Яблоко Евы - Берристер Инга - Страница 5

Она бережно развернула маечки, бриджи и мини-юбки, тщательно замаскированные среди нижнего белья. Достала красное платье, встряхнула его и разложила на кровати. В пути оно изрядно помялось, но ничего страшного: трикотаж с лайкрой. Как только натянет на себя, все разгладится. И никакой утюг не понадобится.

Моника сбросила ненавистные туфли и, сев на пол, открыла дорожную сумку, где среди туалетных принадлежностей припрятала две пары изящных босоножек на высоких каблуках. Извлекла их на свет Божий, а заодно и ярко-красный лак для ногтей.

Настроение стремительно улучшалось. Господи, до чего же ей надоели все эти старомодные тряпки! И надоело вести себя так, будто она столетняя старуха! Ни у одной из ее подружек — ни по интернату, ни по закрытому женскому колледжу, где она училась, — не было таких строгих родителей.

Ну за что ей такое наказание?! Она всегда была послушной, прилежно училась, получала хорошие отметки, держалась подальше от мальчиков, стаей круживших за каменной оградой. В отличие от других учениц Моника никогда не попадала в истории и даже не получала серьезных нареканий. Во всяком случае, родители знать ничего не знали про ее проделки. А пару раз Монике попало от сестер-монахинь за то, что она не легла спать после отбоя. Но ей удалось уговорить их ничего не сообщать родителям, и те так ничего и не узнали.

Моника сняла опостылевшее черное платье, свернула в комок и швырнула на нижнюю полку шкафа. Оно понадобится ей только через месяц, когда она полетит домой. При мысли о возвращении во Флоренцию, где ее ждет нежеланное замужество, Моника помрачнела. Нет, сейчас она не станет думать о неприятном! Она быстро переоделась в красное платье, села на пол и с решительным видом встряхнула флакон с лаком для ногтей.

Мазнув ноготь ярко-красной эмалью, Моника зажмурилась. Сердце тревожно забилось, и руки чуть задрожали. Нет, так дело не пойдет! Нужно успокоиться. Она сосчитала до десяти и, смахнув лишний лак с кисточки, осторожно накрасила ногти на пальцах ног. Давая просохнуть первому слою, выпрямилась, опершись на вытянутые руки, выгнула спину и расправила пальцы ног, любуясь результатом трудов.

Блеск! — Интересно, а что делает Рик? — подумала она и улыбнулась. Какой он высокий и красивый! И от него так славно пахнет — свежестью и чистотой, — как от сосен после дождя.

Вот бы поглядели на него ее подружки! Позеленели бы все от зависти. Особенно Маргарита, эта противная воображала, которая прозвала ее Девой Марией. Можно подумать, она сама большая специалистка по сексу! Посмотрела бы она на Рика, увидела бы, какой он красавчик и какие у него обалденные зеленые глаза, ну прямо как нефрит!

Моника прислонилась спиной к кровати и представила себе реакцию подружек, когда она будет рассказывать им о том, как путешествовала по Нью-Йорку и ее целый месяц сопровождал Рик. Только она скажет не Рик, а Ричард. Так намного красивее. Королевское имя… И ему больше подходит.

Она улыбнулась своим мечтам и принялась покрывать ногти вторым слоем лака.

Интересно, что скажет Ричард, когда услышит, что она хочет распроститься с девственностью.

Причем с его помощью…

Половина четвертого, а Моника так и не появилась. Может, она уснула? Впрочем, какая разница? Стучать к ней и выяснять в чем дело он не собирается. Чем дольше она пробудет у себя в комнате, тем лучше для него. Рик снял трубку и ответил на очередной звонок, пришедший по голосовой почте.

За пару часов, пока его не было в офисе, ему звонили четыре раза. Можно себе представить, какая чертова уйма дел скопится за целый месяц! Катастрофа!

Надо что-то делать. Пусть Моникой займется Артур! Ведь он уезжает только через три дня. Так что его Кэтрин — или Кэтлин, или как ее там зовут? — придется потерпеть до начала путешествия. Только там Артур будет всецело принадлежать ей, а пока пусть уделит внимание своей драгоценной кузине.

