Тайный любовник - Гэфни Патриция - Страница 23

– Понятно. – Любопытство разгорелось в ней еще сильнее, но что-то в его поведении подсказало, что не стоит продолжать расспросы на эту тему.

Увидев, что он разломал булочку и крошит ее черным уткам, она последовала его примеру. Два крапчатых утенка устроили драку из-за неожиданного угощения, налетая друг на друга и кружась в медленном течении на середине реки. Софи, смеясь над забавными утятами, стала бросать крошки чуть в сторону, приманивая утенка, который понравился ей больше, но все ее старания оказались напрасными, потому что вслед за ним на крошки набросилась вся утиная семья. С беспомощным смехом она взглянула на Джека – и выражение его лица заставило ее сердце забиться чаще. Она отвернулась, чтобы он не видел, как вспыхнули ее щеки.

– Никак не могу наслушаться, – сказал он таким интимным, проникновенным голосом, что сердце ее отнюдь не стало биться спокойней. – Я имею в виду то, как вы смеетесь. Ваш смех звучит для меня слаще музыки.

Софи была самостоятельным человеком; она владела рудником, на нее работала сотня мужчин. Люди в городе уважали ее за знания и опыт, за упорство. Ей было двадцать три года. Почему же она вдруг, стоило Джеку Пендарвису сказать ей комплимент, онемела и залилась краской, как несмышленая девчонка?

– Раньше в Уике плавали лебеди, – сказала она серьезным тоном, – но они съели весь водяной кресс, который растет здесь круглый год, потому что зимы у нас очень мягкие. И деревня решила пройти весной по лебединым гнездовьям и вынуть яйца, чтобы птиц стало меньше. Это подействовало, но, как считают некоторые из нас, подействовало слишком радикально, потому что теперь лебедей не стало вовсе. И это, по-моему…

– Софи, вот вы где! А я вас ищу.

Она увидела Роберта Кродди, который поднимался на горбатый мостик, направляясь к ним. Хорошо, конечно, что он появился: можно наконец прервать этот рискованный разговор. А впрочем, жаль, что он помешал им.

– Где вы были? – с некоторым осуждением спросил Роберт, останавливаясь перед ней и показывая белые зубы в сдержанной улыбке. – Я искал вас после вашего выступления, но вы куда-то пропали.

– Никуда я не пропала. Вот я, стою перед вами. – Повисла неловкая пауза. С непонятной для себя неохотой она представила мужчин:

– Роберт, это мистер Пендарвис. Познакомьтесь, это мистер Кродди.

– Очень приятно.

– Очень приятно.

Однако руки друг другу они не подали.

Роберт, откинув фалды сюртука, сунул пальцы в узкие кармашки дорогого жилета. Ей знаком был этот жест, который проделывается с тем расчетом, чтобы продемонстрировать золотую цепочку, идущую по животу. На высоких каблуках Софи была одного с ним роста, и от этого, как она подозревала, он чувствовал себя несколько Неуютно. У него было крупное лицо, а волосы, глаза и губы – одного цвета: разбавленного имбирного пива. Ее знакомые дамы считали Роберта довольно приятным молодым человеком, и она тоже полагала, что в его сильной фигуре, немного грубоватой и приземистой, есть что-то в своем роде привлекательное. Однако ее всегда смущало, что у него полностью отсутствовала шея, и потому он напоминал ей быка.

Игнорируя мистера Пендарвиса, Роберт обратился к Софи:

– Я хотел пригласить вас перекусить с нами. Еда здесь не бог весть какая, поскольку все делается в благотворительных целях, но мы сделаем вид, что не замечаем этого.

На его лице вновь появилась натянутая улыбка, в которой на сей раз сквозила самоуверенность. Софи почувствовала раздражение и обиду за всех женщин, которые несколько дней готовили пудинги, мясные пироги и лимонад, и все это добровольно, по доброте душевной.

– Нет, благодарю вас, я уже успела кое-что проглотить. – Этим «кое-что» были, конечно, булочки.

– Ну, все равно пойдемте, посидите с нами, пока мы едим. Мы вон там, под деревьями; его честь с нами. Онория распорядилась, чтобы принесли зонты и стулья, так что вам будет очень удобно.

