Весы судьбы - Берристер Инга - Страница 23

Он коснулся ее губ, и этот легкий, непритязательный поцелуй пронзил ее насквозь.

— Агнес, — с тихим смешком прошептал он. — Не сжимай губы во время поцелуя, иначе никто нам не поверит.

Его голос и теплое дыхание околдовывали девушку.

— Гордон! — еле слышно пролепетала она. — Мне нужно идти. Миссис Хокс подумает…

— …Что мы занимаемся любовью?

Агнес покраснела до корней волос, потому что она собиралась сказать совершенно иное. Гордон взглянул на ее лицо и усмехнулся.

— Твои глаза красноречивее всяких слов, — пробормотал он, отбрасывая со лба прядь волос. — Удивительно! Я женюсь на женщине, которая ни в состоянии скрыть свое отвращение ко мне.

— Но, Гордон, это неправда! — сорвалось у нее с языка.

— Неправда? — оживился он. — Тогда поцелуй меня по-настоящему, а не так, как маленькая девочка целует противного родственника.

Агнес, задрожав, закрыла глаза и ощутила тепло его дыхания у самых своих губ. Она сжалась в комок, приготовившись к тому, чтобы перенести это испытание и ничем себя не выдать.

Но ничего не произошло.

Ресницы ее вспорхнули вверх. Гордон смотрел на нее в упор.

— Ты неправильно поняла меня, Агнес, — сказал он тихо. — На этот раз твоя очередь поцеловать меня.

Девушка побледнела.

— Бедняжка! — усмехнулся Гордон. — Сколько страха!

— А ты чего хотел? — попыталась отшутиться Агнес. ~ Откуда я знаю, вдруг ты кусаешься?

— Торжественно заверяю тебя, что не кусался, не кусаюсь и никогда не буду этого делать.

— И я должна этому поверить? — тянула время девушка.

Лицо Гордона помрачнело.

— Как еще убедить тебя? — спросил он глухо, и глаза его мрачно блеснули. — Что мне остается? Силой доказать, что под твоей ледяной надменностью скрывается неутоленная страсть?

Агнес задрожала всем телом, но не от страха или холода.

И в то же мгновение его губы пленили ее рот, на этот раз — жадно и требовательно, познавая его вкус и форму, наслаждаясь сладостью единения.

Все ее чувства ожили, тело заныло от наслаждения, от прежней сдержанности и благоразумия не осталось и следа. Руки Агнес сами собой взлетели вверх и обвились вокруг его могучих плеч, пальцы, пробежав по груди, скользнули под пиджак.

Гордон напрягся и прижал ее к себе так крепко, что она ощутила его возбуждение. По телу Агнес пробежал огонь, глаза закрылись. Она таяла от его ласк, как снег под лучами майского солнца…

— Привет, Гордон!.. Так вы, значит, здесь?.. — как гром с ясного неба раздался голос Лоры.

Агнес в панике отпрянула назад, а Гордон, помедлив, поправил волосы и обернулся.

— Вы велели подготовить к отправке несколько писем. Я напечатала их и решила показать вам. Вы предупредили меня, что это срочное поручение, вот я и решила найти вас сама… Кстати, сегодня вечером прием… Вас там ждут…

Она говорила, обращаясь к Гордону, но глаза ее были прикованы к чуть припухшему рту Агнес.

«Никаких извинений по поводу того, что ворвалась без стука, — раздраженно подумала Агнес, — никаких сомнений в собственном праве нарушать наше уединение… Никакого сомнения в том, кто из нас двоих обладает большей властью над Гордоном…» Она вдруг поняла, что, высокомерно отказав секретарше в праве руководить подготовкой свадьбы, она нажила себе опасного врага.

Разумеется, они и без того не могли быть подругами, но Агнес, возможно, следовало действовать чуть тоньше, не так открыто демонстрируя свою ревность. Но, что сделано, то сделано, и теперь, когда Лора открыто стала на тропу войны, Агнес оставалось лишь гордо вздернуть подбородок и двинуться прочь, бросив через плечо:

— Кажется, я здесь лишняя… Пойду помогу миссис Хокс еще раз просмотреть свадебное меню.

— О! Комнаты отремонтированы! — воскликнула Лора, оглядевшись. — Гордон, вы сами нашли дизайнера?

