Крым - Козлов Владимир Владимирович - Страница 2

– Кальвадоса хотите?

– Чего?

– Кальвадоса. Это такая яблочная самогонка.

– Можно.

– Я сейчас принесу.

– Я денег с собой не взял.

– Не волнуйтесь. Я вас угощу. Составите мне компанию.

Пока его нет, рассматриваю парочки. Одни просто болтают друг с другом, другие пьют вино, третьи целуются. А я – один, как идиот. Со сгоревшей спиной, с изжогой от говняного самодельного вина. Жду какого-то урода, чтобы пить с ним кальвадос.

Мужик возвращается с бутылкой из-под водки, заткнутой бумажной пробкой, и двумя пластмассовыми стаканами. Разливает. Я проглатываю пойло, почти не чувствуя вкуса.

– Ну, как?

– Нормально.

Он наливает еще. Выпиваем. Мимо проходит одна из парочек – совсем еще молодой пацан, прыщавый и с дурацкими усиками, и красивая блондинка в купальнике, с распущенными волосами. Мне хочется насовать ему по морде и забрать блондинку. Мужик смотрит на них, но ничего не говорит. Сидим еще некоторое время.

– Спасибо, что составили мне компанию. Всего хорошего.

Сует мне руку, я жму ее, и он уходит. Что ему было надо, интересно?

В каморке ложусь спать, не раздеваясь. Сплю весь день, встаю, иду на базар, покупаю хлеб, помидоры и вино. Жру и снова вырубаюсь. Когда встаю, спина уже не горит, хотя все еще красная. Одеваюсь и иду в бар.

За угловым столиком в одиночестве сидит какая-то подружка. Покупаю водку с соком и подсаживаюсь к ней.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Можно присесть рядом с вами?

– Так вы уже сидите.

Улыбаюсь.

– Вам купить чего-нибудь выпить?

Она делает «правильное» стеснительное лицо.

– Не надо.

– Я вижу, что вы воспитанная девушка, а воспитанная девушка должна отказаться, когда ей что-то предлагает незнакомый мужчина…

Улыбается.

– …только не в Крыму, в двух шагах у моря, да еще и таким великолепным вечером.

Мне самому противно слушать, какую херню я горожу. А ей, похоже, нет. Она заказывает вино. Я покупаю еще одну водку с соком. Потом повторяем и идем на дискотеку. Там танцуем, встроившись в какой-то круг, который рассыпается во время медленных танцев, и тогда мы танцуем вдвоем, прижимаясь друг к другу и наталкиваясь на другие пары. В двенадцать дискотека кончается.

– Пошли к морю, – говорю я. – Спать еще вроде как рано.

– Пошли. Только мне сначала надо переодеться. Похолодало.

С моря и вправду дует ветер. Мы идем к ее дому.

– Я сейчас, – говорит она, поднимается на крыльцо и закрывает за собой дверь, щелкнув замком. Я жду, разглядывая проходящих мимо кокетливых понтовых подружек и криво улыбающихся сексуально озабоченных пацанов. Проходят и парочки, обнявшись и поглаживая друг друга по жопам. Те, кому есть, где трахаться, спешат домой. У остальных вариантов немного, разве что пляж.

Проходит уже много времени, а ее все нет. Подхожу к двери и тихонько стучу – ни хера. Дергаю за дверь, потом стучу громче – по-прежнему глухо, как в танке. Вспоминаю, что не спросил, как ее зовут. Нет, спросил, и она сказала, но я сразу забыл. А, может, не говорила. Не помню. Зря, конечно, она так. Ну, ладно. Хуй с ней. Иду в бар, выпиваю еще водки с соком и иду в каморку спать.

Просыпаюсь часов в двенадцать дня, жру остатки хлеба и помидоров и снова ложусь.

Снова бар, снова какая-то подружка за одним столиком со мной. Нет, такого кидалова со мной больше не будет. Хватит. Ее зовут Инна. Приехала с сестрой. Младшей. Пьем в баре, потом танцуем на дискотеке. Потом снова пьем в баре. А потом сидим на пляже с трехлитровой банкой вина, по очереди отпиваем из нее, а между глотками целуемся.

– Тебе здесь нравится? – спрашивает она.

– Не знаю. Нравится, наверное. Нормально. А, в общем, какая разница?

– Никакой.

– А тебе нравится?

– Никакой.

– Что никакой?

– Он никакой.

– Кто?

– Пацан.

И она показывает пальцем на какого-то пацана. Он стоит на коленях и тошнит, потом подходит к торчащему из земли кранику с водой, откручивает его, пьет, отворачивается и снова тошнит.

Холодает. Надо вставать и идти куда-нибудь, но встать с первой попытки не получается: мы слишком напились. Кое-как доползаем до дома, где она снимает комнату: это ближе, чем идти ко мне. Я включаю свет, ее сестра просыпается и злобно смотрит на нас.

– Инка, ты заколебала. Зачем свет включать?

– Заткнись, а то укушу тебя, – говорю я, и она замолкает.

Спим до обеда, потом начинаем ебаться. Сколько дней я не ебался? По-моему, много. В самой середине процесса малая приходит с пляжа и ложится на свою кровать, как будто все так и должно быть. Мне хочется бросить в нее стулом, но сначала надо кончить. Малая не смотрит на нас, повернулась лицом к стене. Я кончаю.

– Малая, сходи купи нам вина, – говорит ей Инка. – А на сдачу – фруктов себе каких-нибудь или мороженого или чего ты там хочешь.

Она встает и уходит. Мы ебемся еще раз, потом малая приносит вино и ставит на стол. Поднимает с пола женские трусы.

– Что разбрасываешь по комнате?

– А это не мои. Мои на мне. Она задирает одеяло. На ней мои плавки. Все хохочем.

– Тебе сколько лет, малая? – спрашиваю я.

– Тринадцать.

– Хочешь с нами поебаться? Групповуху?

Инка хохочет. Малая берет со стола огрызок яблока и кидает в меня. Мимо.

Мы с Инкой выпиваем вино и спим до вечера. Я встаю, одеваюсь и иду к морю. Надо искупаться: не помню уже, когда купался. Крым.

Сбрасываю шмотки. Плавки свои надеть забыл – и насрать. На меня с отвращением смотрят две толстые тетки с крашеными грязно-красными волосами, в мятых облезлых халатах.

Захожу в воду – кайф. Плаваю, как охуевший ребенок. Когда выхожу, уже темно. Одеваюсь. Подходит какой-то мужик.

– Я извиняюсь. Вы здесь девочку такую молоденькую не видели? В голубом платье? Дочка моя.

– Нет, не видел.

Никакая она тебе не дочка, педофил ты сраный, а если и дочка, то сбежала от тебя на хер, потому что ты толстый и тупой. Залезь в море и утопись, придурок.

Неделя пролетает, как один день. Днем пьем и ебемся с Инкой, а вечером купаемся в море или идем на дискотеку. Малая нас ненавидит, но терпит: мы ее кормим, потому что у нее нет своих бабок.