Весы судьбы - Берристер Инга - Страница 1

Инга Берристер

Весы судьбы

Пролог

«Поклянись мне, что сохранишь Спрингхолл!»

Именно эти слова прохрипел перед смертью Тимоти Рокуэлл, и Агнес, заливаясь слезами, пообещала выполнить то, что завещал дед.

Спрингхолл всегда был для нее домом. Мать Агнес, Кэролайн, умерла при родах, и отец, Уильям Рокуэлл, выбравший, как и дед, военную карьеру, привез новорожденную дочку в фамильное имение и оставил на попечении графа Тимоти Рокуэлла и его незамужней сестры, тетушки Джулии.

Когда девочке исполнилось четыре года, отец женился второй раз, но поскольку он нес службу в британских частях, расквартированных в Азии, Агнес увиделась с ним, только когда Уильям Рокуэлл с новой женой-итальянкой Луизой решили провести в Спрингхолле короткий, как дыхание, отпуск.

Луиза, добродушная и жизнелюбивая по природе, пыталась найти с Агнес общий язык, но девочка, выросшая в обществе отставного генерала и его незамужней престарелой сестры, лишь шарахалась от ее объятий и сжималась в комок при каждой попытке мачехи поговорить с ней по душам.

Агнес и после окончания школы оставалась такой же нелюдимой и замкнутой. Правда, она покорно поехала в Лондон, где по рекомендации деда получила место в каком-то издательстве, но когда после смерти тетушки Джулии граф Рокуэлл приказал ей вернуться в Спринг-холл и взять в свои руки бразды правления поместьем, девушка охотно приехала и с головой ушла в новые, но такие понятные и близкие ей обязанности.

Тимоти Рокуэлл, несмотря на преклонный возраст и последствия ранений, за которые он получил в свое время ордена и медали, каждое утро после завтрака с точностью и постоянством заведенного хронометра отмеривал неизменные пять миль по периметру спрингхоллского парка.

В то морозное утро старый граф, как обычно, отправился на прогулку, прихватив с собой рыжего сеттера Мартина.

Агнес проводила их до дверей и долго глядела вслед. Сердце у нее щемило при виде того, с каким трудом передвигается дед. Тимоти Рокуэллу шел восемьдесят первый год. Он стал непереносимо сварлив, страдал: вспышками раздражительности, но Агнес любила его до сердечной боли, ведь по большому счету дед был для нее единственным родным человеком.

А через некоторое время раздался настойчиво повторяющийся звонок в дверь. Агнес прошла к парадному ходу и обнаружила стоящего на крыльце незнакомого мужчину, поддерживающего под руки деда, который громко, не переставая, стонал. Выяснилось, что Тимоти поскользнулся и сломал шейку бедра. Как это часто бывает у стариков, именно травма, приковавшая его к постели, и привела последнего из графов Рокуэллов к медленному угасанию и смерти.

А Гордон Стэмфорд, доставивший его домой, стал частым гостем старика. Он регулярно, два-три раза в неделю, заходил проведать Тимоти и с увлеченностью школьника играл с ним в шахматы. Во время игры они запросто разговаривали на любые темы.

Поразительно, что подозрительный и недоверчивый дед до такой степени сблизился с человеком, который был моложе его в два с половиной раза и происходил совсем из других слоев общества. Тридцатипятилетний выходец из низов, Стэмфорд, благодаря своей бешеной энергии, деловой хватке и невероятной работоспособности, пробился в десятку богатейших людей Англии.

Граф Тимоти Рокуэлл, дед Агнес, был, что называется, человеком старой закваски — суровым, сдержанным, чопорным джентльменом. В прошлом кадровый офицер, он очень гордился традициями рода и заслугами предков перед Англией и был безоглядно предан ряду неписаных правил, среди которых на первом месте стояла ответственность за поместье Спрингхолл и благополучие жителей поселка, раскинувшегося менее чем в миле от усадьбы.

