Ампула Грина - Крапивин Владислав Петрович - Страница 66

Глава 2

Мне приснился зеленый двор, на котором Лыш соорудил из приученных стульев большущий летательный аппарат «Лап-2». И велел всем, кто столпился вокруг:

– Садитесь.

И все мы – Май, Света, Любаша с Евгением на руках, тетя Маруся, дядя Толя, Тополята, Валерий, Витя, Саныч, Грета, Горошек и все Гретины ребята-следопыты, и те мальчишки, что дали мне на дороге воды и хлеба, и мальчик, который уступил мне на улице велосипед, и еще многие-многие люди стали рассаживаться внутри тонкого каркаса, и всем хватало места.

Мы взлетели плавно и легко. Лыш сидел впереди и двигал всякие рычаги. Вниз тянулся шнур, он был привязан к спинке Росика, и тот скакал по траве, тянул нас на буксире. И время от времени превращался в рыжего жеребенка.

"Так вот кто ты на самом деле!" – мысленно сказал я Росику. И перегнулся через круглую палку, чтобы разглядеть жеребенка получше, помахать ему. Сильно перегнулся, не рассчитал. Потерял равновесие и полетел вниз.

Я ничуточки не испугался. Падал медленно, это было не страшно, даже весело. Я приземлился на четвереньки в мягкую траву, сунулся носом в головки клевера, ощутил его запах и вскочил.

Далеко ли улетел наш «Лап-2»? Скоро ли вернется за мной? Видимо, не скоро, потому что в небе никого не было. Я стал оглядываться: на каком дворе оказался? Но был вокруг не двор, а бескрайнее поле с ромашками и желтыми цветами "Львиный зев". И опять я не испугался, потому что знал: все равно меня хватятся и полетят искать.

Испугался я, когда из травы поднялся мне навстречу Мерцалов. Он держал в каждой руке вороненый пистолет и улыбался… Ух как он улыбался. Я сразу ощутил, как возвращаются ко мне спецшкола, неволя, все страхи и горечи.

– Воспитанник Климчук! Где ты болтался? Почему ты без формы?.. Руки за спину, и… Ай!

"Ай!" – потому что из травы лохматым комом вылетел пес Коржик и морда у него была сейчас вовсе не добродушная. Коржик с тигриным рыком вцепился в штаны Мерцалова, и тот, подвывая, завертелся начал палить в пса их двух пистолетов. Но выстрелы были безвредными хлопками. Мерцалов бросил пистолеты, упал на колени, вскинул руки и тонко завопил:

– Я сдаюсь! Я абсолютно сдаюсь! Пожалейте!

Тут же вспомнился мне измученный мальчишка в кабинете у следователя!

– А нас вы жалели? – сказал я Мерцалову. В руках у меня оказался лучемет…

– Не надо, Грин… – двойным шепотом сказали у меня за спиной Игорь и Минька (откуда они здесь?). – Гиперболоид бьет только издалека. Да и ну его, этого тюремщика…

Я и сам знал, что не надо (ну его, Ефрема Зотыча, в…)

И сказал Коржику:

– Прогони…

Коржик снова вцепился в штаны Мерцалова. Тот вскочил, выпрыгнул из брюк и помчался прочь, мелькая широкими камуфляжными трусами. Коржик, гавкая, с полминуты гнал его по траве, потом вернулся и сел передо мной, улыбаясь розовой пастью. Будто спрашивал: "Я все правильно сделал?"

– Молодец! – сказал я и сел на корточки перед псом (родным таким!). И хотел опять поцеловать его в черный нос. И Коржик ждал этого, махая хвостом по головкам клевера. Но что-то яркое кольнуло мне глаза, и я проснулся…

Глаза кололи пробившиеся сквозь ветки лучи. И мне сразу показалось, что мои горести – не такие уж страшные и можно ждать впереди еще немало доброго. Я лежал на боку и смотрел, как солнце разукрашивает листья и ветки в стенке шалаша. И все было хорошо (по крайней мере, в эту минуту), только что-то маленькое и твердое болезненно давило мне бедро. Я повозился, потом догадался: сунул руку в карман. И… нащупал там гладкий шарик размером с ягоду смородины. Вытащил…

Это был янтарный шарик Мая!

Господи, почему вчера-то я про него не вспомнил?! Про свой талисман… Он бы помогал мне в пути, утешал бы и успокаивал. И казалось бы, что Май рядом. Но я, ошарашенный, замотанный, раздавленный бедой, совершенно забыл про шарик-огонек из песочного собора "Кафедраль де ла мар"!..

