Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ампула Грина - Крапивин Владислав Петрович - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

– Я здесь, профессор! – за спиной Валерия опять застукали шпильки. Секретарша обошла его и встала рядом с замом. (Надо же – профессор!)

– Женечка, мне кажется, надо позвонить в Павлоградское, уточнить ряд вопросов.

– Я позвонила, Илья Ильич.

Профессор Илья Ильич с надеждой вскинул на нее очки:

– И что?

– Илья Ильич, это Глухов

– О, Боже… – лицо профессора изменилось. «Бухгалтерскую» муку смахнуло крыло явного облегчения. В профессорских очках теперь читалась фраза: «С этого надо было начинать»…

Глава 2

Может быть, правда, с этого следовало начать?

С недавнего разговора, который завязался у Валерия и его однокурсника – Марата Меркушина, отличника и красавца. С некоторых пор Меркушин непонятно почему тянулся к Валерию. Странно даже: этакий лидер, гордость курса, чемпион губернии по виндсерфингу – и вдруг ищет дружбы у середнячка Зубрицкого (у того и заслуг то лишь победа в конкурсе рефератов по нетрадиционной топографии; тема – "Развертка несовмещенных поверхностей в ограниченной области четырехмерного континуума"; ее, кстати, почему-то сразу засекретили). Впрочем, Валерий не сторонился Меркушина, Марат был умный парень…

Ну, вот, столкнув последний экзамен второго семестра, шли они, довольные жизнью, от учебного корпуса к общежитию и решили "слинять на сторону", заскочить в кабачок "Четвертая бочка", слегка отметить начало каникул. Командиры смотрели на такие вольности сквозь пальцы, особенно когда сессия позади.

Кабачок был в укромном переулке, позади заросшего сквера. Путь лежал вдоль заброшенных газонов. На плиточном тротуаре, привалившись к штакетнику, сидела сморщенная бабка в немыслимых лохмотьях, с пластиковой миской у рваных зимних башмаков. Подняла к двум курсантам слезящиеся глазки, зажевала скомканными губами. Валерий зашарил в кармане форменных брюк, выгреб горсть мелочи (только что выплатили стипендию за летние месяцы, вперед). Высыпал монеты в миску. Бабка сильнее зашевелила ртом, Валерий разобрал слово "сыночек"…

Когда отошли, Марат снисходительно спросил:

– Это было в плане спасательных мероприятий или по зову души?

– Не знаю… Просто жаль стало старуху.

– Напрасно, – сказал Марат с добродушной усмешкой. – Чувства надо экономить. В том числе и жалость. Она должна быть целенаправленной.

– Это как?

– В смысле, что жалеть надо тех, кто вписывается в систему.

– "Чтоб понять тебя, мой милый, нынче нету моей силы"… – сказал Валерий фразу из популярной песенки. – Какая система?

– Такая. Каждая живая особь должна быть полезна структуре, в которой она существует. В нашем случае – Империи. Осуществлять гармоничное взаимодействие личности и общества и тем оправдывать свое право на существование… А у этой бабки в чем польза бытия? – Не поймешь, говорил он дурачась или всерьез.

Так же полунасмешливо (и спрятав раздражение) Валерий ответил:

– Для Империи пользы тут, наверно, никакой. Польза только для самой этой бабки. Все-таки живой человек.

– А что это за жизнь? Зачем?.. Ну, придет она с твоей мелочью в питейную лавку, наскребет на четвертинку, сядет за поленницей, выхлебает, закусит корочкой…

– Ну и что? – сказал Валерий совсем уже серьезно. – Выхлебает, закусит, ощутит хоть на пять минут какую-то теплоту в своей незадавшейся жизни. Может, вспомнит что-то хорошее. Все-таки радость для человека, если другого ему не осталось…

Меркушин опять поулыбался. Спросил мягко и снисходительно, как неопытного младшего брата:

– Но ответь: сам-то такой человек – он зачем?

– Мы едем по кругу, коллега, – тем же тоном отозвался Валерий. – Зачемкому?

– Обществу.

– Мне кажется, любой имеет право на жизнь независимо от степени своей общественной значимости, – сформулировал Валерий наукообразную фразу. – Живет потому, что он родился. Лишь бы не мешал жить другим. Каждому положен кусок хлеба и глоток солнца…

– Ну да. Как говорится, "всякое дыхание хвалит Господа"…

– А разве не так?