Агнес приостановилась, ожидая его реакции. Вообще-то, с ее стороны было неразумно задерживаться. Она и без того выдала себя сегодня, и теперь оставалось надеяться лишь на то, что Гордон спишет ее пылкость на обычное сексуальное томление, на голос тела, не имеющий ничего общего с чувствами.

Что ее изумило, так это страстность самого Гордона. Для мужчины с его сексуальным опытом и искушенностью она казалась, мягко говоря, необъяснимой. Агнес подумала, что он, возможно, просто имитировал желание, дабы обмануть ее, и от этой мысли ей стало не по себе.

Тем временем Гордон, забрав из рук секретарши бумаги, заметил:

— Ты недооцениваешь таланты моей невесты, Лора. Все, что ты видишь, сделано ею и под ее руководством.

Девица поджала губки и, когда Агнес проходила мимо нее, прошипела:

— Надеюсь, мисс Рокуэлл, вам хватит ума не влюбляться в Гордона? Меньше всего на свете он нуждается в любящей женушке.

— Я ни в кого не собираюсь влюбляться! — парировала Агнес, охваченная холодным бешенством, как вдруг заметила, что Гордон, оторвавшись от бумаг, прислушивается к их словесной дуэли.

Судя по всему, он слышал каждое их слово, и рот его сжался в тонкую белую линию. Агнес хотелось закричать, броситься ему на шею, объяснить, что в ней говорит задетое самолюбие, но в присутствии секретарши, не спускавшей с них наглых глаз, она не могла позволить себе быть откровенной.

Если на то пошло, он должен был сам поставить на место эту зарвавшуюся девицу, какой бы полезной работницей она ни была, а раз он этого не делал, вывод мог быть только один: Лора — его любовница.

И, надменно вскинув голову, Агнес сказала самым любезным тоном, на какой была способна:

— Не смею вас задерживать. Судя по всему, вам многое нужно обсудить. Проводить вас?

Только железная выдержка, воспитанная в ней тетушкой, удержала Агнес от того, чтобы в слезах не взбежать вверх по лестнице и запереться в своей спальне.

Вместо этого она церемонно проводила Гордона и секретаршу до дверей. Когда они ушли, девушка без сил опустилась в кресло и устремила взгляд на свадебный наряд в целлофановом чехле, пытаясь понять, как ей прожить остаток своей жизни.

7

После ухода Гордона мир показался Агнес серым и пустым. И хотя меньше всего на свете она стремилась увидеться с ним, вопрос о том, почему он так спешно вернулся из Японии, не давал ей покоя.

Когда он сделал ей предложение, она втайне уверила себя в том, что даже если между ними не может быть любви, то искренняя и чистосердечная дружба и взаимопонимание все же возможны. Агнес грезила о тихих вечерах, когда он, возвратись домой, будет делиться с ней своими проблемами и, возможно, даже спрашивать у нее совета.

Теперь она поняла, как жестоко ошибалась. Гордон не собирался посвящать ее в свои дела, для этого ему вполне хватало секретарши.

Агнес сжала пальцами виски. Боже, как она кривила душой, бросая Гордону в лицо, что ее не волнуют его отношения с Лорой, как сожалела она теперь об этих неосторожно вырвавшихся словах! Он согласился с тем, что их союз должен казаться всем браком по любви, но как убедить окружающих в этом, если он и секретарша будут и дальше, не таясь, демонстрировать свои особые отношения?

Но с другой стороны ~ этот жадный поцелуй… эта пьянящая страсть… Неужели это была лишь искусная игра?

Агнес стало дурно, и она поспешно встала. Ей вдруг пришло в голову, что менее чем через полмесяца комната, в которой она жила с детских лет, перестанет быть ее спальней и после ремонта перейдет к кому-нибудь другому, возможно — той же самой Лоре, если та будет ночевать здесь. Сама же Агнес переберется вместе с Гордоном в хозяйские апартаменты и будет спать с ним в громадной старинной кровати, которую графы Рокуэллы делили с женами со времен правления Карла II.

И уж конечно, Агнес будет далеко не первым представителем рода, вступившим в брак по расчету, став жертвой и заложницей своего происхождения. Более того, среди сильных мира сего это было обычным явлением.

Так почему все в ней восставало против шага, который для многих, если не для большинства, показался бы разумным и освященным традицией? Почему ей так хотелось хлопнуть дверью и раз и навсегда заявить «нет»?