– Прости… – улыбнулся я шарику. И стал смотреть сквозь него на солнечный свет.

Кота Юшика, разумеется, в шалаше не было, но я все же мысленно сказал ему: "Кыс-кыс…" И показалось даже, что услышал в ответ короткое "мр-р…" А вот человеческие голоса не показались, они были настоящие. И, кажется, жизнерадостные. Не успел я ничего по этому поводу подумать, как сквозь ветки просунулась голова. Она была большущая, лохматая и бородатая. Голова сказала:

– Приветствую вас, юноша… – А потом уже не мне, а кому-то снаружи: – Искомый субъект обнаружен. Он изволил почивать, не подозревая, что стал предметом всяких тревог и волнений… – И опять мне: – Сударь, вас не затруднит покинуть этот дортуар и представиться леди и джентльменам, которые имеют к вам некоторые вопросы?

Какие вопросы? Может, этот бородач лишь притворяется добряком, а выйдешь, и: "Воспитанник Климчук? Руки назад!.."

Но разве такое может быть на Дороге?

Я опасливо выбрался из шалаша. Если что – сразу стрекану!

Неподалеку стояли четверо: бородач, худой очкастый парень и две девушки – одна маленькая, смуглая, а другая полная, высокая, с желтой косой. Все в ярко-синих комбинезонах с непонятными нашивками. Нет, они не были похожи на тех, кто "руки назад!". Были похожи на друзей Валерия из Крепости. И… на Мая! Потому что смотрели, как смотрел иногда Май, если хотел сказать что-то важное и ласковое. У него тогда глаза делались такими, будто он знал больше других. И у этих были именно глаза Мая. Внимательные и одинаково светлые, даже у смуглой девушки.

Впрочем, почти сразу появились в глазах насмешливые искорки. Очкастый глянул на меня, как биолог на редкого представителя животного мира, и возгласил:

– Отрадно видеть искомого юношу, однако следует уточнить. Для формальности. Григорий Юрьевич Климчук?

– Ну… – сказал я. – А чё такого? – У меня опять шевельнулись подозрения.

– Да "ничё такого", – широко улыбнулся бородач. – Уточнение и знакомство. Ты, выходит, Грин… А я – Боря. А это Эдик, Маргарита и Алёна… Дорожный спецпатруль, практиканты ИИССа… Алёнчик, глянь, как там у него…

Смуглая «Алёнчик» решительно шагнула ко мне, бесцеремонно оттянула ворот футболки.

– У-у… да ничего уже…

Я скосил глаза. Там, где раньше набухала «ягода-брусника», теперь оттопыривалась плоская коричневая коросточка. Сморщив нос, Алёна легко оторвала коросточку и бросила в траву. На коже осталось розовое пятнышко.

– Однако инъекция все же необходима, – сказала рослая Маргарита. – Для гарантии.

– Да, вы уж постарайтесь на все сто, девочки, – попросил «биолог» Эдик. – Чтобы никаких упущений.

Алёна ушла в большую палатку, что зеленела в десяти шагах от шалаша. Рядом с палаткой стоял в траве раскладной пластмассовый стол, а на нем большой компьютер и какие-то аппараты. Дальше среди кустов я увидел серый запыленный джип… Алёна вернулась, она была теперь в сверкающем белизной халатике. И держала иглой вверх приготовленный шприц.

– Иди сюда, голубчик…

Я пошел. Я был уверен, что в шприце тот «темпотоксин», что мне так и не ввели в Инске.

– Ну-ка, задери футболку, путешественник – велела Алёна.

– Ну, зачем… Можно же в руку. Дайте, я сам, я умею…

– Цыц! – сказала Алёна тоном тети Маруси, когда та утихомиривала Толю-Полю. – Порассуждай еще, дам по загривку…

Я торопливо вздернул подол футболки до «загривка». Ощутил под лопаткой холодное касание ватки со спиртом и стал ждать. Наконец спросил:

– Ну, скоро?

– Все уже, – хмыкнула Алёна. – Хватит обмирать…

Надо же! Ну и мастерица!.. Я торопливо одернул футболку. Бородатый Боря подошел и дружески поинтересовался:

– Лопать хочешь? У нас есть пшенная каша с тушенкой и какао.

Я почувствовал, что ужасно хочу «лопать». Но…

– Можно, я только на минутку… куда-нибудь…

– Вон туда, за сосны, – понимающе посоветовал Боря.

Я догадывался, что все они имеют отношение к Дороге, к ее тайнам и законам. И осторожно спросил:

– А ничего, что я отойду далеко… от Колеи?