– Ну-ну… – покивал Меркушин.

– И в конце концов, – слегка завелся Валерий, – кто вправе определять ценность личности? По какой шкале? В Империи многомиллионная орава чиновников, которые ничего не производят, мешают жить нормальным людям, получают за это колоссальные деньги и отнюдь не так безобидны, как несчастная старушка. Но почему-то никто не ставит вопроса об их бесполезности.

– Потому что они образуют систему, – терпеливо разъяснил Марат. – Хорошую или плохую, другой вопрос. Но иной у нас нет, значит, мы должны ее поддерживать, чтобы существовать. А поддерживать отбросы общества и лелеять человеческий мусор – значит, усугублять негативные явления внутри системы и способствовать хаосу… Я был убежден, что ты это понимаешь.

– Я рассуждаю более просто. Может быть, даже примитивно… – Валерий все еще старался делать вид, что воспринимает разговор, как шутливую пикировку. – Дело спасателя не философствовать, а выручать из беды любого, кто в нее, в беду, попал…

– Это в тебе булькают остатки интеллигентского человеколюбия, которым грешат многие сторонники альтернативной службы. Пора уже переболеть, ко второму-то курсу. И понять, что спасать следует не всякого…

– А присяга? – тихо сказал Валерий.

– Ну что присяга? Всякую присягу следует понимать в зависимости от обстановки… Регент наш ненаглядный тоже давал присягу – на верность всей Империи и каждому подданному в отдельности. А… кстати, ты ведь работал в детской онкологии? Лейкоз там и всякие другие прелести?

Валерий угрюмо сказал:

– Не хотелось бы вспоминать. – Прозвучало как "ты это не трогай".

– И все-таки вспомни. Сколько было случаев! Нужна срочная операция, пересадка костного мозга, а денег нет, и начинается очередная истерическая компания: "Ах, спасите Вовочку, ах, спасите Танечку, пожертвуйте кто сколько может!.." Какую-то Танечку, может, и спасут, а других, скорее всего, не успеют… Было?

– И что дальше? – Валерий проклял минуту, когда согласился пойти с Меркушиным в кабак.

– Тебе не приходило в голову: почему Регент и правительство сидят своими задницами на необъятных мешках с золотым резервом, а дети мрут? Хватило бы ничтожной доли этого резерва, чтобы спасти всех…

– Мне это приходило в голову, – отчетливо сказал Валерий. – Это сволочизм. – Впрочем, он выразился покруче.

– А вот и не сволочизм, – с грустной умудренностью отозвался Марат Меркушин. – Это, друг ты мой, суровая, но необходимая логика. Здесь нет жестокости. Просто система понимает: дети эти, если и поправятся, не смогут быть полноценными членами общества, станут нахлебниками. Так же, как миллионы беспризорников, пенсионеров, бомжей, инвалидов… Они все, как песок в отшлифованных валиках системного механизма. И чтобы механизм вертелся без скрипа, от песка надо избавляться. Это закон общественного развития.

– На фиг он, этот закон, – сказал Валерий. (впрочем, сказал не "на фиг", а опять же покрепче). – И что в нем нового? Так еще в давние времена рассуждал германский ефрейтор по имени Адольф Шикльгрубер. Добром не кончилось…

– Ничего похожего! Тупой ефрейтор строил систему на идиотской теории арийского превосходства и отрицал достижения мировой культуры! А сейчас речь идет о создании здорового общества, которое лишено предрассудков. И об очистке этого общества от мусора. Так сказать, во имя прогресса…

– Не понял. Где это "идет речь"? У кого? – сумрачно поинтересовался Валерий. Ох как не нравился ему разговор…

Меркушин заметно смешался:

– Причем тут "у кого"… Я так, теоретизирую…

– Погано ты теоретизируешь.

– Ну, это как посмотреть. Можно не соглашаться с чужими взглядами, но зачем поливать их помоями? – примирительно заговорил Виктор. – Всякие бывают идеи… Ты слышал о движении "Желтый волос?"

– Слышал кое-что… Какое же это движение? Банда. Это ведь они десять лет назад предлагали сократить «поголовье» беспризорных пацанят и бомжей путем отравленных благотворительных обедов? Мол, тихо, незаметно и эффективно… И кажется, даже в чем-то преуспели на практике…