Рик ответил на все звонки, положил трубку, и ему показалось, что в двери щелкнул замок. Он обернулся и выглянул в холл. Моники не было видно. И он испытал сначала облегчение, а потом разочарование. Словно раздвоился на две половины: одна хотела, чтобы Моника ушла и дала ему возможность собраться с силами, а другая жаждала утонуть в ее обольстительных глазах…

Все дело в акценте, убеждал себя Рик, Ну да! Именно поэтому Моника его так заводит. В школе, когда ему было тринадцать, он влюбился в учительницу французского. Его первой любви было за тридцать. Она была довольно красивая, но его возбуждал ее голос, особенно акцент.

Рик сел за стол Микеле и включил компьютер. Кто бы мог подумать, что босс умеет пользоваться компьютером и что у него вообще есть дома компьютер. Едва он коснулся клавиш клавиатуры, как с нее полетела пыль. Он покачал головой. Да, видно, Микеле давненько не подходил к компьютеру! А может, он обзавелся техникой для интерьера? Или для престижа?

Рик занялся электронной почтой и почти закончил просмотр, когда услышал за спиной негромкое покашливание. Господи, ну и какого черта с ней теперь делать? Набрав в грудь воздуху, Рик развернул кресло лицом к двери и начал подниматься.

Открыл рот и замер. И так и стоял — молча, с открытым ртом.

— Нравится? — спросила Моника, проведя ладонями по бокам красного платья, сидевшего на ней как перчатка. Роскошные темно-каштановые волосы шелковым каскадом падали ей на плечи.

Лицо чуть подкрашено — ничего лишнего. Только подведены глаза и подчеркнуты скулы. Если раньше она была просто хорошенькой, то теперь стала ослепительно красивой.

— Рик? — Она чуть сдвинула брови. — Что скажете?

Он прочистил горло и умудрился извлечь нечленораздельный звук. А глаза снова жадно набросились на ее тело. Платье облегало ее всю, обрисовывая все изгибы и округлости. Вырез у платья был довольно скромный, но высокая пышная грудь так и просилась наружу. С таким же успехом Моника могла прогуляться нагишом!

— В таком виде выходить нельзя.

Она нахмурилась, а губы снова сложились в капризный бант.

— Почему нельзя?

— Почему? — Он снова окинул ее взглядом. Будь платье сантиметров на пять покороче… — Потому что здесь женщины так не одеваются, — сказал он, а про себя добавил: и слава Богу, а то все мужики превратились бы в сексуальных маньяков.

— Нет, одеваются.

— Только не днем.

Моника сложила руки на груди, и в вырезе платья показались два соблазнительных полушария. Рик поспешил отвести глаза.

— Одеваются. Я видела.

— А вы уже бывали в Нью-Йорке?

Она покачала головой.

— Нет. Но я видела «Секс и город». Два раза. Дома у моей подруги Терезы.

— «Секс и город»?

— Нуда. По телевизору. Это такой… Рик вздохнул.

— Моника, я знаю, что это такое. Но в жизни женщины так не… — Он перехватил ее взгляд и осекся. — В чем дело?

— Просто вы впервые назвали меня по имени. — И ее губы расплылись в улыбке, а у Рика защемило в груди. — Мне очень понравилось, как вы это сказали. Скажите, пожалуйста, еще раз.

— Не надо меня отвлекать. Она вскинула брови.

— Как это отвлекать? Не понимаю.

Ну что ей сказать?! Что он не может на нее спокойно смотреть? Ведет себя как прыщавый юнец! Рик почувствовал прилив возбуждения и, взявшись за край стола, опустился на кресло и придвинулся поближе к столу. Вот кретин! На кой черт снял пиджак?!

Надо срочно отвлечься! Рик припомнил, как в прошлую субботу в магазине выронил из пакета сочный спелый помидор прямо под ноги какой-то блондинке. Помидор плюхнулся на каменный пол и забрызгал соком ей ноги. Девица возмущенно ахнула и взглянула на него убийственным взглядом. Не помогло: возбуждение не спадало. Хорошо, что он под прикрытием стола!

— А-а-а, кажется, поняла, — прервала неловкую паузу Моника. — Отвлекать — значит мешать. Верно? — Она с довольным видом улыбнулась. — Вы это имели в виду?

Рик вздохнул.

— Вам нужно переодеться. Ее глаза потемнели от обиды.

— Потому что в этом платье я выгляжу толстой?