Роберт получал искреннее удовольствие, называя ее дядю «его честь». Это тоже вызывало в ней раздражение, хотя меньшее, чем когда он называл его запанибратски просто Юстасом. Конечно, в каком-то смысле они были друзьями, и Роберт, кроме того, владел частью акций «Салема». Но поскольку он был по меньшей мере на двадцать лет моложе дяди, Софи расценивала подобную фамильярность не иначе как дурной тон.

– Нет, благодарю вас, – снова отказалась она. – Но, надеюсь, мы еще увидимся позже.

Его рыжеватые глаза метнулись на мистера Пендарвиса, потом обратно на нее – настороженные, вопрошающие. Она изобразила приятную улыбку, хотя чувствовала, что обстановка накаляется. Роберт не был ее кавалером – на поклонников у нее не оставалось времени, – но ей приходило в голову, что он мог считать себя таковым просто потому, что сопровождал ее, за неимением других претендентов, на те светские рауты, которые ей изредка удавалось посещать. Теперь, естественно, он хотел знать, кто этот незнакомец и почему она не освободится от него и не пойдет посидеть под деревьями вместе с ним и ее родственниками. Она представила, как скажет ему: «Мистер Пендарвис – один из моих шахтеров. Он работает на „Калиновом“, и сегодняшний вечер мы проводим вместе». Одна мысль об этом заставила ее вздрогнуть. Конечно, недолго будет оставаться тайной, кто такой Джек, независимо от того, промолчит она сейчас или нет: она не сомневалась, что через пять минут, как Роберт покинет их, он узнает всю неприглядную правду. Но ей малодушно хотелось находиться подальше от него в тот момент, когда это произойдет.

– Что ж, – недовольно проговорил он, словно давая ей последний шанс. Она продолжала молча улыбаться. – В таком случае увидимся позже.

– Да, позже.

По лицу Роберта пробежала тень. Даже не взглянув на мистера Пендарвиса, он развернулся и ушел, оставив их одних на мосту.

Софи, которая все это время избегала смотреть на Джека так же упорно, как Роберт, взглянула на него. Теперь она понимала его лучше, не очень хорошо, но достаточно, чтобы разглядеть, что за упрямо выставленным подборбдком и суровым блеском глаз кроется не холодность или озлобленность, а обостренное чувство собственного достоинства. Неожиданная мысль, что он и Роберт, похоже, показались, пусть на мгновение, соперниками, старавшимися завоевать ее благосклонность, доставила ей мимолетное удовольствие. Но по кратком размышлении она поняла, что ошибается. Маловероятно, чтобы Роберт, как мужчина, мог соперничать с мистером Пендарвисом. Исключено. Зная его, она не сомневалась, что классовые предрассудки (а он принадлежал к среднему классу – «безнадежно среднему», как сказала бы Онория – и питал неутолимую жажду подняться выше по социальной лестнице, хоть на ступеньку, или даже стать – Софи предполагала, что это была сокровенная мечта Роберта, которую он таил в душе, – пусть мелким, но дворянином) сделали его через секунду после знакомства врагом мистера Пендарвиса.

– Мистер Кродди – деловой партнер моего дяди, – пояснила она ровным тоном, прерывая неловкое молчание.

– Я знаю, кто он такой.

– О, откуда?

– Под землей много говорят о вас, мисс Дин. Можно сказать, вы – излюбленный предмет разговоров у нас, бедных, скромных шахтеров.

Она силилась понять его настроение. Тон его был равнодушным, но в углах губ дрожала ироничная усмешка, которую можно было истолковать как угодно.

– С трудом могу представить себе это, – она беззаботно улыбнулась. – Не знаю, кто еще ведет такую же неинтересную жизнь.

– Вам не нравится ваша работа?

– О нет, я люблю ее. Я имею в виду, что моя жизнь менее всего стоит того, чтобы о ней судачили. – Она улыбнулась ему, с удовольствием отметив, что ее ироничный ответ попал в цель. Настроение ее сразу улучшилось, и она весело добавила:

– Я, конечно, преувеличила, когда уверяла мистера Кродди, что не хочу есть. На самом деле я умираю с голоду.

На губах Коннора мелькнула быстрая, смущенная и поэтому совершенно очаровательная улыбка. Промелькнула и исчезла, но глаза его по-прежнему смеялись, когда он напыщенным тоном произнес: