта звезда была громадным огнедышащим шаром, чужим неизученным солнцем, которое висело в далекой от нашего Солнца черной пустоте. Может быть, вокруг этого ослепительного шара летали голубые и зеленые свои шарики-планеты. И, может быть, на них жили и мечтали о дальних морях свои Мальчики и лягушата. И жили бегемоты. Но это ничего не значило. Здесь, на Земле, дальняя Звезда была нужна двум друзьям и потому принадлежала им.

– Когда я сделаюсь капитаном, – сказал Мальчик, – я попрошу, чтобы мой корабль назвали так же, как эту Звезду.

Чип снова сидел неподвижно. Только смотрел уже не на Звезду, а просто так.

– Что же ты молчишь? – с легкой тревогой спросил Мальчик. – Я с тобой говорю, а ты не отвечаешь. Будто ты и не говорящий.

– Потому что мне грустно, – сказал Чип. – Ты станешь капитаном, и тебе хорошо. А я превращусь в обыкновенную большую лягушку.

– И ничего подобного! – решительно возразил Мальчик и так бултыхнул в воде ногами, что старый полосатый сплетник Пантелей Осьминогович, который подслушивал разговор, тут же скончался от разрыва плавательного пузыря и всплыл кверху брюхом. Его немедленно унесла чайка.

– Ничего подобного! – повторил Мальчик. – Говорящий лягушонок не может превратиться в обыкновенную лягушку. Так не бывает! И, кроме того, я тебя не брошу. Как только я стану капитаном (или сначала даже самым младшим моряком), я возьму тебя в плавание.

Чип подскочил, как зеленая пробка, и шлепнулся животом.

– Как? – спросил он, и от удивления у него получилось: "Квак?"

– А вот так. Слушай…

Мальчик придумал это лишь сейчас, но говорил, словно все решил давно:

– Ты будешь жить в моей каюте. В таком стеклянном ящике. Там будет разная трава, вода и маленькие кочки. Это называется террариум. А когда мы приплывем в Южные Страны, я тебя отнесу на берег. И ты увидишь там все, что хочешь. Там такие громадные цветы, что в каждом ты можешь устроить целый дом. И можешь путешествовать по джунглям и зарослям, и будут у тебя такие приключения, которые здесь никому и не снились. Только смотри, чтобы тебя не слопала какая-нибудь африканская цапля… А то я приплыву, а тебя нет…

– А ты приплывешь? – обрадовался Чип.

– Конечно. Ты ведь, наверно, соскучишься когда-нибудь.

– Наверно… – сказал говорящий лягушонок Чип.

Мальчик понимал, что давно пора домой.

– Пойду, – сказал он наконец. – Наверно, будет нахлобучка.

– Выдер-рут? – с беспокойством спросил Чип.

– Ну, что ты! Просто будут говорить всякие скучные слова.

Лягушонок посмотрел на небо.

– Вон светлая тучка. Вон Звезда. Ты скажи волшебную считалку, и все будет пр-ре-красно.

– Какую считалку? – удивился Мальчик.

Тогда удивился и Чип:

– Ты не знаешь? Я думал, все мальчики знают эти волшебные слова. Я их подслушал на земле, когда ребята играли в пр-рятки. Вот какие:

Чип, видимо, гордился, что выучил эти стихи.

– Никогда не слыхал, – сказал Мальчик. – Ну, все равно. Это же обыкновенная считалка. Что в ней волшебного?

– Нет, не все р-равно, – возразил Чип. – Один р-раз был случай. Маленький мальчик хотел спрятаться и не успел. Его уже почти нашли, а он взял и сказал эту считалку. И стал просто совсем невидимка.

– Показалось тебе, – сказал Мальчик. – Не может этого быть.

– А говорящие лягушонки можут быть? – обидчиво спросил Чип. От досады он даже стал ошибаться в словах. – Ты думал, что не можут, а я есть.

– Ладно, – сказал Мальчик. – Я попробую. Только… там говорится: "Пусть дрожат мои враги…" Мне ведь от мамы попадает, а разве она враг? Она ведь за меня же беспокоится.

– Мама, конечно, хор-рошая, – объяснил Чип. – А враги – это непр-риятности, которые тебя ждут. Пр-ротив них и нужны волшебные слова.

– Я попробую, – повторил Мальчик.

И попробовал. Пока бежал к дому, прошептал считалку. И знаете, что потом было?

– Ну, наконец-то, – сказала мама. – Я уже начала волноваться. Беги, умойся, а я разогрею ужин.

Вот и все. Согласитесь, что это чудо. Не меньшее, чем говорящий лягушонок.

Баркентина

– Слушай, какая новость! – возбужденно встретил Мальчика Чип. – Корабль с таким именем, как у нашей Звезды, уже есть! Скоро его приведут сюда. Я узнал от чаек. Они кр-ричали об этом.

Было яркое утро, и солнце сверкало на мокрой спинке Чипа. Он весь светился, как зеленая лампочка. Только лампочки не прыгают, как сумасшедшие, и уж, конечно, не разговаривают. А Чип никак не мог успокоиться.

– Ну что ты скачешь, – сказал Мальчик. – Уймись.

– Это потому, что я пер-реживаю, – сообщил Чип. – А что, если чайки ошиблись? Вдруг он не пр-ридет, этот корабль?

– Ну не придет, и не надо, – сказал Мальчик, чтобы успокоить Чипа. А на самом деле тоже слегка заволновался. Хотелось посмотреть на судно с таким хорошим названием.

А Чип возмутился:

– Как это "не надо"?! Ведь он же не пр-ростой! Он пар-русный!

И у Мальчика застучало сердце. Ведь никогда-никогда он не видел настоящих белокрылых парусников. Многое успел он здесь увидеть и многое полюбил, но, как и раньше, при слове "корабль" представлялся ему стремительный клипер с белыми грудами четырехугольных парусов или шхуна, косо летящая над волнами.

Строго говоря, кораблем принято называть лишь фрегат. У него не меньше трех мачт, и на всех – прямые паруса. А остальные парусники: бриги, шхуны, бригантины, барки и баркентины – называют просто судами. Но не будем слишком придирчивы к Мальчику.

И в тетрадке своей рисовал он не лайнеры, а бриги и фрегаты. А перед сном шептал в постели названия парусов. Лишь бы не ошиблись чайки! Но чайки кричали правду.

Еще до полудня вдали над береговыми крышами показались верхушки мачт, а потом из-за поворота вышел парусник.