Собственно говоря, поселок существовал задолго до того, как Чарльз Рокуэлл, соратник короля Вильгельма Завоевателя и родоначальник семейства, обосновался в этих местах. Но именно под его руководством на месте деревушки Спрингхолл, представлявшей собой несколько ветхих, грязных лачуг, была выстроена графская усадьба и церковь в нормандском стиле с высокой квадратной колокольней, горделиво взирающей на волнистые равнины Уорикшира.

Внутри церкви над местом захоронения первого из Рокуэллов возвышалось классическое средневековое надгробие с каменной фигурой отдыхающего воина и свернувшимся в клубок любимым охотничьим псом у ног хозяина, а рядом — изваяние супруги Рокуэлла.

Жена графа Чарльза была, по преданию, дочерью знатного сакса Конрада. От нее женщины семейства Рокуэллов и унаследовали, по-видимому, пшеничный цвет волос. Впрочем, Агнес свою белокурую шевелюру втайне считала копной жухлой, выцветшей соломы. Ей куда больше импонировали волосы цвета воронова крыла и южный румянец Сьюзен, приемной дочери Уильяма Рокуэлла — отца Агнес.

Сьюзен находилась в одной машине со своей матерью и отчимом, когда в результате нелепой дорожной аварии в горах Северной Италии Луиза Рокуэлл, урожденная Беретти, лишилась жизни, а ее муж, Уильям, впал в состояние комы и, так и не придя в сознание, оставшиеся несколько месяцев жизни пролежал в реанимации.

Отец умер через несколько дней после смерти деда, так и не узнав, что унаследовал графский титул. Сьюзен тогда позвонила Агнес, только что похоронившей Тимоти, и сообщила прискорбную весть, прибавив в конце: «В каком-то смысле это даже к лучшему. На больницу уходила куча денег, а папа, в конце концов, все равно ничего не осознавал и не чувствовал».

В той роковой поездке Агнес должна была сопровождать отца, но дед был прикован к постели, и она осталась дома, чтобы присматривать за ним. Когда судьба лишила ее всех близких людей, единственное, что у нее осталось — это их родовое поместье.

На лечение отца ушли последние деньги со счетов Тимоти, а после их смерти над Спрингхоллом, как дамоклов меч, нависла необходимость выплаты двойного налога на наследство. Агнес была в отчаянии, не имея представления о том, как сдержать обещание, данное ею деду.

1

— И это невеста? Что за тряпки она на себя напялила? — пренебрежительно фыркнула Сьюзен. — Сказать по правде, Агнес, если бы граф Тимоти Рокуэлл узнал, во что ты превратила его родовое гнездо, он бы в могиле перевернулся от возмущения. Это ж надо, придумать такую… — Она поморщила свой тонкий с горбинкой носик, подбирая слова, — такую…

— Статью дохода? — сухо предложила свой вариант Агнес, не глядя на сводную сестру.

Девушки стояли у окна библиотеки, традиционно выполнявшей для владельцев имения Спрингхолл роль рабочего кабинета, и смотрели на приближающуюся свадебную процессию. Для проведения церемонии родители молодоженов арендовали старинный приусадебный парк, и именно в этот момент невеста, чье прелестное подвенечное платье только что охаивала Сьюзен, под руку с женихом проплыла по газону парка в огромный шатер, на разбивку и обустройство которого Агнес и работники поместья потратили весь прошлый день.

— Может быть, все это и приносит доход, но старик Тимоти, уверена, не одобрил бы этого. А если бы я знала, что у тебя в парке устраивается этот балаган, то ни за что не приехала бы сюда на уик-энд, — скривив губы, продолжала Сьюзен.

— А зачем, если не секрет, ты приехала? — сдержанно поинтересовалась Агнес.

Это был ее стиль общения — сдержанность и твердость. С первого взгляда многие не обращали на нее внимания, такой застенчивой и молчаливой она была. Но за потупленным взглядом и тихой речью таилась решительность, переходящая порой в упрямство, и Агнес не раз говорили, что она унаследовала немалую долю упрямства старика Тимоти.

— Я рассчитываю получить аванс в счет моего месячного содержания, — небрежно бросила Сьюзен и, увидев, как вытянулось лицо Агнес, резко добавила: — Только не надо этих гримас! Гордон — душечка, и он не имеет ничего против того, чтобы выделить мне…